Непрошеная повесть - Нидзё (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— После того, как мне привиделся тот сон, я нарочно ни разу не призывал тебя…— сказал государь. — Ждал, чтобы прошел ровно месяц, и очень по тебе тосковал…
«Так и есть… Стало быть, он нарочно не звал меня, — пораженная, подумала я. — В самом деле, ведь с того месяца я понесла…» И тревога о ребенке, о том, что будет с ним и со мною, с новой силой сдавила сердце.
Ну, а тот, с кем меня соединяло столь глубокое чувство, кто был моей первой настоящей любовью, постепенно отдалился от меня после тех злосчастных ночей в Фусими, и я с грустью подумала, что он вправе на меня обижаться. В начале пятой луны я ненадолго вернулась домой, чтобы в годовщину смерти матери, как всегда, побывать на ее могиле, и он прислал мне письмо.
Дальше следовали ласковые слова, а в конце стояло: «Если ничто не помешает, я навещу тебя, хотя бы ненадолго, пока ты живешь дома, где стража не стережет заставу…»
В ответ я написала только:
ведь я полюбила тебя на всю жизнь и буду любить не только в этом, но и в будущих воплощениях…» Но, по правде сказать, я чувствовала, что никакими словами не вернешь его былую любовь. Он пришел, когда уже наступила глухая ночь.
Мне хотелось рассказать ему обо всем, что наболело на сердце, но прежде чем я успела вымолвить хоть словечко, вдруг послышался шум и крики:
— Зарево над кварталом Сандзё-Кёгоку! Пожар на улице Томикодзи!
Ясное дело, он не мог оставаться у меня, если горит дворец, и поспешно ушел. Короткая весенняя ночь вскорости миновала, возвратиться было нельзя. Уже совсем рассвело, когда мне принесли от него письмо:
«Вчера я понял, как слабеют узы, что соединяли нас, и грустно думать, что помеха, нарушившая нашу встречу, — предвестник будущей разлуки навсегда…
В самом деле, мне тоже казалось, что неспроста прервалась в ту ночь наша встреча…
Конечно, если бы я подольше оставалась в усадьбе, встречи со Снежным Рассветом не ограничились бы этим неудачным свиданием, но в тот же день, вечером, государь прислал за мной карету, приказал срочно вернуться, и я уехала во дворец.
В начале осени меня, наконец, перестала мучить тошнота.
— Кажется, для тебя наступила пора надеть ритуальный пояс, — сказал государь. — А настоятель знает, что ты носишь его ребенка?
— Нет, — ответила я, — откуда же? У меня не было случая сообщить ему об этом…
— Ему нечего стыдиться, — сказал государь. — Хотя сперва он, кажется, стеснялся меня… Человек бессилен перед велением судьбы, а ваш союз предначертан самим роком… Я сам скажу ему обо всем!
Я не знала, что отвечать, подумала только, как взволнован будет настоятель, услышав эту новость от государя. Но если бы я сказала: «Не надо, не говорите!» — государь подумал бы, что я слишком забочусь о настоятеле.
— Прошу вас, поступайте, как сами сочтете нужным! — только и могла я ответить.
В эти дни, как обычно, ученые монахи собрались для, беседы о догматах вероучения Сингон, толковали государю различные заповеди, изложенные в святых сутрах. Настоятель тоже приехал во дворец на несколько дней. Когда толкование священных текстов, пояснений к ним и обрядов закончилось, устроили приличествующий случаю скромный пир. Я прислуживала государю во время трапезы.
— Итак, если вникнуть поглубже в священные книги, становится очевидным, что любовная связь между мужчиной и женщиной не содержит в себе греха, — сказал государь. — Мы наследуем любовный союз еще из прошлыхнаших существований, избежать его невозможно, человек не в силах справиться с могуществом страсти… В древности тоже не раз такое случалось… Праведный Дзёдзо, влюбившись в женщину из земли Митиноку, пытался убить ее, но не смог и, не устояв перед соблазном, в конце концов вступил с ней в любовный союз. Святой монах, настоятель храма Сигэдэры влюбился в государыню Сомэдоно и, не в силах справиться со страстью, превратился в демона… Люди бессильны сопротивляться любви. Бывает, что из-за любви они превращаются в демонов или в камни, как та скала, что зовется «Тоской о муже» [82] … Случается, люди вступают в союз с животными, с домашней скотиной — таков удел, предназначенный им из прошлых существований. Человек не властен одолеть любовную страсть! — говорил государь, а мне казалось, будто он обращается только ко мне одной, и у меня было такое чувство, словно я разом обливаюсь и слезами и потом…
Пиршество было скромным, вскоре все разошлись. Настоятель тоже хотел уйти, но государь сказал:
— На дворе глубокая ночь, кругом тишина, самое подходящее время не спеша поговорить о святом учении… — и задержал его у себя, но мне стало почему-то невыразимо тяжело на душе, и я удалилась.
О чем они говорили после моего ухода — не знаю, я ушла к себе в комнату.
Было уже далеко за полночь, когда государь прислал за мной.
— Я сумел весьма искусно рассказать ему обо всем… — сказал он. — Пожалуй, ни один отец, ни одна мать, как бы ни велика была их родительская любовь, не заботятся о своем дитяти так ревностно, как я забочусь о тебе… — И говоря это, он прослезился, а я, не находя слов, молчала, только слезы хлынули неудержимым потоком.
