Суеверия викторианской Англии - Харса Наталья (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Первым поцеловать малыша должен был человек с хорошим характером, ведь именно этот поцелуй повлияет на нрав крохи. Прежде чем лезть к чаду с поцелуями, вежливые люди спрашивали разрешения у матери. Наверняка случались и неловкие сцены, когда суеверная роженица изо всех сил старалась не допустить, чтобы первой ребенка чмокнула какая-нибудь тетушка Пруденс, которую тихо ненавидит вся родня. В некоторых йоркширских семьях было принято давать новорожденного на руки девственнице, прежде чем к нему успела прикоснуться мать. Мальчику соприкосновение с девственницей внушало благородные помыслы, девочке – служило хорошим примером и воспитывало в ней скромность.
Хотя в центре внимания оказывались мать и малютка, в некоторых графствах не забывали и про папаш. После рождения первенца в Корнуолле сжигали шляпу гордого отца: то ли для обеспечения ребенку долгой жизни, то ли в знак того, что беспечные деньки для новоявленного родителя уже закончились.
По тому, в какой именно день и час родился ребенок, предсказывали его судьбу:
Майские дети считались болезненными и неудачливыми. Следует вспомнить, что, согласно легендам, именно в мае родился предатель Мордред, родной сын и убийца короля Артура.
Людей, родившихся во время восхода, валлийцы считали умными, а тех, кому не посчастливилось родиться на закате, – лентяями. Ребенок, родившийся ровно в полночь, особенно в Сочельник, будет обладать даром ясновидения. Подобные гадания предопределяют судьбу главного героя в романе Чарльза Диккенса «Дэвид Копперфилд»:
«Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов.
Принимая во внимание день и час моего рождения, сиделка моей матери и кое-какие умудренные опытом соседки, питавшие живейший интерес ко мне за много месяцев до нашего личного знакомства, объявили, во-первых, что мне предопределено испытать в жизни несчастья и, во-вторых, что мне дана привилегия видеть привидения и духов; по их мнению, все злосчастные младенцы мужского и женского пола, родившиеся в пятницу около полуночи, неизбежно получают оба эти дара».
Гадания не ограничивались днем и часом рождения малыша. Важно было и то, как ребенок выходит из материнской утробы, какой у него цвет глаз и волос. В Шотландии полагали, что если малыш родится ногами вперед, он будет обладать даром исцеления. Родственники внимательно наблюдали за тем, как малютка ведет себя в колыбели. Если отворачивается и не хочет смотреть в глаза, значит, вырастет лжецом. А чтобы проверить, насколько бережливым окажется будущий наследник, в ручку новорожденному совали серебряные монетки. Если ребенок стискивал монету, значит, будет разумно тратить деньги. Если давал ей выпасть – вырастет расточителем.
Внешности крохи придавали огромное значение. Многие родители на востоке Англии желали, чтобы у их отпрысков были карие глаза – признак благополучия. Но как исправить дефект, если дитя родилось голубоглазым? Даже в таких случаях матери не отчаивались и всего-навсего подвешивали в детской пучок ореховых прутьев. Если ребенок будет подолгу их рассматривать, то глаза потемнеют сами собой.
Самое ужасное случалось, если ребенок рождался рыжим. Какими только эпитетами не награждали бедняг! Называли их и коварными, и жестокими, а также развратными, невезучими и вообще не вызывающими доверия. В Средневековье рыжую шевелюру приписывали самым большим грешникам: Каину, Иуде и Марии Магдалине. Родословная рыжих попадала под подозрение: их называли потомками датчан или испанских моряков из Великой Армады. Иными словами, никто из англичан не хотел нести ответственность за рыжеволосых детей. Родился рыжий – значит, враги виноваты. Считалось также, что рыжие обильно потеют и воняют лисой. От их дыхания на коже других людей появляются волдыри. Причем доставалось не только детям, но и матерям. Якобы рыжеволосого ребенка можно зачать, вступив в половую связь во время менструации.
Особая удача выпадала на долю тех матерей, чьи дети «рождались в рубашке», т. е. с амниотической оболочкой на голове. Во-первых, если сохранить счастливую «рубашку», ребенка ждет удача. Во-вторых, ребенок никогда не утонет. Ну а в-третьих, на этой удаче можно заработать!
Обычай продавать «рубашку» упоминается в начале романа «Дэвид Копперфилд»: «Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление о ее продаже по дешевке – за пятнадцать гиней. Но либо в ту пору у моряков было мало денег, либо мало веры и они предпочитали пробковые пояса, – я не знаю; мне известно только, что поступило одно-единственное предложение от некоего ходатая по делам, связанного с биржевыми маклерами, который предлагал два фунта наличными (намереваясь остальное возместить хересом), но дать больше, и тем самым предохранить себя от опасности утонуть, не пожелал».
Диккенс ничуть не преувеличивал – подобные сделки действительно заключались в XIX веке! Покупали «рубашку» как моряки, чтобы избежать кораблекрушений, так и юристы, поскольку «рубашка» наделяла любого человека даром убеждения. При необходимости рубашку можно было взять в долг, а после вернуть хозяевам. Именно так поступали родственники малыша из Норфолка, родившегося в 1891 году. Несколько раз его рубашку захватывали с собой друзья семьи, отправлявшиеся в плавание. Рубашка-путешественница побывала даже в Африке, куда ее увез солдат, воевавший в Англо-бурской войне. Во время Первой мировой она тоже не раз спасала жизни. В настоящее время чудесная рубашка хранится в Музее фольклора в Кембридже. Интересно, заимствуют ли ее хранители музея, если им предстоит серьезный разговор? Рубашку сберегали не всегда, но даже избавлялись от нее с выгодой. Повитухи в Кембриджшире бросали ее в огонь, а после сообщали матери, сколько раз рубашка трещала. Это число обозначало, сколько еще детей будет у роженицы.
Английский фольклор предписывал бережное обращение с молодыми матерями. Еще в шекспировские времена верили, что сквозняки губительны как для беременных, так и для рожениц. Подвергнуть женщину такой опасности было непростительным проступком. Отсюда и негодование Гермионы в «Зимней сказке» Шекспира, когда царственный супруг велит ей предстать перед судом сразу после родов:
Тот факт, что ее вывели из покоев «по холоду» (в оригинале – «на открытый воздух»), особенно возмущает королеву. Интересно, что в XIX веке эти поверья продолжали влиять на повседневную жизнь матерей из разных классов. Англичанки из состоятельных семей некоторое время после родов (вплоть до месяца) проводили в постели. К ним относились как к тяжелобольным, даже поили бульончиком из особой чашки для лежачих пациентов. Окна в спальне наглухо закрывали, чтобы не допустить сквозняков. Среди английского крестьянства тоже сохранялось трепетное отношение к молодым матерям. К примеру, в Уорикшире четыре дня после родов женщину держали взаперти и на особой диете. Ее рацион составляла смесь из пива, овса, сахара и специй под названием «кодл». По традиции, за угощение отвечала супруга местного помещика, если таковая имелась в наличии.
