Путешествие в Европу - Орбелиани Сулхан Саба (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗

Третьего марта султан совершил коварную вылазку: он пошел войной на Морею [Пелопоннес].

Шестого марта вечером в Скутари, Пера, Галате, во всем Константинополе, на всех минаретах зажгли факелы, устроили иллюминацию в честь победы султана. То было в ночь рождества Магомета.

Девятого марта [султан] воссел во дворце в Галатском порту. Всех водителей кораблей одели в халаты. Выступил капитан-паша, и перед султаном собралось множество маленьких лодок. Долго стояли. Потом стали проходить военные каторги. Было тридцать больших и малых каторг. Стреляли из множества пушек. Устроили большой парад. Было четырнадцать больших каторг и остальные маленькие, один большой галион. Говорили, что на нем установлены сто двадцать пушек и находятся тысяча пятьсот человек. Об этом галионе рассказывали мне, что он выстроен пятнадцать лет тому назад и это его первый выход. Очень был великолепный галион. За ним следовали еще два других галиона, и стали они в проливе Черного моря.

Двадцатого марта большой галион капитан-паши отошел в сопровождении пяти каторг. За ним следовали еще мелкие [судна].

Девятого апреля из Андрианополя пришла весть, что у султана родилась дочь и что три дня там длились торжества, стреляли из пушек. Вслед же пришла весть о рождении сына. В течение десяти дней стреляли из пушек. Три дня в честь дочери, семь дней в честь сына.

Константинополь в окружности шесть эджи, что равняется восемнадцати милям. В Константинополе, Галате, Пере и Скутари налогоплательщиками являются жители от пятнадцати до шестидесяти лет: Греков — сорок три тысячи душ, армян — семнадцать тысяч, евреев — двенадцать тысяч, французов [католиков] — две тысячи душ, христиан приезжих — четыре тысячи, пленных галерщиков [каторжан] и иных — две тысячи, турок — четыреста семьдесят пять тысяч. Французы [католики] и турки налогов не платят. Семнадцать месяцев пробыл я в Константинополе и тринадцатого мая выехал оттуда. Французский [католический] посол определил нам путевое содержание. Нашли одного жителя Атина [31], который совершал рейсы на корабле в Чанети [32]. Уплатили ему четыреста марчили, чтобы он доставил нас в Гурию [33], в Кобулети [34], сдал там нас Гуриели и обратно доставил бы or него расписку о благополучном нашем, прибытии. С него взяли обязательство, не брать на корабль никого, кроме своих двадцати корабельщиков. Он повез нас. Едва миновали Константинопольский пролив у входа в Черное море, как он привел на корабль турок, янычаров, янычар-агу и заполнил ими весь корабль. Я не мог найти себе места даже наверху, на палубе. Спустился на самый низ корабля. Сидел на своем мешке с сухарями и томился в горести. Я понял их вероломство, но что оставалось делать, ведь назад вернуться не было возможности. Он говорил нам лицемерные речи. Дули попутные ветры, и на десятый день прибыли мы в Атина к его дому. Он сказал мне, зайду, мол, к Себе домой, отдохну дня два, выгружу этих турок с судна, они разойдутся по домам, а тебя доставлю с миром в Кобулети. Мне не оставалось ничего, как поверить ему. Вышли, турок выгрузил, отпустил всех. Раньше он известил трапезундского пашу, а затем и сенджака Гонио [35], что едет, дескать, такой большой человек, везет множество товара и католических миссионеров, что они послы и что их нужно задержать. Со мною ехали трое патеров-капуцинов для города Тбилиси и один патер-иезуит для Ширвана. Я вез один сундук, который мне дал испанский и французский посол, чтобы я переслал его в Исфагань. Ехал с нами также купец из Бурсы по имени Ходжа Айваз Чалаби с сыном для закупки шелка в Гяндже [36]. Четыре дня простояли мы там. А затем кораблеводитель заявил: я не могу отправиться в Гурию на корабле, ибо абхазцы восстали и я боюсь, а если вам угодно, поезжайте на маленьких лодках либо на Гурию, либо на Ахалцихе. Что мне оставалось делать. В одну лодку уселись Ходжа Айваз с его товарищами. В другую — я и патеры. Вот мы и отправились. Недолго мы шли вдоль берега. Началось волнение на море, и лодки оторвались друг от друга. Их лодку прибыли к Хоти [37], а нашу еще пониже. Там были турки, которые везли пленных из Имеретии для продажи в Константинополь. Если бы мы не встретили их там, то погибли бы вовсе. Они пришли нам на помощь, и мы выгрузились. Четверо суток оставались мы там. Волнение великое на море не прекращалось. Напали на нас чаны. Арестовали. Они очень измучили нас. Отняли у нас двадцать марчили. Взломали наши сундуки. Они оказались таможенными досмотрщиками и мучили нас. Я не заботился о себе, но был обеспокоен судьбой тех трех итальянских отцов, ибо они были иностранцами и не знали языка нашего. К тому же султаном был издан приказ, чтобы по Черному морю не смели путешествовать итальянцы или иные кто из западных [граждан]. Четверо суток пробыли мы там. На пятый день отплыли на лодке в Хопи. Там встретили нас прямо на лодках от гонийского сенджака. Арестовали нас, доставили в один дом. Нам не показывали даже Айваза. Меня и патеров поместили в одном помещении. В то время приехали туда, оказывается, племянник ахалцихского паши Алибек, который знал меня. Когда он узнал обо мне, прислал людей. Меня, патеров и вещи наши велел перенести в свое помещение с большим почетом. В ту ночь пришел ко мне купец Айваз и сообщил мне, что этот Алибек завтра отбывает в Константинополь, у него корабль уже снаряжен. А когда он уедет, то нас настигнут и обойдутся с нами еще хуже. Теперь, мол, он спас нас, давай сделаем подношение [местным властям], чтобы они не могли к нам придраться. Мне понравился [этот совет], и мы поднесли беку Гонио восемьдесят марчили. Утром Алибек приказал нанять для нас лошадей, дал нам в проводники одного из людей паши и проводил нас. Айваз остался там. Мы поехали по направлению к Артануджи [38]. Весь этот день ехали. К вечеру подъехали к Чхала и остановились там. А тот гонийский бек, узнав об отъезде Алибека, в ту же ночь начал преследовать нас. На следующий день поутру он нагнал нас. Он обратился ко мне: ты, мол, спасай свои вещи, а этих католиков отдай мне, султаном запрещено их пребывание здесь. Я и слышать не хотел об этом. Как мог я отдать их! Всех нас поймали, все наши вещи и стоянку разорили и отдали нас в распоряжение янычаров и пешими погнали обратно в Гонио. У меня началась лихорадка. Нас вели по крутому подъему. Душа моя готова была расстаться с телом: стар я, болен и при том меня лихорадило.

