Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2 - Сикибу Мурасаки (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗

Не проявляя никакого желания продолжать беседу, девушка скрылась во внутренних покоях, предоставив принцу возможность жаловаться на ее невиданную жестокость.

Оставаться в Западном флигеле до рассвета было не совсем прилично, и, промокнув от капель, падающих со стрехи (217), и от собственных слез, принц покинул дом на Шестой линии затемно. Думаю, что ночью, как и положено, кричала кукушка… (218). Но все это довольно обычно, так что я не старалась запомнить подробности.

– Как он хорош собой. – расхваливали принца дамы

– Да, и так похож на господина министра…

Не подозревая истинной подоплеки, они восхищались заботливостью министра по отношению к их госпоже: «Право, лишь мать могла бы…»

Девушка же, видя, что Гэндзи, несмотря на наружную невозмутимость, вовсе не думает отказываться от своих намерений, по-прежнему сетовала на злосчастную судьбу. «Когда бы знал обо мне родной отец и мое положение было более определенным, – думала она, – я вряд ли считала бы поведение господина министра предосудительным. А так оно более чем предосудительно, и в конце концов об этом станут говорить в мире».

Впрочем, Гэндзи и сам не хотел ставить девушку в затруднительное положение. Всему виною было его легкомыслие. Можно ли, к примеру, считать, что он окончательно смирился с потерей Государыни-супруги? Нет, при каждом удобном случае он старался тронуть ее сердце нежными речами, но, занимая слишком высокое положение, она была недосягаема, и многое удерживало его от откровенных признаний. Что касается юной госпожи из Западного флигеля, то она отличалась живым, приветливым нравом, и ей не всегда удавалось держать Гэндзи на расстоянии. Иногда, не имея сил превозмочь волнение, он позволял себе кое-какие вольности, которые, будь они замечены дамами, могли бы вызвать у них немалые подозрения. Впрочем, чаще всего ему удавалось сдерживать себя.

Так или иначе, трудно себе представить более сложные, более мучительные отношения.

На Пятый день, направляясь к павильону Для верховой езды [2], Гэндзи заглянул в Западный флигель:

– Что вы можете рассказать? Оставался ли принц допоздна в ваших покоях? Надеюсь, вы не позволяете ему слишком многого? Как бы вам не пришлось из-за него страдать. Впрочем, вряд ли в мире есть человек, который никогда никому не причинил вреда, не совершал безрассудных поступков…

Наставляя девушку, министр то восхвалял принца, то жестоко хулил его. Глядя на него в тот миг, нельзя было не залюбоваться его удивительно молодым, прекрасным лицом. Он был в носи, небрежно наброшенном на нижнее одеяние, сшитое из столь яркого и блестящего шелка, что чудилось, будто от него исходит сияние. Что-то необычайно пленительное виделось в сочетаниях красок, трудно было поверить, что шелк этот окрашен рукой человека. Причем сам цвет был не столь уж и необычен, но рисунок поражал изысканностью, а аромат, исходивший от платья, был так тонок, что девушка даже подумала: «Как восхищалась бы я красотой господина министра, когда б не эта тайная тревога…»

От принца принесли письмо. Оно было написано изящнейшим почерком на тончайшей белой бумаге. В тот миг казалось: сколько ни гляди, не наглядишься, а посмотришь теперь – как будто ничего особенного…

Письмо не без значения было привязано к длинному корню аира… (219)

– Постарайтесь не медлить с ответом. – сказал министр, уходя. Дамы принялись торопить госпожу, но что у нее самой было на душе?

Право же, вы неразумны…». – вот и все, что написала она бледной тушью.

Боюсь, что такого знатока, как принц Хёбукё, разочаровало это письмо. Наверное, он ожидал, что ее почерк окажется более изящным.

В тот день девушка получила множество – один другого красивее – мешочков кусудама [3].

В радостях и веселье проходили дни в доме на Шестой линии, и ничто не напоминало ей о тяготах прежней жизни. Но могло ли ее не тревожить поведение министра? Увы, целыми днями она только и думала о том, как, не пороча его имени, выйти из этого столь невыносимого для нее положения…

Министр заглянул и в Восточные покои.

– Тюдзё сказал, что сегодня после состязаний в стрельбе приведет сюда друзей. Прошу вас подготовить все необходимое. Полагаю, что они придут еще засветло. Меня всегда удивляет, отчего любая, самая незначительная затея, которую мы желали бы сохранить в тайне, сразу же становится известной принцам. Они приходят, и тихий вечер в кругу близких выливается в пышное празднество. Тем не менее вам следует хорошенько подготовиться, – сказал он.

Павильон Для верховой езды находился неподалеку, его было видно с галереи.

– Молодые дамы смогут любоваться зрелищем сквозь открытые двери. В левой Личной императорской охране за последнее время появилось немало красивых юношей, они ничуть не уступают придворным, – добавил министр, и дамы обрадовались, предвкушая возможность насладиться редким зрелищем.

Посмотреть на состязания пришли и девочки-служанки из Западного флигеля. Прислужницы, завесив двери на галерею новыми зелеными шторами и расставив повсюду изысканные занавесы, цвет которых менялся от темно-лилового внизу до светло-лилового вверху, сновали по дому, занятые последними приготовлениями.

Девочек из Западного флигеля можно было узнать по платьям цвета «аир» [4] и кадзами из тонкой синей ткани. Их было четверо, все миловидные, ловкие. Даже простые служанки сегодня надели лиловые мо, темные у подола и светлые у пояса, и китайские платья цвета молодых побегов гвоздики.

Девочки-служанки из Восточных покоев, облаченные в темно-алые нижние платья и кадзами цвета «гвоздика», держались со спокойным достоинством, явно уверенные в своем превосходстве. Молодые придворные, приосанившись, искоса на них поглядывали.

Великий министр появился в павильоне Для верховой езды в стражу Овцы. Как он и предсказывал, там собралось множество принцев крови. Состязания проводились несколько иначе, чем во Дворце, в них принимали участие и средние чины из Личной императорской охраны. Гости не расходились до позднего вечера, наслаждаясь необычайно ярким, увлекательным зрелищем.

Разумеется, женщины не разбирались в тонкостях этого искусства, но и они восхищались живописными фигурами всадников (а надо сказать, что даже простые придворнослужители были роскошно одеты), которые с такой горячностью старались превзойти друг друга ловкостью, словно от этого зависела их жизнь.

Состязания проходили на длинной площадке, видной и из Южных покоев, так что дамы госпожи тоже имели возможность насладиться зрелищем. Были исполнены танцы «Игра в мяч» [5], «На согнутых ногах» [6] и другие. Затем под громкий барабанный бой и пение флейт провозглашали победителей, но тут спустилась ночь, и скоро ничего уже не было видно. Придворнослужители получили соответствующее вознаграждение. Было совсем поздно, когда гости наконец разошлись.

Министр остался ночевать в Восточных покоях. Беседуя с Ханатирусато о том о сем, он сказал между прочим:

– Нельзя не признать выдающиеся достоинства принца Хёбукё. Есть люди красивее, но мало кто обладает таким благородством манер, таким удивительным обаянием. Надеюсь, что вам удалось разглядеть его. В мире о нем отзываются весьма благосклонно, но, разумеется, и у него есть кое-какие слабости.