Хроники длинноволосых королей - Автор неизвестен (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗

О Гюргюине, короле бриттов, который отправил басков в Ирландию и передал им ее для того, чтобы они там селились

Как сообщается в «Истории бриттов», Гюргюин, король Британии, сын благородного Беллина и внук прославленного Бренния, возвращаясь из Дании, которая когда-то была покорена его отцом и ныне, после восстания, была сокрушена и усмирена им самим, возле Оркадских островов обнаружил флот, который вез басков из Испании. Когда их вожди предстали перед королем, а он поинтересовался у них причиной их появления, они предложили ему указать им на западе землю, где обосноваться. И поскольку всеми силами они настоятельно требовали, чтобы он выделил им какую-нибудь землю на поселение, король, посоветовавшись со своими, отдал им для поселения тот самый остров, который уже получил название Ирландия, но пустовал и был им облюбован. Из числа своих мореходов он дал им предводителей. «…»

Мне кажется, будет нелишним рассказать здесь немного о телесном и душевном устроении, то есть о внешнем и внутреннем облике этого народа. Люди эти с самого своего рождения воспитываются и взращиваются не должным образом. Так, за исключением грубой пищи, да и то в том количестве, чтобы только не умереть с голоду» они не получают от родителей ничего. Все остается на усмотрение природы: в люльки их не укладывают, в пеленки не заворачивают, купают редко, члены обмывают не чаще, а о том, чтобы выправлять, — и не заботятся вовсе. Повивальные бабки теплой водой не пользуются, носы не выправляют, лица не разглаживают, голени не вытягивают. Лишь природа создает их, как умеет, безо всякого постороннего вмешательства, сочленяет все части тела или не сочленяет. И поскольку она действует сама по себе, то не перестает творить и создавать до тех пор, пока ее заботами не появляются на свет и не вырастают с годами могучие, рослые и пропорционально сложенные тела людей красивых и наделенных приятной внешностью.

Далее, хотя их никак не счесть обделенными природой, однако одеждой и внутренним обликом их можно причислить только к варварам. Они пользуются тонкими шерстяными, сделанными по-варварски тканями, почти всегда черными, ибо в их стране водятся черные овцы. Они понемногу привыкли к капюшонам, которые свешиваются у них через плечи назад примерно на локоть в длину, или около того, сшитые из многочисленных лоскутов различных тканей. А ниже носят шерстяной фаллах, нечто наподобие верхнего платья, и то ли шаровары, заканчивающиеся сапогами, то ли сапоги, превращающиеся в штаны. И все это раскрашено у них в разные цвета. А еще при верховой езде не пользуются седлами, поножами и шпорами. В руках они держат шест с крюком на конце, которым стреноживают и направляют коней. Уздечки у них служат и уздой, и удилами, причем такие, что они вовсе не мешают кормиться лошадям, привыкшим постоянно щипать траву.

Кроме того, сражаться они отправляются голыми и без доспехов. Доспехи они считают обузой, а сражаться налегке — отважным и почетным. Они используют только три вида оружия: недлинные копья, двойные дротики, в чем они следуют обычаям басков, а также широкие, изготовленные с большой тщательностью и заточенные секиры, которые они переняли у норвежцев, или «остманов», — о них будет сказано ниже. Когда ничто другое не помогает, они обрушивают на врагов град камней величиной с кулак, наносящих большой ущерб, ибо они метают точнее и дальше, чем пращники прочих племен. Народ этот дикий и негостеприимный, питается одним зверьем и живет как зверье, они еще не расстались с пастушеским образом жизни. Ведь род человеческий из лесов подался на поля, из полей в деревни, из деревень в города. А это племя полевыми работами брезгует, городскими выгодами пренебрегает, гражданское право и вовсе попирает, так что и по сей день придерживается своего образа жизни в лесах и на пастбищах и никак не может от этого отвыкнуть.

