Божественная комедия - Алигьери Данте (лучшие книги TXT) 📗
Столь прочно; и они, как два козла,
Боднулись лбами, — так их злость душила.
52 И кто-то молвил, 469 не подняв чела,
От холода безухий: "Что такое?
Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?
55 Когда ты хочешь знать, кто эти двое:
Им завещал Альберто, их отец,
Бизенцский дол, наследье родовое.
58 Родные братья; из конца в конец
Обшарь хотя бы всю Каину, — гаже
Не вязнет в студне ни один мертвец:
61 Ни тот, которому, на зоркой страже,
Артур пронзил копьем и грудь и тень, 470
Ни сам Фокачча 471, ни вот этот даже,
64 Что головой мне застит скудный день
И прозывался Сассоль Маскерони;
В Тоскане слышали про эту тень. 472
67 А я, — чтоб все явить, как на ладони, —
Был Камичон де'Пацци, 473 и я жду
Карлино 474 для затменья беззаконий".
70 Потом я видел сотни лиц 475 во льду,
Подобных песьим мордам; и доныне
Страх у меня к замерзшему пруду.
73 И вот, пока мы шли к той середине,
Где сходится всех тяжестей поток, 476
И я дрожал в темнеющей пустыне, —
76 Была то воля, 477 случай или рок,
Не знаю, — только, меж голов ступая,
Я одному ногой ушиб висок.
79 "Ты что дерешься? — вскрикнул дух, стеная. —
Ведь не пришел же ты меня толкнуть,
За Монтаперти лишний раз отмщая?" 478
82 И я: "Учитель, подожди чуть-чуть;
Пусть он меня избавит от сомнений;
Потом ускорим, сколько хочешь, путь".
85 Вожатый стал; и я промолвил тени,
Которая ругалась всем дурным:
«Кто ты, к другим столь злобный средь мучений?»
88 "А сам ты кто, ступающий другим
На лица в Антеноре, — он ответил, —
Больней, чем если бы ты был живым?"
91 "Я жив, и ты бы утешенье встретил, —
Был мой ответ, — когда б из рода в род
В моих созвучьях я тебя отметил".
94 И он сказал: "Хочу наоборот.
Отстань, уйди; хитрец ты плоховатый:
Нашел, чем льстить средь ледяных болот!"
97 Вцепясь ему в затылок волосатый,
Я так сказал: "Себя ты назовешь
Иль без волос останешься, проклятый!"
100 И он в ответ: "Раз ты мне космы рвешь,
Я не скажу, не обнаружу, кто я,
Хотя б меня ты изувечил сплошь".
103 Уже, рукой в его загривке роя,
Я не одну ему повыдрал прядь,
А он глядел все книзу, громко воя.
106 Вдруг кто-то крикнул: "Бокка, брось орать!
И без того уж челюстью грохочешь.
Разлаялся! Кой черт с тобой опять?"
109 "Теперь молчи, — сказал я, — если хочешь,
Предатель гнусный! В мире свой позор
Через меня навеки ты упрочишь".
112 "Ступай, — сказал он, — врать тебе простор.
Но твой рассказ пусть в точности означит
И этого, что на язык так скор.
115 Он по французским денежкам здесь плачет.
"Дуэра 479, — ты расскажешь, — водворен
Там, где в прохладце грешный люд маячит"
118 А если спросят, кто еще, то вон —
Здесь Беккерия 480, ближе братьи прочей,
Которому нашейник 481 рассечен;
121 Там Джанни Сольданьер 482 потупил очи,
И Ганеллон, и Тебальделло с ним, 483
Тот, что Фаэнцу отомкнул средь ночи".
124 Мы отошли, и тут глазам моим
Предстали двое, в яме леденея;
Один, как шапкой, был накрыт другим.
127 Как хлеб грызет голодный, стервенея,
Так верхний зубы нижнему вонзал
Туда, где мозг смыкаются и шея.
130 И сам Тидей не яростней глодал
Лоб Меналиппа, в час перед кончиной, 484
Чем этот призрак череп пожирал.
133 "Ты, одержимый злобою звериной
К тому, кого ты истерзал, жуя,
Скажи, — промолвил я, — что ей причиной.
136 И если праведна вражда твоя, —
Узнав, кто вы и чем ты так обижен,
Тебе на свете послужу и я,
139 Пока не станет мой язык недвижен".
ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
1 Подняв уста от мерзостного брашна,
Он вытер свой окровавленный рот
О волосы, в которых грыз так страшно,
4 Потом сказал: "Отчаянных невзгод
Ты в скорбном сердце обновляешь бремя;
Не только речь, и мысль о них гнетет.
7 Но если слово прорастет, как семя,
Хулой врагу, которого гложу,
Я рад вещать и плакать в то же время.
10 Не знаю, кто ты, как прошел межу
Печальных стран, откуда нет возврата,
Но ты тосканец, как на слух сужу.
13 Я графом Уголино был когда-то,
Архиепископом Руджери — он; 485
Недаром здесь мы ближе, чем два брата.
16 Что я злодейски был им обойден,
Ему доверясь, заточен как пленник,
Потом убит, — известно испокон;
19 Но ни один не ведал современник
Про то, как смерть моя была страшна.
Внемли и знай, что сделал мой изменник.
22 В отверстье клетки — с той поры она
Голодной Башней называться стала,
И многим в ней неволя суждена —
25 Я новых лун перевидал немало,
Когда зловещий сон меня потряс,
Грядущего разверзши покрывало.
28 Он, с ловчими, — так снилось мне в тот час, —
Гнал волка и волчат от их стоянки
К холму, что Лукку заслонил от нас;
31 Усердных псиц задорил дух приманки, 486
А головными впереди неслись
Гваланди, и Сисмонди, и Ланфранки. 487
34 Отцу и детям было не спастись:
Охотникам досталась их потреба,
И в ребра зубы острые впились.
37 Очнувшись раньше, чем зарделось небо,
Я услыхал, как, мучимые сном,
Мои четыре сына 488 просят хлеба.
40 Когда без слез ты слушаешь о том,
Что этим стоном сердцу возвещалось, —
Ты плакал ли когда-нибудь о чем?
43 Они проснулись; время приближалось,
Когда тюремщик пищу подает,
И мысль у всех недавним сном терзалась. 489
46 И вдруг я слышу — забивают вход
Ужасной башни; я глядел, застылый,
На сыновей; я чувствовал, что вот —
49 Я каменею, и стонать нет силы;
