Карманный оракул - Грасиан Бальтасар (лучшие книги онлайн TXT) 📗

115. Мириться с дурным нравом окружающих, как миришься с непригожим лицом, – особливо, коль связан узами зависимости. Есть люди нрава свирепого – и жить с ними нелегко, и уйти от них нельзя. Надобно благоразумно да постепенно с этим свыкаться, как с безобразием лица, дабы свирепость не поразила тебя неожиданно. Сперва они пугают, но первоначальный страх мало-помалу проходит, а осмотрительность научает предотвращать вспышки – либо терпеливо сносить.

116. Общаться с людьми порядочными. Им можно верить в долг и самому у них одолжаться. Их порядочность – верная порука в делах, даже в спорах, ибо они поступают, как велит их натура. Лучше с порядочными сражаться, чем подлых побеждать. С подлостью не договоришься, она не признает правил; оттого-то меж подлецами нет истинной дружбы, а благосклонность их низкая, не на чести основанная. От человека без чести – беги без оглядки; кто чести не чтит, не чтит и никакой добродетели. Честь – престол честности.

117. Никогда не говорить о себе. Придется либо себя хвалить – а это тщеславие, либо хулить – а это малодушие; о себе говорить – против благоразумия грешить да и слушающим докучать. Избегай сего и в дружеском кругу, но особенно – на высоком месте, где приходится говорить перед многими и где подобная слабость сделает тебя посмешищем. Неблагоразумно говорить и о присутствующих: тебе грозит опасность наскочить на один из двух рифов – либо лесть, либо оскорбление.

118. Заслужить репутацию человека учтивого. Ее одной довольно, чтобы привлечь сердца. Учтивость – главная черта культуры, приворотное зелье, что внушает окружающим любовь, как неучтивость – презрение и негодование. Когда неучтивость порождена спесью, она отвратительна; когда невежеством – презренна. В учтивости лучше больше, чем меньше, но не со всеми равно – то было бы несправедливо. Меж врагов она – долг и верное мерило их доблести. Стоит она немного, а ценится высоко: уважительного уважают. Преимущество любезности и чести – они остаются при том, кто расточает первую и оказывает вторую.

119. Не искать вражды. Избегай вызывать к себе неприязнь, она и помимо твоей воли вырвется вперед. Многие ненавидят просто так, не ведая за что и почему. Зложелательный опередит порядочного. Злоба еще усердней стремится к злу, чем корыстолюбие к корысти. Иные даже хвалятся тем, что ни с кем не ладят, что легко и оскорбляются и оскорбляют. Овладеет ненависть душою, ее, как дурную славу, нелегко вытравить. Людей проницательных побаиваются, злоречивых не любят, тщеславных сторонятся, насмешников страшатся, а достойных оставляют в покое. Итак, выказывай почтение, дабы тебя почитали: хочешь жить мирно, держись смирно.

120. Жить, не споря с веком. Даже знания хороши, когда в ходу, а где им нет ходу, лучше притвориться невеждой. Меняются годы, меняются суждения и моды; не рассуждай по старинке и во вкусах держись современного. Вкус общепринятый берет верх во всех областях. Надлежит ему следовать – и по возможности его облагораживать; пусть тело твое приноровится к настоящему, хотя прошлое тебе любезней – и в убранстве тела и в убранстве души. Только в сфере нравственной это житейское правило не годится – тут добродетель превыше всего. В наши дни не принято – и кажется старомодным – правду сказать, слово сдержать; добропорядочные люди словно из доброго старого времени явились; их и теперь хвалят, да нет у них ни почитателей, ни подражателей. О, великая беда века нашего! Добродетель непривычна, зато подлость – дело самое обычное! Пусть же рассудительный живет как можется, хотя и не так, как хочется. Пусть будет доволен тем, чем судьба наделила, и не горюет о том, чего лишила.

