Сказки англов, бриттов, скоттов - Харитонов Владимир Александрович (читать книги бесплатно полностью txt) 📗

не обращая внимания ни на ритм, ни на характер мелодии, не думая даже, к месту или не к месту будут эти слова. Об одном он только думал: раз один день хорош, значит, два лучше, и если Лисий Хвост получил один новенький костюм, то уж он-то получит два.

Не успели слова эти сорваться с его губ, как он был подхвачен вверх, а потом с силой сброшен вниз, внутрь холма. Вокруг него толпились разгневанные эльфы, они шумели и кричали, перебивая друг Друга:

— Кто испортил нашу песню? Кто испортил нашу песню?

А один подошел к горбуну ближе остальных и произнес [5]:

И тут двадцать самых сильных эльфов притащили горб Лисьего Хвоста и посадили его бедному Джеку на спину, поверх его собственного. И он так крепко прирос к месту, словно искуснейший плотник прибил его гвоздями. А затем эльфы выкинули беднягу из своего замка. И когда наутро мать Джека Мэддена и ее кумушка пришли посмотреть на своего человечка, они нашли его полумертвым у подножия холма со вторым горбом на спине.

Можете себе представить, как они посмотрели друг на друга! Но ни словечка не промолвили, так как побоялись, как бы не вырос горб и на их плечах. С мрачным видом они повезли неудачливого Джека Мэддена домой, и на душе у них было тоже так мрачно, как только может быть у двух кумушек. И то ли от тяжести второго горба, то ли от долгого путешествия, но горбун в скором времени скончался, завещая, как они рассказывали, свое вечное проклятие тому, кто впредь станет слушать пение эльфов.

Души в клетках

Джек Догерти жил в графстве Клэр, на самом берегу моря. Джек был рыбаком, как и его отец и дед. Как и они, он жил совсем один, не считая жены, и всегда на одном месте. Люди не переставали удивляться, отчего это семья Догерти так цепляется за этот дикий участок, расположенный вдали от населенных мест и затертый меж громадных источенных скал, откуда виднеется лишь бескрайний океан. Но у Догерти были на то свои веские причины.

На всем побережье это был единственно пригодный для жилья участок. Здесь находилась удобная бухточка: лодка могла укрыться в ней так же уютно, как птичка-топорок в своем гнезде. Гряда подводных скал выходила из этой бухты прямо в открытое море.

Когда в Атлантическом океане разыгрывался шторм — а это бывало частенько — ив сторону берега дул сильный западный ветер, немало богатых судов разбивалось на этих скалах. И тогда на берег выбрасывало целые кипы прекрасного хлопка, или табака, или тому подобного, большие бочки с вином или ромом, бочонки с коньяком и с голландским джином. Словом, бухта Данбег для всех Догерти являлась как бы небольшим, но доходным имением.

Это не означает, что они не проявляли человечности и доброты к потерпевшим морякам, если кому-нибудь из них выпадало счастье добраться до берега. И в самом деле, сколько раз Джек пускался в своей утлой лодчонке — правда, та не могла сравниться со спасательным парусником честного Эндрью Хеннеси, хотя морские волны она разрезала не хуже какого-нибудь глупыша [6], — чтобы протянуть руку помощи потерпевшей кораблекрушение команде. Если же судно разбивалось вдребезги и команда погибала, стоило ли бранить Джека, что он подбирал все, что ему попадалось?

— Разве кто-нибудь страдает от этого? — говаривал он. — Король? Да храни его бог. Но ведь все знают, что он и так достаточно богат и как-нибудь обойдется без того, что выбрасывает море.

И все же, хоть Джек и жил таким вот отшельником, он был славным и веселым парнем. Никто другой, уж будьте уверены, не сумел бы уговорить Бидди Махони покинуть уютный и теплый отцовский дом в самом центре Энниса и отправиться за столько миль, чтобы жить среди скал, где самые близкие соседи — тюлени да чайки. Но Бидди знала, что для женщины, желавшей покоя и счастья, лучшего мужа, чем Джек, и не надо. Не говоря уж о рыбе, Джек снабжал половину всех благородных семейств в его округе еще и своими находками, которые заплывали в его бухту. Так что Бидди не ошиблась в своем выборе. Ни одна женщина не ела, не пила и не спала так сладко, как миссис Догерти, и не выглядела такой гордой на воскресном богослужении.

Немало видов перевидал Джек и чего только не наслушался, а, представьте себе, остался неустрашим. Водяных и русалок он не боялся нисколечко, напротив — первым и самым горячим желанием его было встретиться с ними с глазу на глаз. Джек слыхал, будто с виду они очень похожи на людей, но что знакомство с ними к добру не приводит.

Да, так вот, ему никогда не доводилось хотя бы мельком увидеть русалок, когда те покачиваются на морской глади, окутанные дымкой тумана: почему-то лодку его всегда относило в противоположную сторону. Немало упреков выпало на долю Джека от Бидди, — без шума, как умела она одна, — за то, что он целые дни пропадает в море, а возвращается домой без рыбы. Но откуда было бедняжке Бидди знать, за какой рыбкой гонялся ее Джек!

А Джеку было обидно: жить в таком месте, где водяных и русалок — что омаров в море, и ни разу не видеть их. И уж больше всего злило его то, что и отец его, и дед частенько с ними встречались. Он даже помнил, как еще в детстве слышал про своего деда, — тот первым в их семье поселился в этой бухте, — будто у него такая дружба завязалась с одним водяным, что, если бы не страх перед гневом священника, он бы усыновил его.

В конце концов судьба смилостивилась над Джеком, решив, что будет только справедливо, если он познает все, что было открыто его отцу и деду. И вот в один прекрасный день, когда он греб вдоль берега на север и зашел чуть подальше обычного, не успел он обогнуть какой-то мыс, как вдруг увидел нечто не похожее ни на что, виденное им прежде. Оно восседало совсем неподалеку на скале, выдававшейся в море. Тело его казалось зеленым, насколько можно было разглядеть на таком расстоянии. И Джек мог бы поклясться, хотя это и представлялось невероятным, что в руках у него была красная треуголка.

Джек битых полчаса простоял там, все глаза проглядел, никак не мог надивиться, а тот за все время не шевельнул ни рукой, ни ногой. Наконец у Джека лопнуло терпенье, и он ну свистеть и звать его. Но водяной — а это был, несомненно, он — поднялся, надел себе на макушку красную треуголку и бросился вниз головой со скалы в море.

После этого Джека заело любопытство; он то и дело направлял свои шаги к тому месту, но больше ни разу не видел сего морского джентльмена в красной треуголке. И в конце концов он решил, что все это ему просто пригрезилось.

Но вот как-то в один ненастный день, когда морские валы вздымались выше гор, Джек Догерти надумал взглянуть на скалу водяного — прежде он выбирал для этого ясную погоду — и вдруг увидел это странное существо. Оно то взбиралось на самую вершину скалы, то бросалось с нее вниз головой, то снова взбиралось вверх и опять бросалось вниз.

Теперь Джеку стоило лишь выбрать подходящий момент, то есть по-настоящему ветреный денек, и он мог любоваться водяным сколько душе угодно. Однако этого ему показалось мало, теперь ему уже хотелось завести близкое знакомство с водяным.

Он и в этом преуспел.

В один ветреный день только Джек добрался до места, откуда мог разглядеть скалу водяного, как разыгрался шторм, да с такой неистовостью, что Джеку пришлось укрыться в одной из пещер, которых так много на побережье. И там, к величайшему удивлению, он увидел своего водяного: нечто с зелеными волосами, длиннющими зелеными зубами, красным носом и свиными глазками. У водяного был рыбий хвост, ноги в чешуе и короткие руки вроде плавников. Одежды на нем не было, только под мышкой он держал красную треуголку. Казалось, он о чем-то глубоко задумался.