Строматы. 1-7 Том - Александрийский Климент (онлайн книга без TXT) 📗

(4) Мельчайшие частицы железа послушны притяжению Гераклейского камня, которое распространяется на многочисленные колечки этого металла. Подоб­но тому и люди благочестивые, влекомые Святым Духом, будут все­ляться: одни — в первую обитель, другие — в следующие, и так до самой последней.¹⁵¹⁵ Люди же порочные, не желающие ни к чему себя понуждать, взрастившие в себе дурные наклонности и неспособные с ними совладать, носятся туда и сюда, лишенные божественной поддержки, волнуемые бурей страстей, и, наконец, низвергаются на землю. От начала был утвержден закон, согласно которому благо есть предмет свободного выбора. (10, 1) Вот почему заповеди, данные и подзаконному, и не подзаконному, обращены не к праведникам («ибо закон положен не для праведника»¹⁵¹⁶), а к свободно избравшим их исполнение. И в виде награды за послушание им обещается блаженная вечная жизнь. Людям, избравшим порок, они предоставляют возможность находиться среди того, чему они оказывали предпочтение. Напротив, для душ, ежедневно трудившихся над своим улучшением и усовершением через воспитание в себе добрых качеств и приумножение правед­ности, они назначают наилучшую обитель как достойное воздаяние. И в самом деле, не достигают ли они, по мере постепенного преуспе­яния «простираясь вперед»¹⁵¹⁷, и самого бесстрастия, пока не обретут, «в меру мужа совершенного» (Еф. 4:13.), того состояния, которое есть совершенный гносис и наиболее славное наследие? (2) Различаясь в каждом индивидуальном случае временем, местом, досто­инством, наследственной долей и служением, каждое из этих спаси­тельных изменений постепенно возводит человека к пребыванию близ Господа в вечном созерцании. (3) И для того, кто целиком предался созерцанию из любви к гносису, отсюда начинается путь, который приводит к самопознанию. (11, 1) Поэтому Гос­подь, хотя и черпал заповеди из одного и того же источника, давал их людям по мере необходимости, то как первоначальные, то как позднейшие. Он не желал, чтобы жившие до закона оставались безо всякого руковод­ства и чтобы народы, не знакомые с философией варваров и не имеющие узды, увлекались всевозможными излишествами. (2) Одним даны были заповеди, другим — философия. Этим он удерживал наро­ды от неверия до самого своего пришествия, после которого нет уже неверующим никакого оправдания. Поэтому не важно, что именно мы изберем в качестве отправ­ной точки. Будь то учение эллинов или варваров, все равно и то и другое приведет к совершенству через веру. (3) Но если эллин, хоть и не просвещенный языческой философией, примет ис­тинное учение, то, каким бы ни считали его неотесанным, он пре­взойдет всех своих образованных соплеменников, ибо вера его сама выб­рала краткий путь к спасению и совершенству. (12, 1) Лишь бы не была стеснена свобода воли, а все остальное Господь сам обратит в ору­дие добродетели, дабы люди слабые и недальновидные так или ина­че могли из рода в род видеть в лице единого и всемогущего Суще­ства милосердную любовь Божию, спасающую нас через Сына. (2) И никоим образом это Существо не может быть началом зла, ибо все, что Господь сотворил, и в целом, и в частностях, служит спасению. (3) Итак, задача спасительной справедливости состоит в том, чтобы все без исключения возводить к наилучшему возможному для него состоянию.¹⁵¹⁸ К возможно лучшему благу, сообразно их устроению, возводятся и более слабые. Ведь разумно, чтобы все добродетельное переходило в лучшие обители, и при­чина этого перехода — свободный выбор, который в силах совершить каждая душа. (5) Вразумляющие же наказания, через служащих ангелов, через многоразличное предпочтение доброго и через оконча­тельный суд, который по благости своей вершит великий Судья, заставляют покаяться и дошедших до «бесчувствия» (Еф. 4:19.).

III. Гностик стремится уподобиться Богу

(13, 1) «Об остальном умолчу», прославляя Господа. Скажу только, что души истинных гностиков, которые силой своей созерцательной способности превосходят всякий иной святой миропорядок, предопределены жить в бла­женных обителях богов. Святые и причтенные к другим святым, со­вершенные из совершенных, попадают они из лучших мест в наи­лучшие, где предаются созерцанию божественных вещей уже не как в зеркале или посредством некоего «зеркала»¹⁵¹⁹, но как призванные на вечерю бессмертия, и созерцают Божество явственно и отчетливо, словно при полном солнечном освещении, никогда не пресыщаясь этим созерцанием. Благодаря своей любви к Богу они удостаиваются нескончаемого и вечного блаженства и неизъяснимой радости, в силу тождества по своей природе с тем, кто является источником всех этих совершенств. Таково созерца­ние «чистых сердцем» (Мф. 5:8.). (2) При посредстве Великого Первосвященника достигший совершенства истинный гностик беседует с Богом. Полнотой своего благочестия он уподобляется, насколько это возможно, Господу, ибо, взирая на изливаемые Богом благодеяния и заботясь о спасении людей, проходит святые служения, распрост­раняет учение и творит добро. (3) Можно сказать, что истинный гностик сам себя созидает и творит. Более того: своими добродетелями он возвышает и внимающих ему, воплощая в себе подобие Божие. Живя в единении с Богом, практикуя умеренность, которая через упражнение приводит к бесстрастности, он в меру своих сил уподобляется тому, кто по существу своему бесстрастен. И это бесстрастие является результатом непрестанного единения и общения с Господом. (4) Спокойствие духа, человеколюбие и величайшее благочестие — таковы, по-моему, этапы пути истинного гностика к богоподобию. (14, 1) Эти добродетели являются той «жертвой приятной», о которой говорит апостол (Phil. 4:18.), ибо, согласно Писанию, «сердце нестроптивое»¹⁵²⁰ вкупе с правым знанием есть «жертва всесожжения Богу». ¹⁵²¹ И всякий человек, достигший святости, просветляется лучами Божества и достигает неразрывного единения с ним. (2) Евангелие и апостолы заповедуют нам ради избавления от бремени греха и выведения души из смятенного состояния налагать оковы на тело, отрекаться от себя, умерщвлять своего ветхого человека, испорченного похотью, и вызывать к жизни человека нового.¹⁵²² (3) То же самое таинственно внушалось и законом, который повелевал карать грешника изгнанием, дабы этим понудить его к обращению от греха на путь бесстрастия, которого достигают лишь проникнутые верой. (4) Но толкователи закона не постигли этой истины. Рассматривая закон лишь как предмет спора, они только дали тем самым в руки праздных любителей распрей орудие против закона. (5) Поэтому мы мудро поступаем, не принося жертв Богу, ибо он все имеет в изобилии и сам является источником всего необходимого. Вместо этого мы прославляем того, кто принес себя в жертву за нас. Мы и себя приносим в жертву тому, кто ни в чем не нуждается. И отре­каясь от страстей, мы приносим жертву тому, кто лишен каких-либо страстей. (6) Воистину ничто так не радует Бога, как наше спасение. Мы вправе не чтить принесением жертв того, кто никогда не побеждается чувственными удовольствиями. Жерт­венный дым, рассеивающийся внизу, лишь слегка касается даже и самых близких к нам облаков, если только вообще достигает их. Но куда им до него! (15, 1) Бог ни в чем не нуждает­ся, не связан плотскими удовольствиями, не корыстолюбив и не среб­ролюбив. Он сам обладает всеми сокровищами и изливает на свои творения всю полноту щедрот. Нечего и думать поэтому о сниска­нии его благоволения принесением жертв и разных материальных даров, воздаянием ему человеческих почестей и славословием; ничем подобным не завоевать Божественного благоволения. Он открывает­ся лишь благим и добродетельным, никогда не изменявшим правде даже под влиянием угроз или разных соблазнов и обещаний. (2) Некоторые, не признавая за человеческой душой самостоятель­ности и свободы выбора, и не веря в то, что ее никто не в силах полно­стью поработить, не могут сносить чинимые им напрасные обиды с подобающим терпением и в негодовании отвергают бытие Бога. (3) Склоняются к этому и многие невоздержанные, преданные чувственным удовольствиям, из­мученные тяжкими страданиями, подвергшиеся неожиданным не­взгодам, сломленные превратностями неверного случая. Они приходят к выводу, что Бога нет, а если он и есть, то промысел его не охватывает всего сущего. (4) Другие же, вообразив, что богов много, хотят умилостивить их жертвоприношениями и дарами, дабы те потакали их страстям. Эти уже открыто отвергают бытие единого и истинного Бога, сущего в неизменности праведной благости.