Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Как ты изрек, а слова ведь нерушимы твои!»
Тут же Юпитер кивнул. От кивка его дрогнули оба
490 Полюса и задрожал с ношей небесной Атлант.
Место есть, что в старину называлось Козье Болото;
Как-то случилось, что там, Ромул, судил ты народ.
Спряталось солнце, и все облаками закрылося небо,
И полился проливной ливень тяжелый из туч.
495 Гром гремит, все бегут, небо, треснув, сверкает огнями:
И на отцовских конях взносится царь в небеса.
Скорбь наступила, отцов обвиняют облыжно в убийстве;
Так и решили бы все, кабы не случай один.
Прокул Юлий однажды из города шел Альбы Лонги,
500 Ярко светила луна, факел тут был ни к чему.
Вдруг неожиданно вся задрожала слева ограда:
Он отшатнулся и встал, волосы дыбом взвились,
Чудный, превыше людей, облаченный царской трабеей
Ромул явился ему, став посредине пути,
505 И произнес: «Запрети предаваться скорби квиритам,
Да не сквернят моего плачем они божества.
Пусть благовонья несут, чтя нового бога Квирина,
Помня всегда о своем деле — веденье войны».
Так повелел и от глаз сокрылся он в воздухе легком;
510 Прокул сзывает народ и объявляет приказ.
Богу возводится храм, его именем холм называют,
И учреждаются тут праздника отчего дни.
«Но почему ж этот день Глупцов также праздником назван?»
Слушай. Причины тому вздорны, по все-таки есть.
515 Не было в древности здесь привычных к сохе землепашцев:
Сила и ловкость мужей тратилась в ратном труде.
Больше хвалили за меч, чем за плуг с искривленной рассохой,
С пренебреженных полей мало сбирали плодов.
Сеяли полбу в те давние дни и полбу косили,
520 В жертву Церере неся первый ее урожай.
Пользу узнавши огня, они стали поджаривать полбу
И по своей же вине много наделали бед.
Ибо наместо зерна золу они полбы сметали
И поджигали порой хижины сами свои.
525 Стала богиней их печь — Форнака, Форнаку молили
Люди о том, чтоб она не выжигала зерна.
Главный теперь курион Форнакалии провозглашает
В разное время, а дня точного празднику нет;
И на висящих везде по форуму многих таблицах
530 Каждая курия свой видит особый значок. [370]
Но из народа глупцы своих собственных курий не знают
И до последнего дня праздника этого ждут.
Честь и могилам дана. Ублажайте отчие души
И небольшие дары ставьте на пепел костров!
535 Маны немногого ждут: они ценят почтение выше
Пышных даров. Божества Стикса отнюдь не жадны.
Рады они черепкам, увитым скромным веночком,
Горсточке малой зерна, соли крупинке одной,
Хлеба кусочку в вине, лепесткам цветущих фиалок:
540 Все это брось в черепке посередине дорог.
Можно и большее дать, но и этим ты тени умолишь,
И помолись ты еще у погребальных костров.
Этот обычай введен был благочестивым Энеем
В землях твоих в старину, гостеприимный Латин.
545 Духу отца приносил Эней ежегодные жертвы:
С этой поры и пошел сей благочестный обряд.
Некогда, впрочем, пока велись упорные войны
Долгие, был позабыт день почитанья отцов.
Но наказанье пришло: говорят, что за это несчастье
550 Рим раскалился огнем от пригородных костров.
Трудно поверить, но будто тогда из могил появились
Предки и стали стенать, плача в ночной темноте,
А по дорогам везде городским и полям завывали
Толпы бесплотных теней и ужасающих душ.
555 Как только стали опять воздавать почитание мертвым, —
Нет ни чудес никаких, ни мертвецов из могил.
Но в поминальные дни вы не думайте, вдовы, о браках,
Факел сосновый пускай чистых уж дней подождет.
Да и тебе, хоть твоей ты и кажешься матери зрелой,
560 Пусть не расчешет копье гнутое девичьих кос.
Светочи спрячь ты свои, Гименей, и от мрачных огней их
Скрой! Уныло огни при погребеньях горят.
Боги таятся пускай за дверями закрытыми храмов,
Пусть фимиам не дымит и не горят очаги.
565 Легкие души теперь и тела погребенных в могилах
Бродят, и тени едят яства с гробниц и могил.
Так продолжаться должно не долее дней, что осталось
В месяце: в наших стихах столько же числится стоп. [371]
День последний из них Фералий название носит:
570 Манам в последний раз в этот мы молимся день.
Тут среди жен молодых многолетняя сидя старуха,
Таците служит немой, но не немая сама. [372]
Ладан кладет под порог, тремя его пальцами взявши,
Там, где мышонок прогрыз ход потаенный себе;
575 Темный вяжет свинец тройною заклятою ниткой
И у себя во рту вертит семь черных бобов;
Жарит потом на огне зашитую голову рыбки,
Что залепила смолой, медной иглой проколов;
Льет вино, нашептав, а остаток его выпивают
580 Или сама, иль ее спутницы, больше сама.
«Мы оплели языки и рты враждебные крепко!» —
Старица так говорит пьяная, вон выходя.
Спросишь ты, верно, меня, кто же эта богиня немая?
Слушай же, что услыхал сам я от старых людей.
585 Неукротимой к Ютурне любовью объятый Юпитер
Вытерпел то, что стерпеть богу такому нельзя:
То среди леса она в орешнике пряталась частом,
То она, в воду нырнув, к сестрам скрывалась своим.
Он созывает всех нимф, которые в Лации жили,
590 И таковые слова хору их он говорит:
«Ваша сестра сама себе враг, раз она отвергает
Высшего бога любовь, не отдаваясь ему.
Мне помогите и ей: ведь то, что мне будет усладой,
Страстно желанною, то будет на радость и ей.
595 Берега вы на краю удержите, прошу я, беглянку,
Чтобы она не могла в воду речную нырнуть».
Так он сказал, и его послушались тибрские нимфы
Все, что твой брачный чертог, Илия, верно блюдут.
Но среди них оказалась одна, по имени Лала,
600 Что за болтливость свою также Болтуньей звалась:
В этом ее был порок. Частенько Альмон [373] говорил ей:
«Дочь, придержи свой язык», — но не сдержалась она.
Только она подошла ко пруду Ютурны-сестрицы,
Как закричала: «Беги!», бога слова рассказав.
605 После к Юноне она подошла, участь жен пожалела
И говорит ей: «Твой муж в нимфу Ютурну влюблен».
В ярость Юпитер пришел и тотчас у нимфы нескромной
Вырвал язык, приказав строго Меркурию так:
«К манам ее отведи: для немых там пригодное место.
610 Нимфа, да будет она нимфой подземных болот!»
Отдал Юпитер приказ. Она входит с Меркурием в рощу,
Здесь предводитель ее чувствует к пленнице страсть,
Хочет он ей овладеть, она взглядом его умоляет, —
