Мифы народов Африки - Любовская Т. Е. (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗

Кинту вежливо поблагодарил хозяина, но, оставшись один, уже готов был впасть в отчаяние, как вдруг увидел, что в самом центре его дома разверзлась земля. Он побросал в дыру излишки пищи, и дыра немедленно закрылась. Таким же способом Кинту выполнил два других задания Гулу – или, скорее, они были выполнены за него, и Кинту даже не мог объяснить как. В истории нет ни одного намека на то, кто или что было той дружественной Силой, которая встала на его сторону в борьбе с Гулу и была явно могущественнее последнего. Еще один примечательный момент – история утверждает, что Кинту молился и рассказал о своих трудностях, но не говорится, кому именно. После трех благополучно пройденных испытаний Гулу сказал, что Кинту может получить назад свою корову, если сможет отыскать ее в стаде, которое Гулу приказал собрать – всего около двадцати тысяч голов. И снова Кинту устрашился сложности задания, как вдруг услышал возле своего уха жужжание шершня. Шершень сказал: «Следи за мной! Корова, на чей рог я сяду, и есть твоя». Но в этот раз шершень не указал ни на одну из коров, и Кинту сказал: «Уведите это стадо, здесь нет моей коровы». Привели второе стадо, и опять шершень не подал условного знака, но, когда пришло третье стадо, шершень взлетел и опустился на одну из коров. «Вот моя корова», – сказал Кинту, подошел к ней и похлопал ее по боку тростью. Затем шершень подлетел к красивой телке. «А это теленок моей коровы», – сказал Кинту. Таким же образом он указал на другого теленка. Гулу рассмеялся и сказал: «Кинту – это чудо! Его никому не провести! Все, что он сказал, – правда. Хорошо, пусть позовут мою дочь Намби». И Гулу отдал свою дочь в жены Кинту и отпустил их жить на землю, дав с собой домашнюю птицу, банановое дерево, а также семена и корнеплоды основных сельскохозяйственных культур, которые теперь возделывают баганда [19]. Гулу также предупредил их, чтобы они ни в коем случае не возвращались, даже если им покажется, что они что-то забыли. Но поскольку нарушение этого условия повлекло за собой появление на земле Смерти, то уместнее будет рассказать об этом в следующей главе. Итак, пара спустилась на землю «здесь, в Магонге», обзавелась хозяйством и стала обрабатывать землю. Намби посадила банановое дерево, от которого расплодилось огромное количество новых отростков, и с течением времени Кингу и Намби обзавелись тремя детьми.

Этот Кинту, разумеется, фигура абсолютно мифологическая, хотя у нас есть основания предполагать, что Кинту, от которого ведут свое происхождение короли Уганды (каждое звено в родословной сохранено), был историческим персонажем, который пришел в Уганду с севера. Фактически, как отмечает Роско, предания некоторых кланов не соответствуют легенде, приведенной выше. Некоторые говорят, что Намби не была дочерью Неба, а была женщиной из клана Протоптера (двоякодышащей рыбы), который, следовательно, уже жил в той земле к моменту появления Кинту. Здесь до сих пор хранятся некоторые, довольно сомнительные реликвии вождей, правивших до Кинту. В варианте истории, приведенном Стэнли, Кинту предстает как самый обычный переселенец, пришедший с севера со своей женой, приведший с собой основных домашних животных и принесший семена сельскохозяйственных культур. Через много лет он ушел из дома, испытывая отвращение к жестокости, выказываемой его потомками, и наследники напрасно искали его. Кинту явился только двадцать второму королю, Маванде, прося его прийти на место для собраний. С собой король мог взять только свою мать. Один из советников Маванды, втайне от короля, последовал за ним в лес. Кингу спросил Маванду, почему он ослушался его повеления, и последний, обнаружив советника, убил его. Кингу опять исчез, и никто никогда его больше не видел. Неясно, однако, что было тому причиной – непослушание ли советника или жестокость короля, убившего человека. Может быть, перед нами очередная версия легенды о Творце, покидающем землю, как в случае с Мулунгу и Бумбой.

