Тысяча и одна ночь - Автор неизвестен (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
«Заклинаю тебя жизнью, что случилось в городе? Почему он сегодня так украшен и рынок торговцев заперт?»
«О женщина, — сказал масленник, — ты, очевидно, чужая в этом городе».
«Нет, — отвечала мать Ала ад-Дина, — но я не знаю, по какой причине его так украсили».
«Сегодня вечером, — сказал мае ленник, — сын везиря войдет к дочери султана, госпоже Бадр аль-Будур. Сейчас он в бане, и все эти воины и вельможи ждут, когда он выйдет, чтобы пойти впереди него и привести его во дворец султана».
И когда мать Ала ад-Дина услыхала его слова, она огорчилась и растерялась, не зная, как ей сказать своему сыну об этом недобром деле, — ведь Ала ад-Дин ожидал окончания этих трех месяцев, отсчитывая каждую минуту.
И она вернулась домой, и вошла к своему сыну, и сказала ему:
«О сынок, я хочу сообщить тебе недобрую весть, но только ты не огорчайся».
«Говори, что это за весть», — воскликнул Ала ад-Дни, и она сказала:
«Султан нарушил обещание относительно своей дочери, госпожи Бадр аль-Будур, и выдал ее замуж за сына везиря, и сегодня вечером он войдет к ней. О дитя мое, чуяло мое сердце, когда я говорила с султаном, что этот везирь — воплощение зла и что он обязательно изменит решение султана».
«А ты проверила, верная это весть или нет?» — спросил Ала ад-Дин.
И его мать молвила,
«О дитя мое, я увидела, что город украшен и что все воины и эмиры сидят на конях и ожидают, когда сын везиря выйдет из бани. Масленник рассказал мне об этом, и он удивился, когда я его спросила, и сказал: «О старуха, ты, видно, чужая в этом городе».
Когда Ала ад-Дин услыхал такие слова и убедился, что известие верное, он сильно огорчился и его даже схватила лихорадка, но потом он подумал и обратился к своему рассудку: «Как быть?» — и вспомнил про светильник, и сказал своей матери:
«Клянусь твоей жизнью, о матушка, сын везиря никогда не порадуется с нею! Но поставь столик и накрой его, чтобы нам поужинать, а потом я пойду в свою комнату и сосну, и утро принесет радость».
И мать его поставила столик, и они поужинали, а потом Ала ад-Дин пошел в свою комнату, взял светильник и потер его, и раб тотчас же появился перед ним и сказал:
«К твоим услугам! Твой раб перед тобой, требуй, чего хочешь!»
«Слушай, — сказал Ала ад-Дин, — я попросил у султана разрешения жениться на его дочери, и он обещал отдать ее за меня через три месяца, но не сдержал обещания и отдал ее за сына везиря, и сегодня вечером тот войдет к ней. Вот чего я желаю от тебя: когда ты увидишь, что молодые, муж и жена, легли вместе, возьми их и принеси ко мне».
«Слушаю и повинуюсь!» — ответил раб и скрылся.
А Ала ад-Дин вертелся на постели, думая о вероломстве султана; и когда наступило время спать, раб вдруг появился и принес постель, на которой лежали новобрачные, и, увидев это, Ала ад-Дин обрадовался и сказал рабу:
«Отнеси этого поганца в нужник и положи его там».
И раб тотчас же унес сына везиря, и положил его в нужник, и так дунул на него, что тот весь иссох, а раб вернулся к Ала ад-Дину и спросил его:
«О владыка, нужно ли тебе еще что-нибудь?»
«Возвратись ко мне завтра утром, чтобы отнести их на место», — сказал Ала ад-Дин, и раб ответил:
«Слушаю и повинуюсь!» — и скрылся.
А Ала ад-Дин, увидев, что госпожа Бадр аль-Будур находится перед ним, сказал ей:
«О моя возлюбленная, я велел принести тебя сюда не для того, чтобы унизить твою честь, но чтобы не позволить другому насладиться тобой!»
А что касается госпожи Бадр аль-Будур, то, увидев себя в этой темной комнате, она испугалась и задрожала.
Потом Ала ад-Дин положил между собой и царевной меч и проспал ночь с ней рядом, не обманув ее, что же касается сына везиря, то он провел в нужнике самую черную ночь в своей жизни. А когда взошел день, раб явился с раннего утра, не дожидаясь, чтобы Ала ад-Дин потер светильник, и унес сына везиря с дочерью султана, и положил их на место, так что никто этого не видел, но те умирали от страху, чувствуя, что их переносят с места на место.