Поля они повсюду используют как пастбища, дают им зарасти цветами, мало о них заботятся, а засевают и того реже. Есть совсем немногие обрабатываемые поля, да и те заброшены теми, кто их должен возделывать, многие же заботами природы остаются плодородными и изобильными. Пахота стоит невостребованная, прекрасные поля — а обрабатывать некому, «рук не хватает для пашни». [89] Плодоносных деревьев встречается совсем мало, и в том нет вины почвы, а причина одна — пренебрежение тех, кто о ней должен заботиться. Заморские же виды деревьев, которые прекрасно растут на этой земле, из-за праздности и вовсе не сажают. Различные виды металлов, которые заключены в подземных жилах, они из-за своей лени не используют и не добывают. Даже золото, до которого они жадны, словно испанцы, доставляют из-за океана торгующие с ними купцы. Они не прядут, не ткут, не занимаются торговлей, не посвящают себя ремеслам. Они преданы одной праздности, склонны к одной только лени, наибольшее наслаждение для них — ничего не делать, ценнейшее богатство — наслаждаться свободой.

Народ этот можно назвать варварским не только из-за образа жизни, но также из-за бороды волос, отпущенных безо всякой заботы, прямо как у нынешних модников, и все их нравы по сути своей варварские. Но поскольку нравы складываются при общении, а это племя живет едва ли не в другом мире, в местах, наиболее удаленных от прочих благоразумных и нравственных людей, то они как родились в своем варварстве, так ничего другого и не видели, и не знают — к нему привыкли и с ним сроднились. Все, что им дано от природы, — совершенно; все, к чему надо прилагать усилия, у них отвратно.

О невиданном и невероятном способе утверждения короля и правителя

«…» В самой отдаленной, северной области Ольстера, Тирконнелле, обитает племя, у которого в обычае избирать себе короля самым варварским и нечеловеческим образом. Когда весь народ этой страны собирается вместе, приводят белую скотину, ставят посредине, и тот, кто должен быть возведен на престол, не как правитель, а как зверь, не как король, а как преступник на глазах у всех подходит, словно хищник, рыскающий в поисках добычи. Скотину тут же убивают, рубят на части и варят, а в наваре, который получился с нее, ему готовят ванну. Сидя в оной, он вкушает от мяса, а стоящие вокруг разделяют с ним трапезу. А еще он обязан пить этот навар, причем не зачерпывая его сосудом или руками, а заглатывая и поглощая жидкость одним только ртом. И вот по завершении этого неправедного обряда он получает королевское достоинство и власть.

Хотя в этой стране христианство обосновалась давным-давно и весьма окрепло, в отдаленных ее уголках и по сию пору остается множество некрещеных, до которых из-за нерадивости пастырей до сих пор не было донесено христианское вероучение. Некие мореплаватели, коих как-то в пору Четыредесятницы бурей занесло в северные и неизведанные воды Коннахтского моря, обнаружили, что находятся около небольшого острова, там они едва смогли стать на якорь, хотя и привязали к нему три веревки и пытались бросать неоднократно. Они провели там три дня, покуда бушевала буря, наконец воздух стал чистым, а море спокойным, и тут неподалеку они увидели землю, им вовсе неизвестную. Спустя немного времени оттуда появилось небольшое суденышко, которое направилось к ним. Оно было узкое и продолговатое, сделано из прутьев, покрыто и обшито снаружи шкурами животных. В нем было два человека, абсолютно голых, если не считать того, что их тела стягивали широкие кожаные пояса. По ирландскому обычаю у них были длинные бороды и космы, закинутые назад за плечи и закрывавшие большую часть тела. Узнав, что те из Коннахта и говорят по-ирландски, они пустили их на корабль. Прибывшие же удивлялись всему, что видели, так, словно это для них в диковинку. Как они сами утверждали, им никогда прежде не приходилось видеть корабль большой и деревянный и людей ухоженных. Когда им дали на обед хлеба и сыра, они, не ведая ни того ни другого, отказались от этой пищи, утверждая, что привыкли питаться мясом, рыбой и молоком. Да и одеждой они никакой не пользуются, за исключением звериных шкур, да и то при большой необходимости. Когда же они спросили команду, есть ли у тех на обед мясо, то получили ответ, что мясо в Четыредесятницу есть не дозволяется. Но о Четыредесятнице им было ничего не известно. Они не знали ни что за год сейчас, ни что за месяц, ни что за неделя, и даже названия дней им были вовсе неведомы. Когда же у них спросили, христиане ли они и были ли крещены, то ответили, что о Христе им до сей поры не было ничего известно. И так они возвратились назад, взяв с собой по куску хлеба и сыра, чтобы удивить своих, какой пищей кормятся чужаки.