А вот другая история о прародителе племени, который появляется на необитаемой земле, не спустившись при этом с неба, – это легенда о Вере, от которого ведет свое происхождение племя буу покомо. Иногда о нем говорят как о сверхъестественном существе, «не имеющем ни отца, ни матери». Другие рассказчики объясняют, что никто не знает, откуда он пришел и кто были его родители. Вере в одиночестве странствовал по лесам в долине Таны, питаясь фруктами с дикорастущих деревьев и сырой рыбой, поскольку ничего не знал об огне и не имел возможности добыть его. Через два года скитаний он встретил некоего Мицоцозини, который показал ему, как добывать огонь при помощи двух палочек и готовить на огне пищу. Примечательно в этой истории то, что Мицоцозини принадлежал к племени охотников васанье, которые считались куда менее искушенными в ремеслах, чем банту. Это может указывать также на то, что васанье – как и доробо, с которыми они, между прочим, поддерживали добрососедские отношения, – принадлежали к коренному населению этой земли. Более того, поскольку некоторые из племени буу ведут свое происхождение от Мицоцозини, а также от Вере, мы можем сделать вывод, что уже в ранний период имели место межплеменные браки между покомо и васанье.

Прежде чем завершить эту главу, расскажу о чрезвычайно любопытном мифе нанди. Он интересен не только сам по себе, но и из-за точек соприкосновения с преданиями народов, живущих на дальнем юго-западе континента. Среди сказок народа масаи, собранных Холлисом, одна называется «Старик и его колено». Она повествует о том, как одиноко живущий старик сильно страдал от опухоли в колене, которую он принимал за нарыв. Однако через полгода, когда нарыв не прорвался, старик сам разрезал его и оттуда вышли два ребенка – девочка и мальчик. Дальше история практически повторяет сюжетную линию сказки сесуто «Тселане» и прочие сказки о людоедах, хотя и без обычного счастливого конца. Это не миф о происхождении, а обычная сказка. Впрочем, у нанди есть то, что можно назвать более древней версией этой сказки. «У клана Мои есть предание, гласящее, что первый Доробо (тут мы снова встречаем упоминание Доробо как первопредка людей) произвел на свет мальчика и девочку. Однажды нога его опухла… в конце концов нарыв прорвался и из внутренней части голени появился мальчик, а из внешней вышла девочка. У этой пары через какое-то время появились свои дети, ставшие предками всех людей на земле».

Та же идея распространена у вакулуве (живущих между озерами Ньяса и Танганьика), которые считают, что первая пара людей спустилась с неба, но потомков произвела необычным путем. Нгулве (местный эквивалент Мулунгу) заставил ребенка, известного как Канга Масала, выйти из колена женщины.

Трудно сказать, что кроется за этим представлением, но оно вновь возникает, искаженное и наполовину забытое, в готтентотской мифологии. Много споров вызвал Тсуи-Гоаб (или Тсуни-Гоам) – высшее существо готтентотов. Это имя давно интерпретировалось как «Раненое Колено». Во время сражения, в котором Тсуи-Гоаб победил злое существо Гаунаба, Тсуи-Гоаб поранил колено. Хан, который стремился доказать, что кой-коин (самоназвание готтентотов) имели самое возвышенное представление о своем Боге, отказался от своей интерпретации в 1881 году (хотя прежде рьяно отстаивал ее) и склонился к точке зрения, что Тсуи-Гоаб означает «Красный Рассвет», тем самым включая это существо в категорию небесных богов. Кронляйн, один из признанных знатоков готтентотских языков, переводит имя как «Тот, кого трудно умилостивить». Это толкование, как мы видим, сильно отличается от интерпретации Хана. Доктор Л. Шультце доказывает, что интерпретация Кронляйна недопустима с лингвистических позиций, и высказывается, на основании своих собственных независимых исследований, в поддержку прежнего толкования Хана, а именно что имя Тсуи-Гоаб – есть эквивалент Раненого Колена, ссылаясь на изложенную выше историю. Шультце не упоминает теорию, за которую ратует Хан в своей поздней работе.

Эта история, конечно, в корне отличается от мифа нанди в пересказе Холлиса, но мы уже видели, как этот миф трансформировался у масаи, более не признающих его частью своей Книги Бытия. Готтентоты, которые (как было недавно открыто в ходе изучения их языка и обычаев) находятся в отдаленном родстве с масаи и другими хамитскими и полухамитскими племенами северо-востока Африки, на протяжении столь долгого времени были отделены от своих собратьев, и легко могли позабыть первоначальное значение «Раненого Колена».