Капитализм и шизофрения. Книга 2. Тысяча плато - Делез Жиль (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Даже при том, что между ними есть реальное различие, содержание и выражение относительны («первую» и «вторую» артикуляцию также следует понимать всецело относительным образом). Даже в своей способности к инвариантности выражение остается столь же переменным, как и содержание. Содержание и выражение — две переменные одной функции стратификации. Они не только меняются от одной страты к другой, но и сами распространяются одна в другую, а в пределах одной и той же страты умножаются и делятся до бесконечности. Так как каждая артикуляция двойственна, то не бывает артикуляции содержания и артикуляции выражения — как артикуляция содержания двойственна на своих собственных правах и конституирует некое относительное выражение внутри содержания, так и артикуляция выражения тоже двойственна и конституирует некое относительное содержание внутри выражения. Вот почему между содержанием и выражением, выражением и содержанием есть промежуточные состояния — уровни, равновесия и обмены, через которые проходит стратифицированная система. Короче, мы обнаруживаем формы и субстанции содержания, играющие роль выражения в отношении других форм и субстанций, и наоборот, то же справедливо и для выражения. Следовательно, эти новые различия не совпадают с различием между формами и субстанциями в каждой артикуляции; скорее, они демонстрируют, как каждая артикуляция уже — или еще — оказывается двойной. Мы можем видеть это на органической страте — у протеинов содержания две формы, одна из которых (свернутое волокно) играет роль функционального выражения по отношению к другой. То же годится и для нуклеиновых кислот выражения — двойные артикуляции заставляют определенные формальные и субстанциальные элементы играть роль содержания в отношении других; содержанием становится не только половина цепи, которая воспроизводится, но и сама воссозданная цепь становится содержанием по отношению к «несущей цепочке». Повсюду на страте двойные клешни; всюду и во всех направлениях double binds и омары, некое множество двойных артикуляций, пересекающих то выражение, то содержание. В любом случае, нельзя забывать предостережение Ельмслева: «Термины „план выражения“ и „план содержания“ выбираются в соответствии с теперешним использованием и вполне произвольны. Их функциональное определение никак не оправдывает того, чтобы одну из этих сущностей, а не другую, называть выражением, или одну, а не другую, — содержанием: они задаются только своей согласованностью друг с другом и ни одна из них не может быть определена более точно. Взятые отдельно, они определяются только через оппозицию и относительным образом, как взаимопротивопоставленные функтивы одной и той же функции».[52] И здесь мы должны скомбинировать все ресурсы реального различия, взаимного предположения и обобщенного релятивизма.
Прежде всего следует спросить, что меняется на данной страте, а что нет. Что создает единство страты, а что — ее разнообразие? Материя, чистая материя плана консистенции (или неконсистенции) пребывает вне страт. Молекулярные материалы, заимствованные из субстрат, могут быть одними и теми же на всей страте, но это не означает, что молекулы будут одними и теми же. Субстанциальные элементы могут быть одними и теми же на всей страте, причем не обязательно, что одними и теми же будут субстанции. Формальные отношения или связи могут быть одними и теми же, причем не обязательно, что одними и теми же будут формы. В биохимии единство композиции органической страты определяется на уровне материалов и энергий, субстанциальных элементов или радикалов, связей и реакций. Но это не значит, что молекулы, субстанции и формы одни и те же. — Не следует ли нам отдать должное Жоффруа Сент-Илеру? Ибо в XIX веке Жоффруа развивал грандиозную концепцию стратификации. Он говорил, что материя, рассматриваемая с точки зрения ее величайшей делимости, состоит из уменьшающихся частиц, потоков или упругих жидкостей, которые «развертываются», излучаясь в пространство. Горение и есть процесс такого ускользания или бесконечного деления на плане консистенции. Электризация же — это противоположный процесс, конститутив страт, — процесс, посредством которого похожие частицы группируются в атомы и молекулы, а похожие молекулы — в большие молекулы; а самые большие молекулы — в молярные совокупности: «притяжение Себя Собой [de Soi pur Soi]», как в двойной клешне или двойной артикуляции. Итак, нет никакой живой материи, специфичной для органической страты, материя одна и же для всех страт, но органическая страта действительно обладает специфическим единством композиции, одним и тем же абстрактным Животным, одной и той же абстрактной машиной, вложенной в страту, и эта страта предоставляет одни и те же молекулярные материалы, одни и те же элементы или анатомические компоненты органов, одни и те же формальные соединения. Это не мешает, однако, тому, что органические формы отличаются друг от друга так же, как органы и составные субстанции, так же, как молекулы. Не так уж важно, что Жоффруа выбрал в качестве субстанциальных единств анатомические элементы, а не радикалы протеинов и нуклеиновые кислоты. В любом случае, он уже призвал всю игру молекул целиком. Важен именно принцип единства и разнообразия страты — изоморфизм форм без соответствия; тождество элементов или компонентов без тождества составных субстанций.
