Смерть Артура - Мэлори Томас (читать книги онлайн .TXT) 📗

И понял сэр Ланселот, что они говорят правду. И стал он сражаться с большей силою, чем прежде, к тому же и раны племянника его сэра Борса распаляли в нем ярость.

И в скором времени, еще до начала вечерни, сторона сэра Ланселота стала одерживать верх, и кони их шагали выше копыта в крови — так много людей было убито в тот день.

И пожалел их снова сэр Ланселот, он удержал своих рыцарей и позволил войску короля Артура отойти с поля боя. Затем и сэр Ланселот удалился со своими силами в замок, и оба войска стали хоронить убитых и раненым прикладывать утоляющие снадобья. Но теперь, когда был ранен сэр Гавейн, рыцари на стороне короля Артура уже не столь пылко рвались в битву.

Тем временем о войне между королем Артуром и сэром Ланселотом распространилась весть по всем христианским землям и достигла наконец через донесения до слуха римского папы. И папа, зная о великой добродетели короля Артура и о высокой доблести сэра Ланселота, который почитался благороднейшим рыцарем мира, призвал к себе одного благородного служителя веры, который в то время находился в Риме (а Французская Книга говорит, что это был епископ Рочестерский), и вручил ему папа буллы со свинцовыми печатями и отправил его к королю с повелением, под угрозой интердикта [135] всей Англии, принять назад свою королеву и примириться с сэром Ланселотом.

И вот когда прибыл епископ в Карлайль, он показал королю буллы, и король, услышав, что в них написано, не знал, как ему дальше быть: он бы с превеликой охотою примирился с сэром Ланселотом, но сэр Гавейн этого не допускал. На возвращение королевы он согласился, но допустить, чтобы король примирился с сэром Ланселотом, он не согласен был ни в коем случае, он дал только согласие, чтобы вернулась королева. И получил епископ от короля Артура заверения под большой королевской печатью, что, как есть он истинный и помазанный король, сэр Ланселот сможет уехать в неприкосновенности, а королева будет принята обратно, и никто при дворе, ни сам король ни словом не помянут ей того, что было. И верную запись этих условий епископ отвез показать сэру Ланселоту.

Когда он прибыл в замок Веселой Стражи, то объявил и доказал сэру Ланселоту, что послан папой римским с буллами к королю Артуру и к нему. И он объявил сэру Ланселоту, что ему грозит, если он откажется возвратить королю Артуру его королеву.

— Сэр, у меня в мыслях не было, — сказал сэр Ланселот, — отказаться возвратить королеву господину моему Артуру. Я держу ее у себя вот по какой причине: поскольку она была обречена на сожжение из-за меня, я счел моим долгом спасти ей жизнь и защитить ее от опасности, до тех пор пока не объявится заступничество надежнее моего. И вот теперь, хвала Господу, — сказал сэр Ланселот, — папа римский позаботился о королеве и установил меж ними мир. Ибо видит Бог, — сказал сэр Ланселот, — мне в тысячу раз радостнее возвратить ее королю, нежели было раньше ее похитить, при том условии, что я смогу приехать и уехать неприкосновенным и что королева будет на свободе и никогда впоследствии не подвергнется опасности, в чем бы ее ни обвиняли теперь. В противном же случае, — молвил сэр Ланселот, — я не побоюсь оставить ее у себя, пусть даже враги мои нападают на нас еще яростнее, чем прежде.

— Сэр, вам нет нужды, — сказал епископ, — этого опасаться, ибо знайте, повеления папы никто не вправе ослушаться. И ни честь римского папы, ни мое смиренное достоинство не допустят, чтобы вы или королева вновь попали в беду и чтобы вам грозила гибель или поношение.

И он показал сэру Ланселоту все бумаги, и от папы, и от короля Артура.

— Это надежные заверения, — сказал сэр Ланселот, — ибо я всегда готов довериться письму господина моего и его печати, ведь никто не слышал, чтобы он когда-либо нарушил свое слово. И потому, — сказал сэр Ланселот епископу, — поезжайте к королю Артуру вперед меня, приветствуйте его от меня и сообщите, что ровно через семь дней, милостию Божией, я сам привезу к нему королеву. И еще скажите моему достославному господину, что я перед всеми готов защищать честь королевы и ни для кого не сделаю исключения, кроме лишь самого короля и господина моего сэра Гавейна, и то более ради короля, нежели ради сэра Гавейна.