И не успел этот раб из джиннов положить их во дворце, как султан явился проведать свою дочь, госпожу Бадр аль-Будур; и едва сын везиря услышал, что султан входит, он быстро поднялся с постели, очень недовольный, так как ему хотелось немного согреть свои кости, — он ведь провел всю ночь в нужнике, трясясь от холода и страха.
И он тотчас же встал и надел свою одежду, а султан вошел и приблизился к своей дочери, госпоже Бадр аль-Будур. Он поцеловал ее между глаз, и пожелал ей доброго утра, и спросил ее насчет ее мужа — довольна она им или нет, но царевна не дала ему ответа, и он увидел, что лицо у нее сердитое.
И султан несколько раз заговаривал с дочерью, но та не отвечала ему, и тогда он вышел, и пошел к царице, своей жене, и рассказал ей обо всем, что случилось с его дочерью, и царица, услышав это, сказала:
«О царь времени, таков уже обычай новобрачных! В день после свадьбы они всегда стесняются и дуются на своих родителей. Не взыщи же с нее — через несколько дней она опомнится и начнет разговаривать с людьми. А я сейчас пойду посмотрю, что с ней такое».
И султанша встала, надела свою одежду и пошла к дочери. Она подошла к царевне, поцеловала ее и пожелала ей доброго утра, но царевна не дала ей ответа, и султанша подумала, что с ее дочерью, наверно, случилось какое-нибудь диковинное событие, которое ее встревожило.
«Доченька, — сказала она, — почему ты такая и что с тобой делается? С тобой, наверно, случилось что-нибудь, что тебя встревожило. Я пришла к тебе, чтобы на тебя поглядеть и пожелать тебе доброго утра, а ты не дала мне ответа, и так же, дочь моя, ты поступила с твоим отцом».
И тут госпожа Бадр аль-Будур подняла голову и сказала:
«О матушка, не взыщи! Да, мне, правда, следовало встретить тебя с почетом и уважением, но я надеюсь, что ты меня извинишь и простишь и выслушаешь, какова причина, побудившая меня так вести себя. Эта причина — темная ночь, которую я только что провела. Не успел мой муж лечь ко мне в постель, как какое-то существо — я не знаю ни вида его, ни образа — подняло нас вместе с постелью и поставило ее в одном темном, грязном и скверном месте…»
И госпожа Будур рассказала своей матери обо всем, что она увидела в эту ночь: как ее мужа унесли от нее и она осталась одна, а потом пришел другой юноша и положил между ними меч и лег с нею рядом, а утром тот, кто унес их, воротил их на место.
«И когда мы оказались здесь, — продолжала царевна, — он оставил нас, и спустя немного вошел мой отец, и от того, что со мной произошло, я ему не ответила, когда он заговорил. Может быть, ему стало из-за меня тяжело, но если бы он знал, что со мной случилось сегодня ночью, он бы, наверно, меня простил и не взыскивал бы с меня».
«О дочка, — сказала ее мать, — берегись, не говори таких слов, чтобы не подумали, что ты сошла с ума и потеряла рассудок. Слава Аллаху, что ты не рассказала об этом твоему отцу! Ни за что не говори ему таких слов».
«О матушка, — молвила госпожа Будур, — я не сошла с ума и не лишилась рассудка! Если ты не веришь моим словам, то спроси моего мужа».
«Вставай и выбрось из головы эти пустые бредни, — сказала султанша. — Надень платье и посмотри, как радуются во всем городе твоей свадьбе, и послушай, как играют ради тебя музыкальные инструменты и барабаны».
Потом султанша позвала служанку, и та нарядила госпожу Будур и привела ее в порядок, а султанша вышла к султану и сказала ему, что госпоже Будур привиделся этой ночью дурной сон, который ее встревожил. Она попросила у султана прощения за свою дочь, а потом послала за сыном везиря и спросила, правду ли говорит ее дочь или нет, и сын везиря, от страха, что лишится своей жены, принялся все отрицать и сказал:
«Я ничего об этом не знаю».
И царица убедилась, что ее дочери приснились сны и видения.
И в городе весь день продолжались торжества, до самого вечера, а когда пришло время спать, Ала ад-Дин взял светильник и потер его, и раб вдруг явился и сказал:
