Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2 - Сикибу Мурасаки (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗

Сидевшие рядом с госпожой дамы поспешили отойти в сторону и уселись за занавесом спиной к нему. Обстоятельно и заботливо юноша начал наставлять девушку якобы от имени Великого министра. Говорил же он о том, что, учитывая несомненную благосклонность к ней Государя, она должна проявлять чрезвычайную осмотрительность.

Не зная, что ему отвечать, девушка только вздыхала украдкой. Была же она так нежна и изящна, что, с трудом преодолевая смущение, юноша сказал:

– Одеяние скорби можно было снять уже на эту луну, но до сих пор не выдавалось благоприятного дня. Я слышал, что на Тринадцатый день намечен выезд в Кавара [3]. Надеюсь, и мне будет поручено сопровождать вас.

– Боюсь, что ваше участие сообщит церемонии слишком большую торжественность. Мне не хотелось бы привлекать к себе внимание, – отвечала девушка.

Она была настолько осторожна, что не желала придавать широкой огласке даже причину своей скорби.

– Ваша предусмотрительность огорчает меня, – сказал юноша. – А я печалюсь, что пришла пора снимать эти одежды, напоминающие о столь дорогой моему сердцу особе. Но, право же, я до сих пор не могу уразуметь, что столь странным образом привязывает вас к этому дому? Ведь когда б не серое платье, и догадаться невозможно…

– Увы, мне, неразумной, еще труднее понять… Но поверьте, когда я гляжу на эти темные одежды, неизъяснимая печаль сжимает мое сердце.

Сегодня она была задумчивее обыкновенного, и это очень ее красило. Очевидно, подумав, что лучшего случая он вряд ли дождется, юноша подсунул под занавеси принесенную с собой веточку посконника, более известного под названием «лиловые шаровары» [4], и сказал:

– О, взгляните на эти цветы, ведь не зря… (245)

Он сразу не отпустил ветку, а когда ничего не подозревавшая девушка протянула к ней руку, схватил ее за рукав и притянул к себе:

«Где-то в конце…» (246)

Девушка была весьма раздосадована, но, притворившись, будто ничего не поняла, проговорила, потихоньку отодвигаясь в глубину покоев:

Право, можем ли мы быть ближе друг другу, чем теперь?

Усмехнувшись, юноша ответил:

– Полагаю, что вы далеко не так наивны… Но, вероятно, вы и представить себе не можете, что происходит в моем сердце. Даже узнав о желании Государя приблизить вас к себе, я был не в силах забыть… До сих пор я молчал, страшась, что вы лишите меня своего расположения, но сегодня, подумав: «И не все ли теперь мне едино?» (150), решил наконец открыться вам. Вы, очевидно, знаете, какие чувства испытывал к вам То-но тюдзё из дома министра Двора. О, как я был глуп, взирая на его страдания с безразличием стороннего наблюдателя! Теперь пришел мой черед. Я завидую его нынешней невозмутимости: еще бы, у него появилась отрадная уверенность в том, что теперь он никогда не расстанется с вами. Хотел бы я оказаться на его месте! Неужели вы не пожалеете меня?

Он долго докучал ей своими признаниями, но довольно утомительно писать об этом.

Госпожа Найси-но ками [5], которую речи Сайсё-но тюдзё привели в полное замешательство, думала лишь о том, как бы побыстрее скрыться.

– Можно ли быть такой жестокой! – воскликнул юноша. – А ведь я никогда ничем не оскорблял ваших чувств.

Раз начав говорить о своих обидах, он уже не мог остановиться, но девушка, уронив: «Ах, мне что-то нездоровится…», скрылась в глубине покоев, и ему ничего не оставалось, как уйти, вздыхая украдкой.

Впрочем, очень скоро юноша пожалел о своем порыве, и мысли его устремились к другой, еще более прекрасной особе. «Неужели мне даже голоса ее никогда не придется услышать? – думал он, направляясь в покои Великого министра. – Хотя бы через занавес…»

Выйдя к сыну, Гэндзи внимательно выслушал его.

– Судя по всему, юная госпожа не очень расположена к придворной службе, – замечает он. – Не потому ли, что пылкие чувства принца Хёбукё нашли наконец отклик в ее сердце? Ведь он человек весьма опытный в таких делах. Вместе с тем я уверен, что, увидев Государя во время выезда в Охарано, она не осталась к нему равнодушной. Ни одна молодая девица не откажется от придворной службы, стоит ей хоть мельком увидеть Государя. На это я и рассчитывал…

– Не знаю, какое положение окажется более созвучным ее натуре. Вряд ли она сможет соперничать с Государыней, да и нёго Кокидэн пользуется при дворе большим влиянием. Юной госпоже будет трудно выдвинуться, даже если Государь и изволит заинтересоваться ею. Нельзя забывать и о том, что принц Хёбукё, которого преданность не вызывает сомнений, будет очень недоволен, если вы отдадите ее во Дворец, пусть даже в качестве простой придворной дамы. В мире уже судачат о возможных переменах в ваших отношениях с принцем, – говорит Сайсё-но тюдзё с рассудительностью несколько неожиданной в его возрасте.

– Так, все это чрезвычайно сложно. Даже Удайсё и тот склонен винить во всем меня, как будто я могу располагать ее будущим по своему усмотрению. Получается, что, не оставляя человека в беде, ты поступаешь неразумно, ибо в конце концов сам же во всем и оказываешься виноват. Я не забыл, как трогательно просила за дочь ушедшая, и, узнав, что девушка живет в глуши, не имея никакой поддержки со стороны родного отца, пожалел ее и взял к себе. Теперь же, когда ее окружили такими заботами в нашем доме, министр тоже готов признать ее, – говорит Гэндзи, ловко толкуя события в свою пользу. – Я уверен, что она может стать хорошей супругой принцу, – продолжает он. – Обладая живым нравом и изящной наружностью, она достаточно умна, чтобы не допускать досадных оплошностей. Полагаю, что их союз был бы весьма удачен. Однако она прекрасно справилась бы и с обязанностями придворной дамы. Она хороша собой, недурно воспитана, сообразительна, прекрасно разбирается в обрядах и церемониях. Государь наверняка будет доволен.

Как видно, желая проникнуть в сокровенные думы отца, юноша спрашивает:

– Люди превратно толкуют то редкое внимание, которое до сих пор вы уделяли ее воспитанию. Похоже, это мнение разделяет и министр Двора; во всяком случае, что-то в этом роде он ответил Удайсё, когда тот обратился к нему, рассчитывая на его содействие.

Засмеявшись, Гэндзи отвечает:

– Все они далеки от истины. Что же касается самой девушки, то ей в любом случае следует повиноваться воле отца, идет ли речь о придворной службе или о чем-то другом. Женщина находится в подчинении у троих [6], и я не волен нарушать установленный порядок и распоряжаться ее судьбой по своему усмотрению.

– Еще говорят, что министр Двора не скрывает своего восхищения вашей мудростью и дальновидностью, – как ни в чем не бывало, продолжает юноша. – Ему кажется, что вы нарочно решили отдать юную госпожу во Дворец, чтобы таким образом сохранить для себя, ибо иначе ее положение в вашем доме среди давно уже здесь живущих высокорожденных особ остается весьма двусмысленным.

«Неужели он действительно так думает? Жаль!» – И, улыбнувшись, Великий министр отвечает:

– Я не знал, что дело дошло до таких нелепых предположений. Очевидно, господин министр Двора страдает чрезмерной подозрительностью. Надеюсь, что скоро все так или иначе разрешится. Люди всегда склонны видеть то, чего нет на самом деле.