Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий (полная версия книги TXT) 📗

630 Так говорила она и металась мыслью нестойкой;

Жизни постылые дни ей хотелось прервать поскорее.

Барку Дидона к себе, Сихея кормилицу, кличет

(Ибо свою схоронила еще на родине прежней):

"Милая няня, найди сестру мою Анну, скажи ей,

635 Чтобы тело себе омыла водою проточной,

Чтобы овец привела и все, что жрица велела,

Мне принесла; и сама на висках затяни ты повязки:

Жертвы, что я начала готовить стигийскому богу, [586]

Нынче хочу завершить, навсегда с заботой покончить,

640 Сжечь на жарком костре дарданца коварного образ".

Так сказала она, – и старуха спешит что есть силы.

Замысел страшный меж тем несчастную гонит Дидону:

Мчится она, не помня себя, с блуждающим взором

Кровью налитых очей; на щеках ее бледные пятна —

645 Близкой гибели знак; в глубине дворца на высокий

Всходит царица костер и клинок обнажает дарданский, —

Не для того этот дар просила она у Энея!

Но, увидав илионскую ткань и знакомое ложе,

Слезы сдержала на миг, на костер опустилась Дидона,

650 Молвив в последний раз: "Вы, одежды и ложе, – отрада

Дней, когда бог и судьба мне отраду узнать разрешили!

Душу примите мою и меня от муки избавьте!

Прожита жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен,

В царство подземное я нисхожу величавою тенью.

655 Город могучий создав, я свои увидела стены,

Брата могла покарать, отомстить за убитого мужа, —

Счастлива, о, как счастлива я была б, если б только

Наших вовек берегов дарданцев корма не касалась!"

Тут устами она прижалась к ложу – и молвит:

660 "Хоть неотмщенной умру – но умру желанною смертью.

С моря пускай на огонь глядит дарданец жестокий,

Пусть для него моя смерть зловещим знаменьем будет!"

Только лишь молвила так – и вдруг увидали служанки,

Как поникла она от удара смертельного, кровью

665 Руки пятная и меч. Полетел по высоким покоям

Вопль и, беснуясь, Молва понеслась по смятенному граду.

Полнится тотчас дворец причитаньями, стоном и плачем

Женщин, и вторит эфир пронзительным горестным криком.

Кажется, весь Карфаген иль старинный Тир под ударом

670 Вражеским рушится в прах и объемлет буйное пламя

Кровли богов и кровли людей, пожаром бушуя.

Слышит крик и бежит, задыхаясь, с трепещущим сердцем,

В кровь расцарапав лицо, кулаками в грудь ударяя,

Анна и кличет сестру, на смертном простертую ложе:

675 "Вот в чем твой замысел был! Меня обмануть ты стремилась!

Вот что этот костер, и огонь, и алтарь мне сулили!

Плач мой с чего мне начать, покинутой? Ты не хотела

Спутницей взять и меня… О, когда б меня позвала ты, —

В то же мгновенье двоих один клинок погубил бы!

680 Этот костер я сложила сама, и сама я взывала

К отчим богам – лишь затем, чтоб не быть здесь в миг твой последний…

Ты, себя погубив, погубила меня и народ свой,

Город и тирских отцов. Дайте, влагой рану омою

И, коль осталось у ней дыханье в груди, я устами

685 Вздох последний приму". На костер со словами такими

Анна взошла и сестру умиравшую грела в объятьях,

Темную кровь одеждой своей утирала, стеная.

Тяжкие веки поднять попыталась Дидона – но тщетно;

Воздух, свистя, выходил из груди сквозь зиявшую рану.

690 Трижды старалась она, опершись на локоть, подняться,

Трижды падала вновь и блуждающим взором искала

Свет зари в небесах – и стонала, увидев сиянье.