121. Не изображать не-дело делом. Одни все обращают в шутку, другие – в дело: обо всем толкуют с видом преважным, всякий пустяк их тревожит, всюду мерещатся интриги да козни. А между тем в любой неприятности искать смысла – занятие, лишенное смысла. К сердцу принимать то, что надо с плеч долой, – путать части тела. Что казалось важным, как отвернешься от него, часто обращается в ничто; напротив, иное ничто, став предметом сугубого внимания, разрастается невесть во что. С бедой вначале покончить легко; впоследствии – трудно. Нередко сама болезнь порождает лекарство. Предоставить все ходу вещей – не из худших правил житейских.

122. Величавость в речах и в делах. Где бы ты ни оказался, доставит тебе почетное место и внушит другим почтение. Она сказывается во всем – в беседе, в молитве, даже в походке, взгляде и, конечно, в желаниях. Пленять сердца – великая победа! Ее не одержишь ни безрассудной отвагой, ни докучным шутовством – дается она лишь благопристойной уверенностью, порождаемой нравом и опирающейся на достоинства.

123. Человек без напускной важности. Чем больше достоинств, тем меньше напускного – оно одно придает им всем отпечаток пошлости. Тягостное для окружающих, оно столь же тяжко для самого спесивца – он становится мучеником своих забот, терзая себя мелочами церемониала. Даже высокие достоинства много теряют из-за напыщенности – в них тогда видят лишь плод нарочитых ухищрений, а не свободной натуры, – естественное же всегда приятней искусственного. Людей напыщенных считают несведущими как раз в том, чем они чванятся. Чем лучше удалось дело, тем меньше говори о своих трудах, дабы казалось, что совершенство достигнуто совершенно естественно. Но, избегая притворной важности, не впадай в притворную скромность – всячески показывая, что ничего не выставляешь напоказ. Благоразумный виду не подаст, что сознает свои достоинства, – и само его равнодушие вызывает у окружающих интерес к ним. Вдвойне велик тот, кто, сочетая все совершенства, ни об одном сам не говорит; к всеобщему признанию он придет с другого конца.

124. Быть желанным. Немногим удалось снискать любовь всенародную, а если только у людей благоразумных, это тоже счастье. Когда идешь к закату, тебя провожают с прохладцей. Есть разные способы снискать расположение: надежный – отличиться делами и достоинствами, скорый – угождать. В человеке, достойном своего места, всегда есть нужда, и все видят, что должность нуждалась в нем больше, нежели он в должности: одних место красит, другие красят место. И если дурной преемник и придаст тебе цену – невелико утешение; это не значит, что тебя любили, а только то, что другого ненавидят.

125. Не быть зеленой книгой [30]. Верный знак собственного упадка – когда начинаешь особенно примечать чужой позор. Пятная других, многие норовят скрыть, хотя и не смыть, собственные пятна. Тем они тешатся, но это утеха глупцов. Уста их воняют, ибо они – сточные канавы для нечистот общества. Кто там копается, пуще марается. Правдой иль неправдой, у каждого сыщешь родимое пятно; никому не известны лишь недостатки людей неизвестных. Разумный да остережется стать перечнем чужих грехов, всем ненавистной хроникой, не то заживо погубит душу свою.

126. Не тот глуп, кто глупость совершил, а кто, совершив, не скрыл. Втайне держи свои страсти, тем паче – слабости. Ошибаются все, но вот в чем различие: хитрые от содеянного отрекаются, а глупые еще не содеянным похваляются. Доброе имя зависит больше от твоего молчания, нежели от поведения; раз уж грешен, будь хоть осторожен. Промахи людей великих, как затмения светил небесных, всем заметны. Не поверяй и другу ошибок своих, и даже, будь сие возможно, – лучше бы самому о них не знать. Но тут сгодится другое житейское правило – побольше забывать.

127. Непринужденность во всем. Она животворит достоинства, вдохновляет речи, одушевляет дела, красит все прекрасное в человеке. Прочие достоинства – украшение натуры, а непринужденность – украшение самих достоинств; даже в рассуждениях ее весьма ценят. В основном она дается природой, меньше усердием, ибо она выше любых правил. Она всюду легко пройдет и с изяществом всех опередит; она предполагает внутреннюю свободу и придает всему завершенность. Без нее и красота мертва и чары бессильны; она бывает присуща доблести, уму, мудрости, даже царственному величию. Она придает приятность отказу, изящно выходит из любого затруднения.