В кармане у меня оставалось шестьдесят плури, и те отняли они. Тем временем, оказывается, пришел к ним купец Айваз. Он заступился за меня: кого вы убиваете, о чем вы думаете, за кого, мол, принимаете его, знаете ли вы, что будет с вами из-за него! Он пришел ко мне. Нас бросили на вершине одной высокой горы. Он [Айваз] обещал им четыреста марчили за наше освобождение. Сам же вернулся, чтобы принести серебро [выкуп]. Они потребовали заложником патера. Я отпустил их и моих слуг, а сам остался заложником. Вместе со мною задержали сына Давида Канделаки [39]. Айваз ушел. Пока бы он вернулся с серебром [выкупом], стало смеркаться. Нам завязали руки, он, дескать, обманул нас с выкупом, и в темноте же погнали опять в Гонио. Дождь и туман. Мрак и крутой спуск. И чертям бы не пройти. Не выразить словами испытанных нами бедствий. Заполночь зашли по пути к одному. Уставшие без меры, мы задремали. Оказывается, в ту же ночь вернулся Айваз, принес выкуп за нас. Привели двух неоседланных лошадей. Нас разбудили, посадили на тех лошадей и повезли. Нагнал один янычар. Он ехал на неоседланной лошади. Отобрал у меня плащ от дождя и подложил его под себя. От холода и дождя мне сделалось хуже. Привели нас к купцу Айвазу. Пока мы спускались с горы, двух патеров поймали, оказывается, другие турки и увезли. Я узнал об этом. Как громом, поразило меня это. Купец Айваз проводил нас и сам уехал выкупать тех патеров. Уплатил за них шестьдесят марчили и привез их. Мы поехали. В Нигальском ущелье [40]то там, то здесь пересекали нам дорогу и мучили нас. Все время тратились деньги купца Айваза. Приехали в Артануджи. Супруга Исака-паши приняла нас хорошо. Отвела хорошее помещение. Приказала дать нам ужин. Дала нам в проводники одного своего агу [начальника]. В ту пору, когда мы прибыли к Артануджи, Ахалцихом [41]правил Аслан-паша, двоюродный брат Исака-паши. В Артани [42]он преградил нам путь и отнял у нас шестьсот марчили. Много еще потеряли мы [на этом пути]. Нам не дали с собой даже собак. Наконец достигли нашей страны. Прибыли в Абоци [43].