Тайны Евразии - Демин Валерий Никитич (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
В горной Монголии кольцеобразные циклопические объекты считаются могилами великанов. В дневнике путешествия Г.Н. Потанин записал легенду об их происхождении:«В древности были люди-великаны, выдергивали целые лесины с корнем, когда хотели разложить огонь. Когда они умирали, над ними складывали могилы. Эти могилы суть кэрэксуры. Люди с тех пор становятся все меньше и меньше ростом; в будущем они еще меньше станут».
У бурят подобные каменные сооружения именуются обоо. Совсем недавно обнаружен (точнее – переоткрыт) каменный курган высотой 20 метров и окружностью 50 метров. Он сложен из крупных камней на вершине горы в труднодоступной местности, в районе хребта Хамар-Дабан. Народная молва связывает курган с именем Чингисхана (хотя, казалось бы, что было делать Покорителю Вселенной в этих недосягаемых для монгольской конницы и Богом забытых местах). Ученые осторожно говорят о гуннах, но те, как известно, вообще ничего не сооружали из камня. Скорее всего, речь должна идти о наидревнейших временах, не сопряженных ни со средневековой (Чингисхан), ни с позднеантичной (гунны) историей.
* * *
В Сибири, от Урала и до Дальнего Востока, можно столкнуться и не с такими еще чудесами. В конце XVII века поступила в царский Сибирский приказ «отписка» Енисейского воеводы князя К.О. Щербатого о диких людях чюлюгдеях . В «отписке» говорится, что в феврале 1685 года «почала быть словесная речь меж всяких чинов, будто в енисейском уезде, вверх по Тунгуске реке, явились дикие люди об одной руке и об одной ноге». И вот воевода велел «про тех вышеописанных диких людей тех тунгусов расспросить, где те дикие люди и в каких местах живут и каковы они в рожи, те люди, и какое на себе платье носят».
На допросе очевидец – крещеный тунгус с Каты-реки Богдашка Чекотеев – показал:
«Вверх де по Тунгуске реке идучи, <…> на высокой горе, в камени, от Тунгуски реки версты с три видел он, Богдашко, яму, а та де яма во все стороны кругла, шириною аршина по полтора и с той де ямы исходит дух смрадной, человеку невозможно духа терпети, и у той де ямы состоял он, Богдашко, долго и не мог от того смрадного духа и одшед де от ямы лежал от того духу головною болезнью день, а какова де та яма пошла в землю шириною и в глубину того де он, Богдашко, не ведаетъ, потому что де он в ту яму не заглядывал, а около де той ямы мелкой и большой стоячий лес на кореню, по местамъ знаки строганы ножемъ или иным чем во многихъ местах, а у своей братьи, у тунгусов, он, Богдашко, слыхалъ, что живут де в той яме люди, а имена тем людям чюлюгдеи, а ростом де те люди среднему человеку в груди, об одном глазе и об одной руке и об одной ноге, <…> а зверя де всякого и птицу они чюлюгдеи стреляютъ из луковъ, а режут де зверя и дерево стружут пилою, а каким де образцом лук и стрела и пила того де он, Богдашко, не слыхал и не видал, а торг де у них чюлюгдеев с ними, тунгусами, такой: приносят де тунгусы на их дороги, по которым дорогам они чюлюгдеи ходятъ, дятлевое птичье перье и тоде перье втыкают, они около стоячего лиственичного дерева в лиственичную кожу а те де чюлюгдеи пришед, то перье емлют без них тунгусов, а тем де тунгусам вместо того перья кладут на то ж место стрельные всякие птицы и своего дела а какую де посуду кладутъ медную или железную или какую и для чего де дятлевое перье себе емлют, того де он, Богдашко, не слыхал».
Колоритный текст – ничего не скажешь: один стиль да лексика чего стоят. Но главное в другом: что же именно узрел крещеный тунгус Богдашка Чекотеев в огромной и глубокой, как бездна, яме, уходящей под землю, откуда шел такой неприятный «смрад», что видавший виды сын тайги целые сутки пролежал в полуобморочном состоянии? Не верить наивному, но честному тунгусу оснований нет. Он просто не смог правильно интерпретировать то, что увидел, а потому использовал столь вычурные понятия и образы. Ясно, что лаз под землю («яма – во все стороны кругла») был. Что за дурманящие испарения оттуда шли – сказать трудно: во всяком случае смертельными они не были, так как иначе никакие живые существа в столь неблагоприятной среде выжить бы не смогли. Что же в таком случае представляли собой эти самые загадочные чюлюгдеи?
