Нордическая мифология - Торп Бенджамин (книга регистрации .txt) 📗
Одна старая колдунья завидовала соседу и часто крала его молоко. Для этой цели она брал нож и отправлялась к месту, где находилась корова, становилась лицом к луне и повторяла следующие слова:
Услышав это, владелец коровы брал толстую веревку и бежал к колдунье, которую немилосердно бил, приговаривая:
Способ был достаточно действенным.
Если колдунья ворует молоко, лучше всего наказывать ее следующим способом. Когда такая женщина с помощью своего лживого искусства подоит корову, животное скоро снова придется доить. Надоенное молоко следует поставить на огонь и нагреть. Когда молоко станет достаточно горячим, его следует бить палкой, пока в сосуде не останется даже капли. Молоко, пролитое на землю, тоже надо бить, и чем больше, тем лучше, поскольку каждый удар по молоку дьявол переводит на спину ведьмы. В Лаекене часто случалось, что колдуньи после такой экзекуции вынуждены были оставаться в постели неделю, а то и больше [926].
Одна колдунья бродила по полю, которое было полно спелого зерна, и повторяла стих Super aspidem и т. д. [927] Вернувшись домой, она немедленно поднималась на чердак, брала трубу и повторяла те же самые слова, пока все зерно с поля не высыпалось через трубу вниз — так, что на поле не оставалось ни зернышка.
Примерно в конце шестнадцатого века в Западной Фландрии произошло следующее событие. Один крестьянин вместе со своим сыном пил в таверне и — таким был его обычай — мелом делал линии на своих вилах, отмечая каждую выпитую кружку. Когда он собирался уходить, то позвал хозяйку и спросил, сколько кружек он выпил. Но хозяйка, в свою очередь, спросила, сколько отметок он сделал на своих вилах. Крестьянин отказался ей это сообщить, и женщина рассердилась и в ярости произнесла: «За это ты не дойдешь до дома сегодня вечером — будь уверен в этом, или я не вернусь назад». Крестьянин на это только рассмеялся, бросил на стол деньги за пиво, которое выпил, и покинул дом.
Но когда он подошел к воде и забрался в лодку, то никак не мог оттолкнуть ее от берега. Он попросил помочь трех солдат, которые в это время шли мимо: «Привет, товарищи, не поможете мне оттолкнуть мою лодку? Буду рад за это угостить вас пивком». Солдаты пришли ему на помощь, но все было тщетно, поскольку лодка так и не сдвинулась с места. «Подождите-ка, — сказал один из солдат, тяжело дыша и в поту от напряжения, — давайте выбросим из лодки вещи, что лежат в середине; тогда она, без сомнения, стронется с места». Они так и сделали, и едва выбросили последний предмет, как увидели на дне лодки огромную жабу, глаза которой казались тлеющими угольками. Один из солдат, вытащив свою саблю, пронзил тварь насквозь и сбросил ее в воду, в то время как другие нанесли чудищу множество ран в живот, поскольку оно продолжало плыть на спине.
Солдаты снова принялись сталкивать лодку, и на сей раз она пошла легко, чему крестьянин очень обрадовался и, взяв с собой солдат, снова вернулся в таверну. Заказав для них пиво, он спросил служанку, где ее хозяйка. «А, — сказала она, — моя хозяйка в кровати, при смерти». «Ха-ха, — рассмеялся крестьянин, — ты считаешь, что я пьян? Я видел ее какую-то четверть часа назад, и она была полна жизни, здорова и отлично ругалась». «Тем не менее, это так, — ответила служанка. — Если хочешь, можешь посмотреть на нее своими глазами».
Крестьянин и три солдата вошли в комнату, где лежала женщина, жалобно стеная от боли, поскольку у нее было множество ран, расположенных точно там, где солдаты нанесли раны жабе. Крестьянин спросил служанку, как это могло случиться, но она не могла объяснить, поскольку ее хозяйка выходила из дома.
После этого крестьянин поспешил в магистрат, где рассказал все дело. Стало ясно, что жабой была сама хозяйка, принявшая вид пресмыкающегося, чтобы помешать крестьянину вернуться домой.
Колдуны плавят свинец и выливают его в холодную воду, где металл немедленно принимает форму человека. Затем они спрашивают околдованного человека, какой части тела околдовавшей их ворожеи причинить вред. Когда околдованный человек указывает это, они режут или колют ножом названную часть свинцовой фигурки, произнося вслух, где находится ворожея, не называя при этом своего имени. После этого зло обращается на саму ворожею [928].
Некий могильщик в День Всех Святых слег в лихорадке. К больному пришел кум, чтобы проведать его. «Как неудачно, — сказал могильщик, — что я должен больным идти сейчас рыть могилу в такой холод и снег». «О, я вырою ее за тебя, — сказал кум. — Меня это ничем не затруднит». Могильщик с радостью принял это предложение.
Кум взял лопату и кирку, заглянул в таверну, чтобы согреть душу, в десять часов вечера явился на церковный двор и к половине одиннадцатого уже справился со своей задачей. Но когда он собирался возвратиться домой, мимо прошла процессия монахов в белом, причем каждый из монахов нес в руке тонкую восковую свечу. Монахи сделали круг по церковному двору, и когда они проходили мимо кума, то бросили свечи к его ногам, а последний бросил большое ядро с двумя фитилями.
Кум подумал про себя: «Ха-ха, могильщик ничего не говорил про монахов. Воск пойдет мне в качестве платы за работу. За месяц или два я продам свечи, получу за них достаточно денег, причем моя жена об этом не будет знать». Он собрал все свечи, завернул в материю и спрятал под кроватью.
На следующий день был праздник Всех Святых. Кум рано отправился в кровать, но никак не мог уснуть. Когда часы пробили двенадцать, раздалось три удара в дверь. Кум немедленно выпрыгнул из постели, открыл дверь и увидел тех же белых монахов, что и в предыдущую ночь — но на сей раз без свечей. Они прошли в дом парами и выстроились вокруг кровати, на которую в ужасе повалился кум, натянув одеяло до головы. Внезапно белые мантии упали с плеч, и кум увидел, что перед ним стоят скелеты, причем у каждого из скелетов чего-нибудь не хватало — у одного руки, у другого — ноги, у третьего — позвоночника, а у последнего — головы. В то же самое время под кроватью послышалось какое-то шевеление. Кусок материи сам собой двинулся вперед и расстелился посреди комнаты, и тут кум увидел, что то, что он счел свечами, на хамом деле было костями, а большое ядро — ухмыляющимся черепом. Скелеты разом воскликнули: «Отдай мне мою ногу», «Отдай мне мою руку», «Отдай мне мой позвоночник», «Отдай мне мое ребро». Куму пришлось вернуть все требуемое, вплоть до черепа, который он отдал последнему скелету. Получив назад свой череп, тот снял со стены кумову скрипку и жестом велел играть, другой рукой отбивая такт. Другие же скелеты, взявшись за руки, пустились в пляс, производя омерзительный грохот. Что касается несчастного кума, то он лишился чувств, ослеп и оглох, но не прекращал игры, поскольку как только он начинал играть тише, то немедленно получал по уху от одного из скелетов. Так продолжалось до самого утра, когда скелеты надели свои плащи и отправились восвояси.
