Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях - Эстес Кларисса Пинкола (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Понятно, почему так получается. Если чувства женщины заледенели, если она больше не ощущает себя, если ее кровь, ее увлеченность больше не достигают всех уголков души, если она отчаялась, то жизнь в фантазиях становится для нее приятнее, чем все остальное, на чем она может остановить взгляд. Маленькие огоньки от спичек, не имея топлива, сжигают душу, будто сухое полено. Душа начинает обманывать самое себя: она живет в пламени фантазии, а в нем все желания кажутся сбывшимися. Такие фантазии похожи на ложь: повторяй их почаще, и сам поверишь.
Такой способ борьбы со страхом, когда мы стараемся уменьшить проблемы или трудности, с энтузиазмом придумывая невыполнимые решения или грезя о лучших временах, является бичом не только для женщин: это главное препятствие на пути всего человечества. В фантазиях девочки со спичками печь символизирует теплые мысли. Это также символ центра, сердца, очага. Он дает нам понять, что предмет ее фантазий – истинное Я, сердце души, тепло внутреннего дома.
Но печь внезапно исчезает. Девочка со спичками, как и все женщины в таком душевном состоянии, снова оказывается сидящей на снегу. Мы видим, что эта фантазия мимолетна, но чрезвычайно губительна. Она не сжигает ничего, кроме нашей энергии. Пусть даже женщина сможет воспользоваться своими фантазиями, чтобы согреться, все равно в итоге она промерзнет до костей.
Девочка все зажигает спички. Каждая фантазия сгорает, и малютка по-прежнему остается на морозе, все больше коченея. Когда душа леденеет, женщина замыкается только на себе и больше ни на ком. Она чиркает третью спичку. Это сказочная елка, волшебное число, момент, когда должно случиться что-то новое. Но в данном случае фантазия заслоняет собой действие и ничего нового не происходит.
Знаменательно, что в сказке присутствует рождественская елка. Елка пришла к нам из дохристианских времен, когда вечнозеленые растения использовали как символ вечной жизни. Можно предположить, что именно это могло бы спасти девочку: идея вечно живой, вечно растущей, вечно движущейся души-психеи. Но у комнаты нет потолка. Идея жизни не может сохраниться в душе, которая уже попала под власть чар.
Появляется бабушка, такая теплая, такая добрая, но она становится последней каплей сонного зелья. Она погружает малютку в сон смерти. В самом худшем смысле это сон безмятежности, сон оцепенения: "Все в порядке, все устроится", сон отрицания: "Просто нужно найти другой выход". Это сон губительной фантазии, которая обещает, что все наши горести исчезнут как по волшебству.
Общеизвестно, что, когда либидо, или энергия, ослабевает до предела, при котором на зеркале не видно следа дыхания, возникают образы Жизни-Смерти-Жизни – в данном случае это бабушка. Ее задача – явиться, когда человек умер, унести душу, которая сбросила свою оболочку, и позаботиться о ней, пока она не сможет родиться заново.
Это благодать, которой удостаивается каждая душа. Даже при таком мучительном конце, какой выпал девочке со спичками, есть луч света. Когда пройдет достаточно времени, когда будет испита до дна чаша разочарования и гнета, обитающая в душе Дикая Женщина вдохнет в сознание женщины новую жизнь и даст ей возможность еще раз поработать на собственное благо. Если учесть, с какими страданиями это сопряжено, гораздо лучше излечиться от тяги к фантазиям, чем ждать и надеяться, что тебя воскресят из мертвых.
А теперь давайте представим, что у нас все есть, что у нас четкое намерение, что мы не увязли в фантазиях, уводящих нас от действительности, что мы живем в ладу с собой и миром, и наша творческая жизнь в полном цвету. Нам недостает только одного: мы должны знать, что делать, не если, но когда мы потеряем цель, то есть на время выдохнемся. Что? Проделав такую работу, мы по-прежнему способны потерять цель? Да, это временное явление, но вполне естественное. Вот прекрасная сказка на эту тему, которую в нашей семье называют "Три золотых волоса".
В нашей семье говорят, что у сказки есть крылья. Вместе с удочерившими меня венграми, которые во время войн бежали из своих деревень, многие сказки, носительницей которых я являюсь, перебрались через Карпаты, осели на некоторое время на Урале, а потом пересекли океан и попали в Северную Америку. Потом эта кучка оборванцев со сказками, в которые вплелось пережитое, прошла путь через густые леса в бассейне Великих Озер.
Центральное ядро сказки "Три золотых волоса", которое я здесь несколько расширила, передала мне тетушка Ката, талантливая сказительница и сочинительница молитв, которая выросла в Восточной Европе. Исследуя эту тему, я обнаружила очень разные тевтонские и кельтские сказки, лейтмотивом которых являются золотые волосы. Лейтмотив или ядро сказки выражает архетипический след в душе. Такова природа архетипа – он оставляет частицу себя там, где произошло его соприкосновение с душой. Иногда он оставляет вещественное доказательство, символический образ, и так проникает в жизнь, сны и мысли каждого смертного. Архетипы, которые обитают невесть где, образуют, так сказать, свод наставлений для души, которые, преодолевая пространство и время, несут мудрость каждому новому поколению.
В этой сказке говорится о том, как, потеряв цель, обнаружить ее вновь. Следовать цели нам помогают чутье, слух и советы внутреннего голоса. Многие женщины хорошо умеют следовать цели, но, потеряв ее, теряются сами – так перья из перины разлетаются по всей округе.
Важно иметь вместилище, чтобы хранить в нем все то, что мы получаем от дикой природы. Для некоторых женщин это дневник, в который они заносят все пролетающие мимо перья, для некоторых – творчество: они воплощают их в живописи, танце, рукописи. Помните Бабу Ягу? У нее есть большая емкость, куда можно все складывать, – это ступа, в которой она летает по небу. У нее свой образ мыслей, свой способ передвижения, и все это она хранит. Да, сохранение – это решение проблемы потери энергии. Но есть и еще кое-что. Давайте послушаем…
Однажды темной-претемной ночью, такой темной, что земля казалась черной, а деревья – скрюченными руками на темно-синем небе, шел по лесу старик, один-одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он держал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.
Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломанные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как мешок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.
А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце – подтянется, схватится за другое – снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.
Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащился сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет – хижина, огонь, дом, приют, – и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рухнул на пороге.
В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Увидев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели – ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и приговаривала: "Ш-ш-ш, все пройдет".
Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел – то был красивый юноша с золотыми волосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: "Ш-ш-ш, все пройдет".
С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами, заплетенными в косички.
В миг восхода старуха быстро вырвала из детской головки три волоса и бросила на пол. Падая, они звенели: дзинь! дзинь! дзинь!
Мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкающее утреннее солнце [19].