Именно здесь возникает диалог или, скорее, довольно жесткая полемика с Кювье. Чтобы удержать остатки аудитории от ухода, Челленджер вообразил собственно эпистемологический диалог покойников в стиле театра марионеток. Жоффруа вызвал к жизни чудовищ, Кювье разложил в порядке все Окаменелости, Бэр размахивал колбами с эмбрионами, а Виаллетон обвязался поясом из тетрапода, Перрье спародировал драму рта и мозга… и так далее. — Жоффруа. Доказательством, что изоморфизм существует, служит то, что мы путем «сгибания или складывания» всегда можем получить из одной формы другую, какими бы различными они ни были на органической страте. Чтобы перейти от Позвоночного к Головоногому, соедините две части позвоночника позвоночного вместе, подогните его голову к ступням, а таз подтяните к затылку… — Кювье (с гневом): Все неверно! Все неверно! Вы не перейдете от слона к медузе, я пробовал. Есть неустранимые оси, типы, разветвления. Есть подобия между органами и аналогии между формами, и ничего больше. Вы — фальсификатор и метафизик. — Виаллетон (ученик Кювье и Бэра): Даже если складывание дало хорошие результаты, то кто мог бы его поддержать? Не случайно, что Жоффруа рассматривает только анатомические элементы. Ни мускул, ни сустав, ни связка не выжили бы. — Жоффруа.[53] Я сказал, что существует изоморфизм, а не соответствие. Что нужно привнести, так это «степень развития или совершенства». Не всюду на страте материалы достигают той степени, когда им позволено соорудить ту или иную совокупность. Анатомические элементы могут здесь или там быть приостановлены или задавлены молекулярными столкновениями, влияниями среды или давлением окружения так, что они компонуют разные органы. Тогда заданные формальные отношения или соединения осуществляются в совершенно различных формах и диспозициях. Все еще одно и то же абстрактное Животное реализуется на всей страте, только в разных степенях и модусах, — реализуется каждый раз настолько совершенным образом, насколько позволяет ему его среда или обстановка (очевидно, что речь еще не идет об эволюции — складывания и степени не подразумевают ни наследования, ни происхождения, а только автономные реализации одного и того же абстрактного животного). Именно здесь Жоффруа привлекает чудовищ: человеческие чудища суть эмбрионы, задержавшиеся на определенной степени развития, человеческое в них — это только оболочка для нечеловеческих форм и субстанций. Да, гетерадельф [Heteradelphe] — это ракообразное. — Бэр (союзник Кювье и современник Дарвина, относительно которого у него имелись оговорки, в добавок он — враг Жоффруа): Все неверно, Вы не можете смешивать степени развития и типы форм. Один и тот же тип имеет несколько степеней, одна и та же степень встречается в нескольких типах. Но вы никогда не создадите типы, исходя из степеней. Эмбрион одного типа не может представлять другой тип; самое большее, он может быть той же самой степени, что и эмбрион другого типа. — Виаллетон (ученик Бэра, который пошел дальше как против Дарвина, так и против Жоффруа): А значит, есть что-то, что может сделать или вынести только эмбрион. Он может сделать или вынести это именно благодаря своему типу, а не потому, что он может переходить от одного типа к другому, следуя собственным степеням развития. Восхититесь Черепахой, шея которой требует, чтобы определенное число протопозвонков смещалось, и ее передние конечности должны вращаться на 180 градусов по отношению к конечностям птицы. Вы никогда не можете сделать выводы относительно филогенеза на основе эмбриогенеза; складывание не позволяет переходить от одного типа к другому; совсем наоборот, типы свидетельствуют в пользу нередуцируемости форм складывания… (Таким образом, у Виаллетона два рода взаимосвязанных аргументов, по одной и той же причине сначала говорящих, что есть что-то, чего никакое животное не может делать из-за своей субстанции, а затем, что есть что-то, что может делать только эмбрион благодаря своей форме. Это — два сильных аргумента.?)
