Мабиногион - Эпосы, легенды и сказания (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Рыцари Артура
Оуэн, или Хозяйка фонтана [308]
Однажды, когда император Артур, [309] пребывал в Каэрлеоне [310] он сидел в своих покоях, и с ним были Оуэн, сын Уриена, [311] и Кинон, сын Клиддно [312] и Кай, сын Кинира, [313] и Гвенвифар с ее служанками, которые смотрели в окно на привратника, охраняющего ворота дворца Артура. Привратником тогда был Глеулвид Гафаэлфаур, который встречал гостей и проезжих путников, и воздавал им честь, и рассказывал о порядках и обычаях двора, и указывал дорогу тем, кто хотел пройти в зал или в покои. Император Артур восседал в середине своих покоев на ложе из зеленого тростника, [314] покрытом тканью из золотого шелка, а под локтем его была подушка красного шелка.
И Артур сказал: «Друзья мои, не сочтите за неуважение, но я пойду посплю, пока готовится ужин, вы же развлекайте друг друга беседой, а Кай даст вам еду и мед». И император удалился. Тогда Кинан, сын Клиддно, попросил у Кая то, что обещал Артур. «Он обещал, что я услышу занимательный рассказ», – сказал Кай. «Друг мой, – сказал ему Клиддно, – принеси сперва то, что обещал Артур, а мы расскажем тебе самую занимательную историю из всех, что ты слышал». И Кай пошел на кухню и принес им кувшин меда и золотое блюдо с мясом, и они поели и выпили.
«Теперь, – сказал Кай, – отплатите мне занимательным рассказом». – «Кинон, – сказал Оуэн, – расскажи Каю свою историю». – «По правде говоря, – возразил Кинон, – ты старше меня и видел больше разных чудес, поэтому лучше было бы тебе что-нибудь рассказать». – «Hо сначала поведай нам о самом удивительном, что случилось с тобой». – «Я расскажу, – сказал тогда Кинон. – Я был единственным сыном у своих родителей, и вырос гордым и своенравным, и думал, что никто в мире не справится со мной. И, превзойдя в подвигах всех бивших в моем краю, я снарядился и отправился в отдаленную и дикую часть света. [315] И я достиг прекраснейшей долины, где росли деревья одинаковой высоты, [316] текла река и рядом с ней проходила дорога. И я ехал этой дорогой до полудня и выехал на обширное поле, на котором увидел сияющую крепость, стоящую у самого моря. И я направился к этой крепости и увидел там двух золотоволосых юношей в золотых шлемах, в кафтанах из желтого шелка и в сапогах из новой кордовской кожи, и в руках у них были луки из слоновой кости с тетивой из оленьих жил и стрелами из моржового клыка, [317] с павлиньими перьями на концах. У ножей их были золотые лезвия и рукоятки из моржового клыка, и они забавлялись тем, что метали ножи в цель. И невдалеке я увидел золотоволосого юношу, только начавшего брить бороду, и он был одет в кафтан и плащ из желтого шелка, украшенные золотым шитьем, и обут в сапоги из кордовской кожи с золотыми пряжками. И, увидев его, я подошел, чтобы приветствовать его, но он оказался так любезен, что приветствовал меня первым. И мы с ним пошли в крепость, которая оказалась пустой, и лишь в главном зале сидели двадцать четыре прекрасные девы, вышивающие по шелку И мне показалось, Кай, что самая невзрачная из них прекраснее любой из виденных мною дам Острова Британии. Самая же прекрасная из них была прекраснее даже Гвенвифар, жена Артура, идущей на пасхальную службу. [318] И они встали и приветствовали меня, и шесть из них взяли моего коня и сняли с меня сапоги, и шесть других взяли мое оружие и доспехи и начистили их так, что они заблестели, как новые. [319] И другие шесть накрыли стол и приготовили еду, в то время как еще шесть сняли с меня запыленное дорожное платье и дали мне штаны из тонкого батиста, и рубаху, и плащ из желтого шелка с широкой каймой. И они усадили меня на красные шелковые подушки. Те же шестеро, что взяли моего коня, почистили его и накормили, словно лучшие конюхи Острова Британии. И они принесли серебряные кувшины с водой и полотенца, белы и зеленые, чтобы я омылся. И муж, пришедший со мною вместе, сел за стол, и я вслед за ним, и то же сделали все девы Стол же был накрыт наилучшим образом, и не было на нем ни одного предмета, что был бы сделан не из золота или же серебра. И клянусь, что я никогда не ел ничего вкуснее того, что подавали мне там, и не видел ничего приготовленного лучше И мы ели и пили, и за это время ни юноша, ни девы не сказали мне ни единого слова. Когда же пришло время беседы, юноша спросил меня, кто я такой и куда держу путь. И я удивился, что он так долго ждал, чтобы задать этот вопрос. „О господин, – сказал он, – я мог бы спросить и раньше, но это помешало бы тебе утолить голод. Теперь же мы можем поговорить“.
