Нескромные сокровища - Дидро Дени (читать полную версию книги .txt) 📗

Мангогул

Но почему же?

Мирзоза

Потому, что музыка у них, по-видимому, стоит ниже декламации.

Мангогул

«Не успел я несколько раз пройтись по главной аллее общественного сада, как сделался предметом разговоров и объектом всеобщего любопытства.

– Он упал с луны, – говорил один.

– Вы ошибаетесь, – возразил другой, – он явился с Сатурна.

– Я думаю, что это обитатель Меркурия, – говорил третий.

Четвертый приблизился ко мне и сказал:

– Чужеземец, разрешите узнать, откуда вы.

– Из Конго, – ответил я.

– А где же Конго?

Я собирался удовлетворить его любопытство, когда кругом поднялся гул множества мужских и женских голосов, повторявших:

– Он из Конго! Конго… Конго…

Оглушенный, я заткнул уши и поспешил уйти из сада. Между тем они остановили моего хозяина, спрашивая у него, кто такие конго: люди или звери. На другой день моя дверь была осаждена толпой, которая добивалась увидеть конго. Я показался им, говорил с ними, и они удалились с презрительным смехом, восклицая:

– Фи! Это человек!

Мирзоза принялась хохотать. Потом спросила:

– А туалет?

Мангогул отвечал:

– Припоминает ли сударыня одного черного брамина, очень оригинального, полубезумца, полуразумного?

– Да, я помню. Это был чудак, который всюду совался со своим умом и которого другие черные брамины, его собратья, затравили до смерти.

– Отлично. Вероятно, вы слышали, а может быть, и видели, особого рода клавесин, где он расположил цвета сообразно с лестницей тонов, намереваясь исполнять для наших глаз сонату, аллегро, престо, адажио, кантабиле – столь же приятные для зрения, как и мастерски выполненные произведения для слуха. [17]

– Я сделала лучше: однажды я предложила ему перевести звуковой менуэт на цветовой, и он справился с этим превосходно.

– И это вас очень позабавило?

– Очень, потому что я тогда была ребенком.

– Ну вот, мои путешественники нашли такой же инструмент у островитян, но исполняющий свое прямое назначение.

– Должно быть, служить туалету?

– Верно. Но каким образом?

– Каким? Вот каким. Взяв какой-нибудь предмет нашего туалета, достаточно тронуть известное количество клавиш, чтобы найти гармонию этой вещи и определить соответствующие цвета других предметов туалета.

– Вы невозможны! Вас нечему учить, вы все угадываете.

– Я даже думаю, что есть в этой музыке диссонансы, которых можно избегнуть, предвидя заранее.

– Вот именно.

– Поэтому я и думаю, что для горничной нужно столько же таланта, опыта и глубины познаний, сколько и для капельмейстера.

– А вы знаете, что из этого следует?

– Нет.

– Что мне остается закрыть дневник и приняться за щербет. Ваша мудрость, султанша, приводит меня в дурное настроение.

– Другими словами, вы хотели бы, чтобы я была поглупее?

– Почему же нет? Это сблизило бы нас, и мы приятнее проводили бы время. Нужно быть охваченным неистовой страстью, чтобы терпеть унижения, которым не видно конца. Я охладею к вам, берегитесь!

– Государь, соблаговолите взять дневник и продолжать чтение.

– Очень охотно. Сейчас будет говорить мой путешественник.

«Однажды, выйдя из-за стола, мой хозяин бросился на софу, на которой и не замедлил погрузиться в сон, а я направился вместе с дамами в их апартаменты. Пройдя ряд комнат, мы вошли в большой, хорошо освещенный покой, посередине которого стоял клавесин. Хозяйка дома села перед ним, провела пальцами по клавишам, заглянула в ящик и сказала с довольным видом:

– Я думаю, что он хорошо настроен.

Я же сказал себе:

– Кажется, она бредит, так как я не слыхал ни звука.

– Сударыня играет и, без сомнения, аккомпанирует себе?

– Нет.

– Что же это за инструмент?

– Сейчас увидите.

И, обернувшись к старшей дочери, она сказала:

– Позвоните, чтобы пришли прислужницы.

