Божественная комедия - Алигьери Данте (лучшие книги TXT) 📗

И пусть меня громит грозой всечасной, —

Веселой мести он не обретет!"

61 Тогда мой вождь воскликнул с силой страстной,

Какой я в нем не слышал никогда:

"О Капаней, в гордыне неугасной —

64 Твоя наитягчайшая беда:

Ты сам себя, в неистовстве великом,

Казнишь жесточе всякого суда".

67 И молвил мне, с уже спокойным ликом:

"Он был один из тех семи царей,

Что осаждали Фивы; в буйстве диком,

70 Гнушался богом — и не стал смирней;

Как я ему сказал, он по заслугам

Украшен славой дерзостных речей.

73 Теперь идем, как прежде, друг за другом;

Но не касайся жгучего песка,

А обходи, держась опушки, кругом".

76 В безмолвье мы дошли до ручейка,

Спешащего из леса быстрым током,

Чья алость мне и до сих пор жутка.

79 Как Буликаме убегает стоком,

В котором воду грешницы берут,

Так нистекал и он в песке глубоком. 167

82 Закраины, что по бокам идут,

И дно его, и склоны — камнем стали;

Я понял, что дорога наша — тут.

85 "Среди всего, что мы с тобой видали

С тех самых пор, как перешли порог,

Открытый всем входящим, ты едва ли

88 Чудеснее что-либо встретить мог,

Чем эта речка, силой испаренья

Смиряющая всякий огонек".

91 Так молвил вождь; взыскуя поученья,

Я попросил, чтоб, голоду вослед,

Он мне и пищу дал для утоленья.

94 "В средине моря, — молвил он в ответ, —

Есть ветхий край, носящий имя Крита,

Под чьим владыкой был безгрешен свет. 168

97 Меж прочих гор там Ида знаменита;

Когда-то влагой и листвой блестя,

Теперь она пустынна и забыта.

100 Ей Рея вверила свое дитя,

Ища ему приюта и опеки

И плачущего шумом защитя. 169

103 В горе стоит великий старец некий;

Он к Дамиате обращен спиной

И к Риму, как к зерцалу, поднял веки.

106 Он золотой сияет головой,

А грудь и руки — серебро литое,

И дальше — медь, дотуда, где раздвой;

109 Затем — железо донизу простое,

Но глиняная правая плюсна,

И он на ней почил, как на устое. 170

112 Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,

И капли слез сквозь трещины струятся,

И дно пещеры гложет их волна.

115 В подземной глубине из них родятся

И Ахерон, и Стикс, и Флегетон;

Потом они сквозь этот сток стремятся,

118 Чтоб там, внизу, последний минув склон,

Создать Коцит; но умолчу про это;

Ты вскоре сам увидишь тот затон". 171

121 Я молвил: "Если из земного света

Досюда эта речка дотекла,

Зачем она от нас таилась где-то?"

124 И он: "Вся эта впадина кругла;

Хотя и шел ты многими тропами

Все влево, опускаясь в глубь жерла,

127 Но полный круг еще не пройден нами; 172

И если случай новое принес,

То не дивись смущенными очами".

130 "А Лета где? — вновь задал я вопрос. —

Где Флегетон? Ее ты не отметил,

А тот, ты говоришь, возник из слез".

133 "Ты правильно спросил, — мой вождь ответил.

Но в клокотаньи этих алых вод

Одну разгадку ты воочью встретил. 173

136 Придешь и к Лете, но она течет

Там, где душа восходит к омовенью,

Когда вина избытая спадет".

139 Потом сказал: "Теперь мы с этой сенью 174

Простимся; следуй мне и след храни:

Тропа идет вдоль русла, по теченью,

142 Где влажный воздух гасит все огни".

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

1 Вот мы идем вдоль каменного края;

А над ручьем обильный пар встает,

От пламени плотину избавляя.

4 Как у фламандцев выстроен оплот

Меж Бруджей и Гвидзантом, чтоб заране

Предотвратить напор могучих вод,

7 И как вдоль Бренты строят падуане,

Чтоб замок и посад был защищен,

Пока не дышит зной на Кьярентане, 175

10 Так сделаны и эти, 176 с двух сторон,

Хоть и не столь высоко и широко

Их создал мастер, кто бы ни был он.

13 Уже от рощи были мы далеко,

И сколько б я ни обращался раз,

Я к ней напрасно устремлял бы око.

16 Навстречу нам шли тени и на нас

Смотрели снизу, глаз сощуря в щелку,

Как в новолунье люди, в поздний час,

19 Друг друга озирают втихомолку;

И каждый бровью пристально повел,

Как старый швец, вдевая нить в иголку.

22 Одним из тех, кто, так взирая, шел,

Я был опознан. Вскрикнув: «Что за диво!»

Он ухватил меня за мой подол.

25 Я в опаленный лик взглянул пытливо,

Когда рукой он взялся за кайму,

И темный образ явственно и живо

28 Себя открыл рассудку моему;

Склонясь к лицу, где пламень выжег пятна:

"Вы, сэр Брунетто 177?" — молвил я ему.

31 И он: "Мой сын, тебе не неприятно,

Чтобы, покинув остальных, с тобой

Латино чуточку прошел обратно?"

34 Я отвечал: "Прошу вас всей душой;

А то, хотите, я присяду с вами,

Когда на то согласен спутник мой".

37 И он: "Мой сын, кто из казнимых с нами

Помедлит миг, потом лежит сто лет,

Не шевелясь, бичуемый огнями.

40 Ступай вперед; я — низом, вам вослед;

Потом вернусь к дружине, вопиющей

О вечности своих великих бед".

43 Я не посмел идти равниной жгущей

Бок о бок с ним; но головой поник,

Как человек, почтительно идущий.

46 Он начал: "Что за рок тебя подвиг

Спуститься раньше смерти в царство это?

И кто, скажи мне, этот проводник?"

49 "Там, наверху, — я молвил, — в мире света,

В долине заблудился я одной,

Не завершив мои земные лета.

52 Вчера лишь утром к ней я стал спиной,

Но отступил; тогда его я встретил,

И вот он здесь ведет меня домой".

55 "Звезде твоей доверься, 178 — он ответил, —

И в пристань славы вступит твой челнок,

Коль в милой жизни верно я приметил.

58 И если б я не умер в ранний срок, 179

То, видя путь твой, небесам угодный,

В твоих делах тебе бы я помог.

61 Но этот злой народ неблагородный,

Пришедший древле с Фьезольских высот

И до сих пор горе и камню сродный, 180

64 За все добро врагом тебя сочтет:

Среди худой рябины не пристало

Смоковнице растить свой нежный плод.

67 Слепыми их прозвали изначала; 181

Завистливый, надменный, жадный люд;