И я сказал ему, кто я и какова цель моего путешествия и сказал, что ищу того, кто мог бы одолеть меня. И юноша взглянул на меня, и улыбнулся, и сказал: „Да не обидит это тебя, но я знаю того, кто способен тебя одолеть“. И я весьма взволновался, и юноша, заметив это, сказал: „Если хочешь я укажу тебе дорогу к нему. Заночуй здесь, а утром поднимайся и иди по дороге, ведущей вверх в долину, пока не войдешь в лес. И в лесу ты увидишь тропинку, уходящую вправо. Сверни на нее, и ты достигнешь поляны, на которой возвышается курган, и на его вершине ты увидишь черного человека ростом с двух обычных людей. У него одна нога и один глаз на лбу, и в руке он держит железный посох, что не могут поднять два самых сильных силача. Он неприветлив и груб и служит лесничим [320] в этом лесу, и вокруг него пасется множество диких зверей. Спроси у него дорогу, и, хоть он и будет груб с тобой, но скажет, куда тебе идти, чтобы найти того, кто тебя одолеет“.
И эта ночь показалась мне долгой, и утром я встал, и оделся, и оседлал коня, и направился к лесу, и достиг поляны. И на ней я увидел великое множество диких зверей и черного человека на вершине кургана. И хоть юноша и говорил, что он велик, но на самом деле он оказался еще больше. И железный посох его, который, по словам юноши, поднимали двое, показался мне ношей для четверых. И черный человек грубо обратился ко мне; я же спросил его, какую власть он имеет над всеми этими зверями. „Я покажу тебе, человечек“, – ответил он.
И он взял свой посох и ударил им оленя так, что тот закричал, и на этот крик сбежались все дикие звери, бесчисленные, как звезды на небе, и я оказался в самой их гуще. Там были змеи, и львы, и ехидны, и все виды тварей. И он оглядел их и велел идти и пастись, и они склонились перед ним, как вассалы перед своим господином. И после черный человек сказал мне: „Видишь, человечек, какую власть я имею над этими зверями?“ И я спросил у него дорогу, и он, хотя и был груб, указал мне путь к месту, куда я хотел попасть. Он узнал, кто я и чего ищу, и сказал мне: „Иди до края поляны и поднимись на холм до самой вершины и оттуда увидишь обширную долину, в центре которой растет высокое дерево, листья которого зеленее самой яркой зелени. И под деревом ты увидишь фонтан, [321] окруженный мраморной кромкой, на которой стоит серебряная чаша, прикованная серебряной цепочкой, чтобы ее нельзя было унести. И там ты услышишь гром, как будто небо рушится на землю, и потом начнется дождь и поднимется буря, такая, что тебе нелегко будет выдержать ее. [322] И на дереве после этой бури не останется ни единого листка, и прилетит стая птиц, и усядется на ветвях дерева, и запоет песни, прекраснее которых ты никогда не слышал. И вот, когда ты будешь очарован пением этих птиц, по долине разнесется стон, и ты увидишь рыцаря на вороном коне, в плаще из черного шелка, с черным вымпелом на копье, и он быстро помчится к тебе. И если ты побежишь, он убьет тебя, если же ты дождешься его и не сойдешь с коня, он сохранит тебе жизнь. И если ты не испытаешь страха там, ты уже ничего не будешь бояться всю оставшуюся жизнь“.
308
Iarlles y Ffynnawn
Три последние повести сборника настолько же схожи между собой, насколько отличаются от предыдущих. Все они посвящены Артуру и его рыцарям, трое из которых являются главными героями этих повестей. Хотя их имена и образы остаются кельтскими, сюжет и характеры отражают сильное влияние франко-нормандской традиции. Валлийские по происхождению легенды об Артуре и его рыцарях, пройдя обработку на континенте, рикошетом вернулись в Уэльс – но уже в другом обличье. Их влияние на европейскую литературу Средних веков так велико, что нет смысла обсуждать его здесь; (Интересующихся отсылаем к главнейшим трудам: Loomis R. S. Arthurian literature in the Middle Ages. Oxford, 1959; Jones W.L. King Arthur in History and Legend. Cambridge, 1911; Morris J. The Age of Arthur. London, 1975.) неизвестно, существовал ли он на самом деле. Здесь он – уже не чародей из «Килоха», а рачительный сенешаль двора Артура.) что касается обратного влияния, то оно выразилось в формировании идеального рыцарского мира – Круглого Стола; в проникновении извне не только терминов, но и целых сюжетных линий, которые причудливо переплетались с местной традицией (наподобие легенды о Святом Граале); и наконец, в радикальном изменении образов героев, идеализированных сообразно вкусам феодальной верхушки европейского общества.
Из этих трех повестей «Оуэн» кажется самой законченной и цельной; в ней отсутствуют и композиционная неряшливость «Передура», и схематичность «Герайнта». Следы некоторых преданий и личность главного героя еще сохраняют связь с валлийской традицией, но время и место действия уже целиком перенесены в условно-эпический мир артуровского романа, получивший впоследствии совершенное воплощение в «Смерти Артура» Томаса Мэлори.
309
Здесь и в последующем Артур уже везде именуется заимствованным титулом «император» (amherawdyr).
310
Каэрлеон на Аске – место, где находился главный двор Артура, позднее перенесенный эпосом в мифический Камелот. Отождествляется с современным Карлионом в Гламорганшире.
311
См. примеч. к «Видению Ронабви». Оуэн упоминается в триадах как один из Трех храбрейших рыцарей Артура, наряду с Ланселотом Озерным (составной образ, восходящий к Гвальхмаи) и Кадором, графом Корнуолла. В одной из триад его матерью называется Модрон, мать Мабона и Морвидд.
312
Кинон, сын Клиддно, известен по триадам как один из мудрых советников Артура (что противоречит его несколько сниженному образу в повести), а также как один из верных влюбленных – за любовь к Морвидд, сестре Оуэна.
313
Кай считался сыном Кинира Кейнфарфауга, внука Кунедды Вледига.
314
В Средние века каменные полы покоев часто покрывались свежесрезанным тростником.
315
Распространенная формула рыцарских романов.
316
Типично для описания идеального пейзажа.
317
См. примеч. к «Видению Максена Вледига».
318
Это высший комплимент в устах Кинона, поскольку Гвенвифар считалась эталоном красоты.
319
Такое поведение дев кажется странным, но во времена рыцарства им нередко приходилось оказывать рыцарям такие услуги, хотя и не предусмотренные этикетом.
320
В КК – wtwart (от англ. woodward) – «лесничий».
321
Тоже заимствованное слово ffynnawn; могло обозначать и «фонтан» и «источник». По поэме Кретьена де Труа «Рыцарь Льва» – это фонтан Барантон в Броселианском лесу в Бретани, известном краю волшебства и чудес.
322
Мотив источника, зачерпнув воды из которого можно вызвать дождь, часто встречается в валлийском фольклоре (см. «О чудесах Британии» Ненния).