Буколики. Георгики. Энеида - Вергилий Марон Публий (полная версия книги TXT) 📗
Сциллу преследует Нис; где же Нис по воздуху мчится,
Быстро там легкий эфир рассекает крылом своим Сцилла.
410 Вдруг три раза подряд, а то и четыре, гортанным
Голосом каркать начнут по своим высоким хоромам
Вороны, развеселясь необычно, в каком-то восторге
Между собою в листве зашумят: по прошествии ливней
Сладостно юный приплод и милые гнезда увидеть!
415 Впрочем, не верю я в то, чтобы им был свыше дарован
Некий особенный дар заране предвидеть событья. [172]
Но лишь погода, а с ней и небес подвижная влага
Новой дорогой пойдут, и Австрами влажный Юпитер
Редкое поуплотнит и плотное сделает редким,
420 Сразу меняется душ настроенье, чувства иные
Нежели в дни, когда проносились по небу тучи,
Полнят грудь, – оттого на полях и пернатых концерты,
И ликование стад, и гортанные воронов клики.
Если ты будешь следить за солнечным зноем и сменой
425 Лун, чередой проходящих, тебя никогда не обманет
Завтрашний день, не введут в заблужденье прозрачные ночи,
Если, когда, народясь, луна пламенеть начинает,
Тусклым серпом ее круг в пространстве черном охвачен, —
Ливня великого ждать тогда земледельцам и морю.
430 Если же лик свой зальет румянцем девическим, будет
Ветер – при ветре всегда золотая краснеет Селена.
Коль по четвертому дню (одно из вернейших гаданий)
Чистая небом идет и ее не притуплены рожки,
В этот, стало быть, день и в те, что за ним народятся,
435 Месяц весь до конца ни дождя не случится, ни ветра.
Спасшись, тогда моряки воздадут вам на суше хваленья.
Чадо Ино Меликерт, Панопея и Главк-беотиец! [173]
Солнце восходом своим, а равно погружением в море
Знаки подаст – и они всех прочих надежнее знаков, —
440 И поутру на заре, и когда зажигаются звезды.
Ежели солнечный круг при восходе покроется крапом,
Спрячется если во мглу и середка его омрачится,
Жди непременно дождей, – уже угрожает от моря
Нот, и деревьям твоим, и посевам, и стаду зловредный.
445 Если ж лучи на заре из туманов плотных прорвутся
В разные стороны вдруг иль если бледная ликом
Встанет Аврора, шафран покинув Тифонова ложа, [174] —
Горе! Худо лоза защитит поспевшие гроздья, –
Так сокрушительно град по кровлям твоим загрохочет!
450 Вот что еще: лишь солнце начнет опускаться с Олимпа,
Будет полезно следить тем более; видим мы часто,
Как по нему самому разливаются разные краски:
Цвет лазоревый – дождь предвещает, огненный – Эвры.
Если же пятна начнут мешаться с огнем золотистым,
455 Всё – ты увидишь – тогда закипит одновременно ветром
И облаками; никто пусть ночью такой не предложит
В море отправиться мне, от кола отвязавши веревку!
Если же, день возвращая иль день возвращенный скрывая,
Будет сияющим круг, облаков опасаться не надо:
460 Лишь удалой Аквилон [175], как увидишь, леса закачает,
И, наконец: что Веспер сулит, откуда нагонит
Ветер пустых облаков, что в мыслях у влажного Австра, —
Солнце тебя обо всем известит. Кто солнце посмел бы
Лживым назвать? О глухих мятежах, о кознях незримых
465 Предупреждает оно, о тайком набухающих войнах. [176]
В час, когда Цезарь [177] угас, пожалело и солнце о Риме,
Лик лучезарный оно темнотой багровеющей скрыло.
Ночи навечной тогда устрашился мир нечестивый.
А между тем недаром земля, и равнина морская,
470 И зловещатели псы, и не вовремя вставшие птицы
Знаки давали. Не раз бросалась на нивы циклопов,
Горны разбив и кипя, – и это мы видели! – Этна [178]
Клубы катила огня и размякшие в пламени камни.
Частый оружия звон Германия слышала в небе.
475 К землетрясеньям дотоль непривычные, вдруг содрогнулись
Альпы, в безмолвье лесов раздавался откуда-то голос
Грозный, являться порой таинственно-бледные стали
Призраки в темную ночь, и животные возговорили.
Дивно промолвить! Земля поразверзлась, реки недвижны.
480 В храмах слоновая кость прослезилась и бронза вспотела.
Залил леса и понес на своем хребте сумасшедшем
Царь всех рек Эридан [179], и стада, и отары с хлевами
Он по полям за собой потащил. Постоянно в то время
На требухе не к добру проступали зловещие жилы, [180]
485 Алая кровь то и дело текла из фонтанов, и волчий
Вой по ночам долетал до стен городских на высотах.
Не упадало вовек с небес безоблачных столько
Молний, и столько комет никогда не пылало зловещих.
Как друг на друга идут и сражаются, равны оружьем,
490 Воинов римских ряды, узрели вторично Филиппы.
Не устыдились, увы, всевышние нашею кровью
Дважды Гема поля и Эматии долы удобрить. [181]
Истинно время придет, когда в тех дальних пределах
Согнутым плугом своим борозду прорезающий пахарь
495 Дротики в почве найдет, изъязвленные ржою шершавой;
Тяжкой мотыгой своей наткнется на шлемы пустые
И богатырским костям подивится в могиле разрытой.
Боги родимой земли! Индигеты, Ромул, мать Веста! [182]
Вы, что тускский Тибр с Палатином римским храните! [183]
500 Юноше ныне тому одолеть злоключения века
Не возбраняйте! Давно и довольно нашею кровью
Мы омываем пятно той Лаомедонтовой Трои. [184]
Приревновали тебя давно уже неба чертоги,
Цезарь, жалеют они, что триумфы справляешь земные.
505 Правда с кривдою здесь смешались, всё войны по свету…
Как же обличья злодейств разнородны! Нет уже плугу
Должной чести. Поля засыхают с уходом хозяев
Прежних; и серп кривой на меч прямой перекован.
Там затевает Евфрат, а там Германия брани:
510 Здесь, договоры порвав, города-соседи враждуют
Непримиримо, и Марс во всем свирепствует мире.
Так происходит, когда, из темниц вырываясь, квадриги
Бега не в силах сдержать и натянуты тщетно поводья;
Кони возницу несут и вожжей не чувствуют в беге.