Тут царица богов, над столь долгой сжалившись мукой

Трудной кончины ее, с Олимпа Ириду послала

695 Дать свободу душе, что со смертью боролась упорно,

Ибо судьбе вопреки погибала до срока Дидона,

Гибели не заслужив, лишь внезапным убита безумьем,

И не успела ее золотистую прядь Прозерпина

Прочь унести и Дидону обречь стигийскому Орку.

700 С неба Ирида летит на шафранных крыльях росистых, [587]

В утренних солнца лучах стоцветный след оставляя;

Встав над несчастной, она произносит: "Прядь эту в жертву

Диту я приношу, [588] и от тела тебя отрешаю!"

Вымолвив, прядь срезает она – и тотчас хладеет

705 Тело, и жизнь покидает его, развеяна ветром.

КНИГА ПЯТАЯ

В это же время Эней продолжал свой путь неуклонно,

Мчался по ветру флот, рассекая темные волны.

Вспять поглядел Дарданид: костер несчастной Элиссы

Город весь озарял. Кто зажег столь яркое пламя,

5 Он не знает, но боль и терзанья попранной страсти,

Мысль, что способна на все в исступленье женщина, полнят

Мрачным предчувствием грудь Энея и спутников верных.

Только лишь вышли суда в открытое море и берег

Скрылся из глаз, – куда ни взгляни, лишь небо и волны, —

10 Над головой беглецов собралась дожденосная туча,

Бурей и тьмою грозя, и волна поднялась в полумраке.

Тут с кормы прозвучал Палинура-кормчего голос:

"Горе! Зачем небосвод застилают тяжелые тучи?

Что ты нам, отче Нептун, готовишь?" И тотчас велит он

15 Снасти скорей подобрать и налечь на могучие весла,

Сам же, парус тугой поставив наискось к ветру,

Молвит Энею: "Пусть мне хоть Юпитер клянется, – не верю

Я, что в Италию мы доплывем при такой непогоде.

Ветер, свой путь изменив, от заката темного с воем

20 Нам навстречу подул, и сгустились в воздухе тучи.

Ни против ветра идти, ни бури выдержать натиск

Нам не под силу. Но есть исход – уклониться с дороги,

Следуя зову судьбы. Сиканийский, я думаю, берег,

Братский Эрикса край и надежные гавани близко, —

25 Если мне память верна, когда путь ищу я по звездам".

Тевкров вождь отвечал: "Да, я вижу, стараешься тщетно

Ты против ветра идти, что велит нам с пути уклониться.

Что ж, поверни паруса! Для меня же места желанней

Нет, и охотней нигде не поставлю я флот утомленный,

30 Чем в земле, что для нас сберегла дарданца Акеста,

Ныне же в лоне своем покоит Анхиза останки".

Так он сказал, и кормчий к земле повернул, и попутный

Ветер надул паруса, корабли средь зыбей полетели,

Тевкров радостных мча к берегам песчаным знакомым.

35 Издали видит Акест с высокой горной вершины,

Как подплывают суда, и к друзьям навстречу выходит, —

Копья в руке, на плечах ливийской медведицы шкура.

Кримисом [589], богом речным, и троянкой смертной рожденный,

Помнил Акест о давнем родстве – и радостно встретил

40 Тевкров вернувшихся он и дарами простыми почтил их,

Помощью щедрой своей утомленных друзей утешая.

Утром, едва занялся на востоке, звезды прогнавши,

День светозарный, – Эней со всего побережья на сходку

Тевкров созвал и к ним обратился с вершины кургана:

45 "Вы, что от крови богов рождены, Дардана потомки!

Лун исполнился счет и года круг завершился

С той поры, как почил богоравный родитель и в землю

Прах опустили его и печальный алтарь освятили.

День настает (если я не ошибся), который вовеки

50 Горек будет и свят для меня, – так боги хотели!

Где б он меня ни застиг – иль в изгнанье у Сирт Гетулийских,

Иль посреди арголидских морей, иль даже в Микенах, —

Все же свершу я обряд ежегодный и шествием пышным

Старца почту алтари, отягчив их, как должно, дарами.