И отбыл епископ и приехал в Карлайль к королю и пересказал ему ответ сэра Ланселота, и покатились у короля слезы из глаз. Между тем сэр Ланселот собрал сотню рыцарей, облаченных в добрые одежды из зеленого бархата и верхом на конях, по копыта покрытых чепраками из той же ткани, и каждый рыцарь держал в руке оливковую ветвь в знак мира. И таким же образом сопровождали королеву двадцать четыре дамы. А за сэром Ланселотом вели двенадцать коней, и на каждом сидели верхом дворянские сыны, и все они были облачены в одежды из белого бархата с золотыми цепями вокруг бедер, и кони покрыты белыми же чепраками по самые копыта, а сбруи унизаны драгоценными пряжками, шиты каменьями и жемчужинами в золотой оправе — всего числом в тысячу на каждом коне. И в подобном же облачении была королева, а также и сэр Ланселот — в одеждах из белой ткани с золотым шитьем.

И вот в таком-то виде, как повествует Французская Книга, сэр Ланселот отправился из замка Веселой Стражи в Карлайль. Он проследовал через весь город в замок, так что все жители могли его видеть. И было там по пути их немало плачущих глаз. Приехав, спешился сэр Ланселот и отдал коня, снял с седла королеву и повел ее туда, где король Артур восседал на своем месте; перед ним же сидел сэр Гавейн и еще многие великие лорды. Увидел сэр Ланселот короля и сэра Гавейна, подвел он королеву за руку, и преклонили они оба перед королем колени. И знайте, многие мужественные рыцари, вместе с королем Артуром, плакали при этом так горько, словно все их родичи до последнего лежали перед ними мертвые!

А король сидел неподвижно, не произнося ни слова. Поглядел в лицо ему сэр Ланселот и встал во весь рост, поднял и королеву с колен, и так сказал он по-рыцарски:

— Мой грознейший из королей, вы видите, что по повелению римского папы и вашему я привез вам госпожу мою королеву, как того требует право. Но если есть здесь, кроме вашего величества, хоть один рыцарь, высокого ли звания и рождения или низкого, все равно, который осмелится отрицать, что она верна вам и чиста, то я, сэр Ланселот Озерный, с оружием в руках против него докажу, что она — ваша верная супруга.

Но вы, сэр, послушали лжецов, и это породило великую распрю между мною и вами. Ведь было время, господин мой Артур, когда вы были довольны мною за то, что я защищал госпожу мою, вашу королеву, и вам отлично ведомо, о благороднейший из королей, что она не раз и прежде подвергалась великим опасностям. А раз в прежние времена вы были довольны, когда я за нее сражался, то тем паче, казалось мне, я должен был спасти ее от костра, который грозил ей из-за меня.

Те же, кто передавали вам все эти рассказы, были лжецами, и им досталось по заслугам; ибо, всего вернее, не будь могущество Божие на моей стороне, мне бы не выстоять одному против четырнадцати рыцарей. К тому же они были вооружены и знали, на что шли, я же был безоружен и застигнут врасплох, ведь я был зван к госпоже моей, вашей королеве, а для чего, я не знал, но едва только переступил порог королевиных покоев, как тотчас же сэр Агравейн и сэр Мордред стали кричать мне из-за двери и называть меня изменником и трусом.

— Клянусь, они называли тебя правильно! — воскликнул сэр Гавейн.

— Господин мой сэр Гавейн, — сказал сэр Ланселот, — в той схватке им не удалось выказать себя ни правыми, ни сильнейшими.

— Ну, ну, сэр Ланселот, — сказал король, — я не давал вам причины поступать со мною так, как вы поступили, ибо вы и ваша родня были у меня в чести большей, чем другие рыцари.

— Мой господин, — отвечал сэр Ланселот, — не прогневайтесь, но ведь я и мои сородичи не однажды сослужили вам лучшую службу, нежели другие рыцари; и всякий раз, как вам приходилось тяжко, я избавлял вас от всевозможных опасностей; я всегда по мере сил моих рад был оказать услугу вам и господину моему сэру Гавейну. И в поединках, и на турнирах, и в сраженьях, пеший и конный, я много раз повсюду спасал вас и вас, господин мой сэр Гавейн, и еще многих ваших рыцарей.