Менее всего на сей счет должен был удивляться сам рассказчик, ибо все увиденное им прекрасно вписывалось в традиционное тунгусское мировоззрение. По космологическим представлениям тунгусов-эвенков, Вселенная состоит из 5 частей (слоев), именуемых буга – «земля» (рис. 79):
1. Верхняя земля – Угу-буга;
2. Средняя земля – Дулин-буга;
3. Нижняя земля – Эргу-буга;
4. Земля Долбор;
5. Земля Булдяр.
Земля Булдяр стоит особняком: это даже не материк, а семь блаженных островов в далеком океане, ее история теряется во тьме тысячелетий и живо напоминает Гиперборею. Здесь, как и на Верхней и Средней землях, светит Солнце и обитают обычные люди. Только Верхний мир представляет собой необозримое небо, а Средний мир – земную твердь. Любопытно, что эвенкийский Космос тоже населен людьми: они живут и на Луне – Бега, и на Венере – Чолпон, и даже на Большой Медведице – Эвлэн. Как именно смертные люди стали небожителями и с помощью каких средств оказались в далеком Космосе, – легенды умалчивают. Зато подробно описывают деяния богатырей, населяющих Средний мир. Жители трех солнечных миров – почти что родственники. Они женятся между собой, а мужчины иногда даже обмениваются женами. Друг с другом общаются при помощи пения, в гости же летают либо на крылатых оленях, либо пользуясь услугами огромной белой птицы – настоящего «тунгусского самолета».
Но наиболее интересны с точки зрения невероятных сведений из «отписки» Енисейского воеводы два нижних (подземных) мира. Здесь находится Земля мертвых и живут кровожадные людоеды вэрсэ. Последние регулярно выбираются из-под земли наружу и устраивают охоту за живыми людьми: мужчин, мальчиков и старух они убивают и поедают, а молодых женщин и девочек уволакивают в подземное царство, где используют в качестве наложниц и рабынь. Проникают же вэрсэ- людоеды наверх через отверстия, подобные тому, про которое рассказал тунгус Богдашка Чекотеев.
О возможных подземных обитателях – в том числе и змееподобных – я уже подробно писал в одной из предыдущих книг: «Загадки Русского Севера» (М., 1999) – отсылаю к ней всех интересующихся. Сейчас же повторю только то, о чем уже говорил в 1-й части относительно «одноглазых» аримаспов : качество «одноглазости» применительно к древним или незнакомым народам вовсе не означает отсутствие одного глаза как такового, а может служить всего лишь средством описания необычного одеяния, украшений, вооружения или другой атрибутики (например, шаманского бубна). Особенно это характерно для северных и сибирских этносов, облаченных в меховые одежды с куколем на голове. В старину их нередко изображали так, что сразу и не разберешь, что это за «одноглазые» существа такие (рис. 80). Правда, маловероятно, чтобы крещеный тунгус Богдашка Чекотеев спутал собрата в куколе с одноглазым «дивом». Тем не менее вопрос остается открытым.
Гораздо интереснее другое – способ общения подземных чюлюгдеев с сибирскими аборигенами. Он носит явно символический характер, и от него веет такой архаикой, что поневоле на ум снова приходят гиперборейские времена, когда доминировали птичьи и другие животные тотемы, а одежда и головные уборы делались не только из шкур, но и из перьев. Иначе зачем странным подземным обитателям обмениваться с жителями тайги дятловыми перьями (а ниже в протоколе допроса к ним прибавляются еще и перья сойки)? Дятел же один из древнейших общемировых тотемов: достаточно вспомнить, что символом Олимпийского Зевса, помимо классического орла, был также и дятел. В коллекции Государственного музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамере) имеются образцы перьевой одежды, доставленной в свое время из Русской Америки. В Петербурге экспонируются, к примеру, моллок – церемониальная накидка из шкуры кондора (рис. 81) и киликуй – церемониальный костюм из перьев ворона (рис. 82). Аналогичные одеяния были широко распространены и у сибирских народов. Уже упомянутый в 1-й части миссионер-этнограф XVIII века Григорий Новицкий в своем трактате «Краткое описание о народе остяцком» писал, что главная одежда хантов его времени состояла из хорошо обработанных шкурок гусей, лебедей, чаек, сорок и других птиц (с той же целью использовались искусно выделанные кожи рыб, главным образом – налима, осетра и стерляди, в изобилии водившихся в Оби).
