История загробного мира - Ивик Олег (книги полностью txt) 📗
Впрочем, оживление конкретных покойников не было самоцелью, это было лишь знамением грядущего массового воскрешения, которое Бог обещал иудеям в лице Иезекииля:
«Так сказал Г-сподь Б-г: вот Я открываю погребения ваши, и подниму Я вас из погребений ваших, народ Мой, и приведу вас в землю Израиля… И вложу дух Мой в вас – и оживете…»
Вскоре после этого обещание жизни вечной для народа Израиля было дано Даниэйлю (Даниилу), жившему во времена Вавилонского пленения. Даниил находился на берегу реки Тигр после длительного поста, когда к нему явился «человек, одетый в льняные одежды, и бедра его препоясаны Уфазским золотом. А тело его как хризолит, и лицо подобно молнии, а глаза как факелы горящие, а руки и ноги его будто из меди сверкающей, и голос его подобен гулу множества [людей]». Усомниться в божественном происхождении и правдивости такого мужа было, конечно же, невозможно, тем более что возвещенные им политические пророчества в дальнейшем сбылись. В «Иудейских древностях» Иосиф Флавий пишет, что осквернение Иерусалимского храма Антиохом IV Эпифаном в 169 году до н. э. – это точное исполнение пророчества, полученного Даниилом за 408 лет до того. Следовательно, и эсхатологические его пророчества должны вызывать полное доверие. Правда, иудейская традиция формально не причисляет Даниила к пророкам, поскольку он разговаривал не с Богом, а лишь с ангелом. Но это лишь вопрос терминологии. Тем более что тесная связь Даниила с Богом уже была засвидетельствована ранее свершившимися чудесами. И даже закоренелый язычник, персидский царь Дарий, провозгласил Бога, которого почитал Даниил, «живым Богом», после того как пророка отказались есть голодные львы…
Явившийся Даниилу ангел четко сформулировал две основополагающие идеи вечной жизни: идею воскресения из мертвых и идею загробного воздаяния. «И пробудятся многие из спящих во прахе земном: одни – для вечной жизни, а другие —на поругание и вечный позор. А мудрые будут сиять как сияют небеса, и ведущие многих по пути справедливости – как звезды, во веки веков».
Вечная жизнь была обещана и лично Даниилу: «Ты же иди к концу и упокойся, и встанешь по жребию своему в конце дней».
И если Порфирий в третьем веке н. э. пытался усомниться в достоверности полученных Даниилом обещаний и даже высказал сомнения в том, что автор Книги Даниила вообще жил в описанное им время, эти сомнения можно оставить на совести Порфирия. Ведь этот неоплатоник, вместо того чтобы исследовать свое, неоплатоническое загробное царство, вторгся со своим уставом в «чужой монастырь», точнее, в почти чужой.
Предтечей неоплатонизма был александрийский иудей Филон, который попытался объединить ветхозаветную традицию с идеями греческой философии. Филон признавал бессмертие души и считал, что эфирные пространства неба (он сравнивал их с многолюдным городом) населены мириадами душ, «одни из которых нисходят в земные тела, а другие, возвращаясь, восходят на небо». Но с точки зрения Филона, тело облекает душу как труп, тяжесть которого она должна влачить в течение всей земной жизни; душа находится в нем, как в гробу или в могиле. Последователи Филона Плотин и Порфирий развивали эту идею, но и у них бесчисленные телесные существования перевоплощающихся душ считались безрадостными, а впереди душу ждало воссоединение с Абсолютом, после которого она в значительной мере утрачивала свою индивидуальность. Таким образом, загробный мир неоплатоников был не слишком веселым, и, возможно, Порфирий просто позавидовал Даниилу и его согражданам, которым предстояло возродиться во плоти и «сиять как сияют небеса».
Но во времена Даниила бессмертие ожидало иудеев лишь в далеком будущем, после Судного дня и всеобщего воскрешения. Пока же тела, равно как и души, умерших пребывали в мрачном Шеоле. Но постепенно в царстве мертвых шли преобразования.
Во втором – первом веках до н. э. Енох, ранее вознесенный на небеса, создает свою Книгу Еноха, в которой описывает путешествие по небесам и по загробному миру. Путешественнику открылось практически все строение Вселенной, он побывал в «пределах земли, на которых покоится небо, и открытые врата неба», он видел, «как выходят звезды небесные, и сосчитал врата, из которых они выходят, и записал все выходы их». Довелось ему повидать, как ангелы выпускают дождь из его «хранилища», повидать «хранилище духа облака» и «жилище духа росы». Он видел «шесть врат, в которых солнце заходит» и «двенадцать дверных отверстий в кругу солнечных колесниц на небе, из которых пробиваются лучи солнца», видел он даже «то место, где оканчивается небо и земля». Довелось Еноху посетить и дом, который «был выстроен из огненного пламени», а в нем – «возвышенный престол; его вид был как иней, и вокруг него было как бы блистающее солнце и херувимские голоса. И из-под великого престола выходили реки пылающего огня, так что нельзя было смотреть на него. И Тот, Кто велик во славе, сидел на нем… И святые, которые были вблизи Его, не удалялись ни днем, ни ночью и никогда не отходили от Него».
Кто эти святые и являются ли они ранее умершими – не вполне понятно. Если да, то это, во всяком случае, иудейские праведники, поскольку христианских в то время еще не было. Правда, количество их, при всех условиях, невелико. Основная масса умерших, по Еноху, содержится в четырех «прекрасных местах» на западе, на «высоком горном хребте», судя по всему, в глубоких долинах, отделенных друг от друга высокими скалами. Сопровождавший Еноха ангел Руфаил объяснил ему:
«Эти прекрасные места назначены для того, чтобы на них собирались духи, – души умерших; для них они созданы, чтобы все души сынов человеческих собирались здесь. Места эти созданы для них местами жилища до дня их суда и до определенного для них срока, и срок этот велик: он продолжится дотоле, пока не совершится над ними великий суд».
На мрачный Шеол описанные Енохом «прекрасные места» не походят. Вероятно, автор оказался свидетелем переходного периода, когда души праведников еще не были переведены в рай, но и в мрачный Шеол уже не попали. Енох пишет: «Души праведных отделены таким образом: там есть источник воды, над которым свет. Точно так же сделано такое отделение и для грешников, когда они умирают и погребаются на земле… Здесь отделены их души, в этом великом мучении, пока не наступит великий день суда и наказания…» Создание этой книги примерно совпадает со временем Маккавеев (середина второго века до н. э.), когда вера в загробную жизнь и воздаяние стала принимать у иудеев массовый характер; по-видимому, это было связано с известиями о производимых в загробном царстве реформах.
Во второй половине первого века н. э. знаменитый законоучитель Йоханан бен Заккай в устной беседе с учениками подтвердил существование ада и рая. Эту беседу сохранила Агада – собрание афоризмов, поучений и исторических преданий. Когда учитель заболел и готовился к смерти, он сказал: «Два пути лежат передо мною – один в рай, другой в ад, и не знаю я, которым из двух путей поведут меня. Как же не плакать мне?»
Интересно, что Йоханан бен Заккай, описывая свою грядущую загробную участь, ни словом не обмолвился о том, что в Судный день приговор может быть пересмотрен. Учитель говорит: «Если Он вознегодует на меня, негодование это будет вечным, и если Он в темницу заключит меня, заключение это будет вечным, казнит меня – казнь моя станет казнью вечною. И словами мне не умилостивить Его и подарками не задобрить».
Впрочем, к этому времени в иудейском загробном царстве все было достаточно сложно. Во-первых, там наметился раскол. По свидетельству Иосифа Флавия из трех основных еврейских философских школ (фарисеев, ессеев и саддукеев) бессмертие души признавалось только первыми двумя: «Фарисеи верят в бессмертие души и что за гробом людей ожидает суд и награда за добродетель или возмездие за преступность при жизни; грешники подвергаются вечному заключению, а добродетельные люди имеют возможность вновь воскреснуть». Ессеи «признают бессмертие душ», по некоторым сведениям они признавали и возможность реинкарнации. А «по учению саддукеев души людей умирают вместе с телом». Кроме того, Иосиф и сам совершенно недвусмысленно говорит о реинкарнации:
