Сага о Вигдис и Вига-Льоте - Унсет Сигрид (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

— Я перенесу тебя, сестра, через ручей, — сказал мальчик.

Он поднял ее и понес.

— Смотри, вон отец возвращается домой, — закричала Стейнвор, и дети посмотрели на склон горы, по которому на коне ехал Льот. Они оба решили помахать ему, но тут Гицур наступил на льдинку и упал в воду вместе с девочкой.

Льот ехал по дороге для скота, огороженной с обеих сторон камнями, он увидел детей и помахал им, но когда они упали и не встали, он забеспокоился, соскочил с коня и бросился в Черный ручей, полноводный и быстрый, и вскоре уже был рядом с малышами. Дети лежали неподвижно у самого берега. Он приподнял Гицура и увидел, что мальчик ударился виском о камень и придавил сестру, а она не смогла выбраться — так крепко Гицур держал ее. Они оба захлебнулись. Льот сразу же понял, что дети мертвы, но все-таки принес их в дом и приказал согреть шкуры и вскипятить молоко.

Лейкни стала белой как полотно, когда увидела детей, но спокойно сказала, что нет ничего страшного и они скоро придут в себя. Но чтобы они ни делали, малыши не приходили в себя. И под конец Льот просто сел у очага, опустив голову на руки. Лейкни же все не хотела сдаваться, она все пыталась напоить детей молоком и растирала их теплыми шкурами, хотя все и говорили ей, что это бесполезно.

Тогда она взяла два неподвижных тельца на руки и закричала:

— Я все равно оживлю их — я буду укачивать их до тех пор, пока они не вернутся ко мне.

Она легла вместе с ними на кровать и стала дышать им в рот. Льот встал, подошел к ней, обнял и сказал:

— Дай же им покой, не должно так обращаться с телами умерших.

Тогда она отпустила трупики, но продолжала кричать, сорвала платок с головы и стала рвать на себе волосы, а потом кинулась к дверям, чтобы бежать к реке и утопиться. Но Льот поднял ее на руки и отнес в постель. Ему пришлось применить силу, чтобы заставить жену снять одежду, а потом он сидел и укачивал ее. Всю ночь провел он так, а Лейкни все не успокаивалась, и Льот боялся, что она потеряет разум.

XXXV

Пришло лето, и вскоре настало время тинга, но Лейкни все так же горевала и не хотела ехать с Льотом, хотя он и предлагал ей поехать вместе.

Когда он вернулся домой, то в первый же вечер Лейкни сказала ему, что спала одна в ткацкой, и попросила разрешить ей спать там одной. Льот ответил, что не может отказать ей, если она сама того желает.

Лето уже кончалось, а Лейкни почти все дни проводила в ткацкой и там же спала. Она совсем забросила хозяйство, просто ходила взад-вперед по ткацкой и ничего не делала. И каждый вечер отправлялась она в церковь, что Льот построил на горе, вставала на колени и подолгу молилась.

Но однажды вечером, когда Лейкни как раз собиралась в церковь, к ней подошел Льот и сказал:

— Когда ты, Лейкни, собираешься вернуться ко мне в дом?

Лейкни ничего не отвечала, и Льот тогда добавил:

— Не кажется мне, чтобы была кому-то из нас польза, что скорбим мы каждый сам по себе. И не следует тебе быть одной, а лучше вернуться в дом и заняться хозяйством, и, может, тогда тебе станет легче.

— Не могу я, — отвечала она, — быть в доме и заниматься хозяйством, потому что кажется мне, что забыла я что-то, и когда вспоминаю, что я забыла, то становится мне еще горше — потому что забыла я своих деток.

Льот помолчал, а потом спросил:

— Может, ты хочешь поехать к своей матери? Я провожу тебя к ней.

Лейкни медленно проговорила:

— Я хочу одного — чтобы ты позволил мне делать так, как я считаю нужным.

— Ни в чем не будет тебе отказа, — ответил он.

— Тогда разреши мне никогда больше не быть твоей женой. И позволь мне жить в чистоте и покое, как живут некоторые женщины в христианских странах.

Льот нахмурился и сказал:

— Я знаю, что никогда ты не была счастлива со мной, и никогда бы не привез я тебя в Скомедал, если бы знал, что все так получится. Но однажды я уже спрашивал тебе, как нам жить дальше, и ты сама решила остаться со мной. И с тех пор я всегда старался угождать тебе, и не сказали мы друг другу дурного слова, и никогда больше не поднимал я на тебя руку. И все дела мы решали вместе. И никогда не принес я тебе позора, не лежал с другими женщинами, и ни с кем у меня не было детей, кроме тебя.

— Нет у тебя детей и со мной, — воскликнула Лейкни, закрыла лицо ладонями и зарыдала.

— Об этом я скорблю не меньше тебя, — отвечал Льот. — И именно поэтому я удивлен твоим решением положить конец нашей совместной жизни.

Лейкни встала и сказала:

— Ты можешь развестись со мной — мне кажется, достаточной причиной будет то, что не хочу я больше делить с тобой постель. И ты можешь найти себе другую жену и уехать из этой забытой Богом долины. Ибо никогда за все те годы, что прожили мы вместе, не видела я тебя счастливым.

Тогда Льот осторожно спросил жену:

— Скажи мне честно, Лейкни, неужели ты никогда больше не хочешь быть моей, если так стремишься уехать отсюда? — И с этими словами он посадил ее к себе на колени, а она так задрожала, что не смогла ничего ответить. И Льот продолжал:

— Однажды ты сказала, что всегда сделаешь так, как я хочу.

Тогда Лейкни заплакала, спрятала лицо у него на плече и ответила:

— Я думала, что ты хочешь отделаться от меня.

Льот поглядел на нее и сказал:

— Так было раньше, но не знал я тогда, что не могу жить без тебя, Лейкни.

В тот же вечер Лейкни пришла в дом и села на свое место за столом, как и раньше. И никто больше не слышал от нее, что хочет она стать монахиней. Они с Льотом жили в любви и согласии. Но Лейкни очень тосковала по своим детям, хотя и не говорила об этом.

Однажды вечером они пошли в баню, и Лейкни ходила с распущенными волосами, чтобы просушить их. Льот подошел к ней и взял ее волосы в руки. Он сказал:

— Кажется мне, что волосы твои стали еще светлее и краше, чем раньше, Лейкни.

Она покраснела и отошла от него, но Льот заметил, что волосы ее поседели.

XXXVI

Прошел еще год, и Льот как-то заметил, что Лейкни теперь плачет по ночам. Он ласково спросил, что ее так расстраивает, но она не хотела отвечать. Однажды он сказал:

— Думаю, ты так и не сможешь по-настоящему радоваться, пока не родишь того ребенка, что носишь сейчас под сердцем.

Тогда она заплакала еще сильнее.

Как-то раз Льот зашел в стаббюр [6] и увидел, что Лейкни стоит на коленях перед большим сундуком и перекладывает в нем вещи. Льот сказал ей не делать этого — он не видел в том особой нужды.

— Да нет, — отвечала Лейкни, — я хочу, чтобы после меня в доме был порядок.

— Не говори так, — сказал Льот и сделал вид, что смеется. — Или ты думаешь, что скоро умрешь?

И заставил ее встать и сесть рядом с ним на сундук. Тогда Лейкни сказала ему:

— Каждую ночь во сне вижу я, как приходят ко мне Гицур и Стейнвор и хотят лечь с нами в постель. И с них потоками течет вода. И говорят они мне, что хотят, чтобы я пришла к ним и согрела их, обняла бы их и легла рядом с ними. Я отвечаю им, что не могу из-за ребенка, которого сейчас жду. Тогда они говорят, что должна я пообещать им прийти, когда родится их брат. И я обещала им это.

— Все это сон, — возразил ей Льот. — Ведь ты и сама знаешь, что дети наши на небе у Господа, и лишь язычники являются так ночами, как тебе привиделось. А наши дети были крещены и лежат в освященной земле. Не говори так и выброси подобные мысли из головы.

— Я видела их так же ясно, как сейчас вижу тебя, — возразила ему Лейкни. — И они взяли меня за руку, и руки их были так холодны, что меня мороз пробрал.

— Это сквозняк, — ответил Льот, обнял ее и посадил к себе на колени. — Я починю стену за кроватью. И не хочу я больше слышать разговоров о твоей смерти, детям нашим сейчас хорошо, и ты нужна мне больше, чем им.