Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
145 Да и к чему заставлять? Вонзи клинок обнаженный, —
Есть еще кровь у меня, чтобы из раны истечь.
Меч твой, который пронзил бы, когда б допустила богиня,
Грудь Агамемнона, — пусть в сердце вонзится мое!
Нет, сохрани мне жизнь, ты сам ведь ее подарил мне;
150 Дай подруге теперь то, что ты пленнице дал!
Если же рвешься губить, Нептуновы стены Пергама [96]
Много доставят врагов в жертву мечу твоему.
Как бы ты ни решил — увести свой флот иль остаться, —
Мне, как хозяин рабе, снова прийти прикажи.
Письмо четвертое
ФЕДРА — ИППОЛИТУ
Сын амазонки, тебе критянка желает здоровья,
К ней же самой без тебя не возвратится оно.
Что бы письмо ни несло, прочитай: ущерба не будет,
Даже, быть может, найдешь что-нибудь в нем по душе,
5 Письма немало тайн несут по морям и по суше,
Враг прочитает всегда письма, что враг ему шлет.
Трижды с тобой говорить я пыталась — трижды беззвучный
Голос из горла не шел и отнимался язык.
Стыд за любовью идет и, где можно, ее умеряет.
10 Стыд запрещает сказать — нудит любовь написать.
То, к чему нудит любовь, презирать опасно, поверь мне,
Власть простер Купидон и на всевластных богов.
Это ведь он, когда я написать не решалась сначала,
Мне повелел: «Напиши! Сдастся и этот гордец».
15 Пусть снизойдет он, меня сжигающий пламенем жадным,
И по молитве моей сломит суровый твой дух!
Брачные узы я рву не по склонности к низким порокам:
Ведь безупречна моя слава, спроси хоть кого.
Тем тяжелее любовь, чем позже приходит, — и сердце,
20 Сердце горит, и в груди тайная рана болит.
Больно быкам молодым, в ярмо запряженным впервые,
Из табуна приведен, конь не выносит узды;
Так и любовная боль невтерпеж непривычному сердцу,
И невподъем для души этот невиданный груз.
25 Ловок в пороке лишь тот, кто пороку научится юным,
Горше любить, коль придет в поздние годы любовь.
В жертву тебе принесу незапятнанной славы первины,
И на обоих на нас равная будет вина.
Ведь не пустяк — плоды срывать с необобранных веток,
30 Тонким ногтем срезать первые венчики роз.
Если уж мне суждено запятнать небывалою скверной
Свято хранимую мной в прежние дни чистоту,
Лучше и быть не могло: достойно судьбы мое пламя,
Там лишь измена дурна, где изменяешь с дурным.
35 Пусть хоть Юнона сама уступит мне брата-супруга,
И Громовержцу тебя я предпочту, Ипполит!
Ты не поверишь, но я занялась незнакомым искусством:
Властно влечет меня в лес, зверя свирепого гнать,
Первою стала теперь богиня с изогнутым луком
40 И для меня, — ведь во всем я подражаю тебе.
Хочется мне и самой на бегущих в тенета оленей
Быстрых натравливать псов в чащах нагорных лесов,
Или с размаху метать от плеча трепещущий дротик,
Или прилечь отдохнуть на луговую траву.
45 Править нравится мне подымающей пыль колесницей,
Губы горячих коней пенной уздою терзать.
Мчусь, как фиады в лесах, гонимые бешенством Вакха,
Или как те, что в тимпан бьют под Идейским холмом, [97]
Или как та, на кого насылают божественный ужас
50 Фавны с рогами на лбу или дриады в лесу.
Я обо всем узнаю от других, когда минет безумье,
Но о любви только я знаю — и молча горю.
Может быть, этой плачу я любовью семейному року:
Дань Венера со всех предков взимала моих.
55 Бог в обличье быка, любил Европу Юпитер,
Роду начало, увы, этот союз положил.
Мать Пасифая быку отдалась обманно — и вышел
Плод из утробы ее — бремя семьи и позор.
Помощь сестры спасла вероломного сына Эгея:
60 Нитью он выведен был из переходов кривых.
Рода закону и я теперь подчинилась последней,
В том, что Миносу я дочь, не усомнится никто.
Воля рока и в том, что единым пленились мы обе
Домом: одна из сестер — сыном, другая — отцом.
65 Дважды наш дом победив, двойной трофей водрузите:
Взял меня в плен Тесеид, взял Ариадну Тесей.
Лучше бы в пору, когда в Элевсин я Церерин вступала, [98]
Не отпускала меня Кносского царства земля!
Был ты и прежде мне мил, но в тот день показался милее,
70 Глубже в тело впилось острое жало любви.
В белой одежде ты шел, увенчавши кудри цветами,
Смуглые щеки твои рдели стыдливым огнем.
Пусть называют лицо твое злым, называют угрюмым, —
Мужество в нем я нашла, а не угрюмую злость.
75 Прочь от Федры, юнцы, что нарядами женщин затмили:
Вреден мужской красоте тщательный слишком уход.
Как и суровость тебе, и волос беспорядок пристали,
И на прекрасном лице — легкие пыли следы!
Ты уздою коню непокорную шею сгибаешь —
80 Ноги наездника мне легкой милы кривизной;
Ты могучей рукой посылаешь гибкую пику —
Глаз не могу оторвать от напряженной руки;
Ты кизиловый дрот с наконечником держишь широким, —
Что б ты ни делал, на все Федре отрадно глядеть.
85 Только суровость свою оставь на склонах лесистых,
Из-за нее без вины я умирать не должна!
Много ли радости в том, чтобы, делу Дианы предавшись,
Все у Венеры отнять, что причитается ей?
Длительно только то, что с отдыхом мы чередуем:
90 Он лишь один возвратит силы усталым телам.
Лук (и оружьем твоей подражать ты должен Диане)
Станет податлив и слаб, если всегда напряжен. [99]
Славен в лесах был Кефал, [100] от его удара немало
Падало диких зверей, кровью пятнавших траву.
95 Но приходила к нему от дряхлого мужа Аврора,
И позволял он себя мудрой богине любить.
Ложем служили не раз Венере и сыну Кинира
Травы многих лугов между тенистых дубов,
Сын Инея влюблен в меналийскую был Аталанту, [101]
100 И остается у ней шкура залогом любви.
Пусть причислят и нас ко множеству этому люди.
Лес твой пустынен и дик, если Венеры в нем нет.
Я за тобою сама пойду, меня не пугают
Вепря клыкастый оскал и тайники между скал.
105 Двух заливов прибой штурмует берег Истмийский,
Слышит полоска земли ропот обоих морей;
Здесь я с тобой буду жить в Трезене, Питфеевом царстве, [102] —
Он уж теперь мне милей Крита, отчизны моей.
Сын Нептуна теперь далеко и вернется нескоро:
110 К нам Пирифоя страна не отпускает его.
Что отрицать? Нам обоим Тесей предпочел Пирифоя