Их пришло три, и она обратилась к ним приблизительно с такой речью:

– Милые мои, я очень недовольна вами. Уже полгода, как я и мои дочери не одеваемся со вкусом. В то же время вы тратите огромные деньги. Я наняла вам лучших учителей, но, кажется, вы не знаете основных принципов гармонии. Я хочу, чтобы сегодня мой головной убор был зеленый с золотом. Найдите все остальное.

Младшая из прислужниц нажала клавиши одной рукой, и перед нами появились белый, желтый, малиновый и зеленый лучи; нажала другой, и появились голубой и фиолетовый.

– Это не то, что нужно, – нетерпеливо сказала хозяйка, – смягчите эти оттенки.

Прислужница тронула клавиши снова и вызвала белый, лимонно-желтый, ярко-синий, пунцовый, цвет розы, цвет зари и черный.

– Еще хуже, – сказала госпожа. – Вы выводите меня из терпения, – возьмите тоном выше.

Прислужница повиновалась. В результате появились – белый, оранжевый, бледно-голубой, телесный, бледно-желтый и серый.

Хозяйка вскричала:

– Это невыносимо!

– Если сударыне угодно выслушать меня, – сказала одна из двух других прислужниц, – то с этими пышными фижмами и с маленькими туфельками…

– Да, пожалуй, это может сойти.

После этого хозяйка удалилась в свой кабинет, чтобы одеться согласно такому подбору красок.

Между тем старшая из дочерей попросила третью прислужницу дать тона для причудливого наряда, прибавив:

– Я приглашена на бал и хочу быть легкой, оригинальной и блестящей. Я устала от ярких цветов.

– Ничего нет легче, – сказала служанка.

Вызвав жемчужно-серый луч своеобразного среднего оттенка между светлым и темным, она прибавила:

– Вы увидите, мадемуазель, как это будет хорошо с вашей китайской прической, с накидкой из павлиньих перьев, с бледно-зеленой юбочкой, вышитой золотом, с чулками цвета корицы и черными, как агат, башмачками. Особенно при темно-коричневом головном уборе с рубиновой эгреткой.

– Ты дорого стоишь, милая! – сказала молодая девушка. – Тебе остается только самой выполнить твои замыслы.

Когда пришла очередь младшей, третья из прислужниц сказала ей:

– Ваша старшая сестра пойдет на бал. А вы пойдете в храм?

– Да, непременно. Вот почему я хочу, чтобы ты придумала мне что-нибудь особенно кокетливое.

– Хорошо, – отвечала служанка, – наденьте ваше газовое платье огненного цвета, и я поищу к нему аккомпанемент. Это не то… вот оно… вот… вот это… да, это… вы будете очаровательны. Смотрите, мадемуазель: желтый, зеленый, черный, огненный, голубой, белый и синий. Это будет чудесно гармонировать с вашими серьгами из богемского топаза, с румянами, двумя «злодейками», тремя «полумесяцами» и семью мушками.

Они вышли, сделав мне глубокий реверанс. Оставшись один, я сказал себе:

– Они такие же сумасбродки здесь, как и у нас, но этот клавесин все-таки избавляет людей от лишних хлопот».

Мирзоза, прервав чтение, обратилась к султану:

– Ваш путешественник должен был привезти нам, по крайней мере, ноты какой-нибудь ариетты для наряда с шифрованным басом.

Султан

Он это и сделал.

Мирзоза

Кто же нам сыграет ее?

Султан

Кто-нибудь из учеников черного брамина. Тот, в чьих руках остался его цветовой клавесин. Но, может быть, вам надоело слушать?

Мирзоза

Много там еще осталось?

Султан

Нет. Всего несколько страничек, и вы будете свободны.

Мирзоза

Прочтите их.

Султан

«При этих моих словах, – говорится в этом дневнике, – дверь кабинета, в который удалилась мать, приоткрылась, и передо мной предстала фигура в таком странном наряде, что я не узнал ее. Прическа в форме пирамиды и светло-серые туфли на высоченных каблуках увеличили ее рост фута на полтора. На ней был белый палантин, оранжевая накидка, бледно-голубое платье из гладкого бархата, телесного цвета юбка, бледно-желтые чулки и туфельки с беличьей опушкой. Но что меня особенно поразило, это пятиугольные фижмы, с выдающимися и вдающимися углами. Можно было подумать, что это ходячая крепость с пятью бастионами. Вслед за нею появилась одна из дочерей.