Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Книга вторая
Элегия единственная
Разве до вас мне сейчас, до стихов и книжек злосчастных?
Я ведь и так из-за вас, из-за таланта погиб.
Что ж возвращаюсь опять к моим отверженным Музам?
Мало с меня, что за них был уже я осужден?
5 Песни — причина того, что мужчины и женщины скопом
В час недобрый искать стали знакомства со мной.
Песни — причина того, что я и мое поведенье
Цезарем осуждены из-за «Науки любви».
Страсть к стихам отними и снимешь с меня обвиненья:
10 Думаю, лишь за стихи вредным признали меня.
Вот наградой какой мой труд бессонный отмечен:
Я дарованьем своим лишь наказанье добыл.
Будь я немного умней, ненавистны б мне стали по праву
Девять ученых сестер, губящих собственных слуг.
15 Я же теперь, — таково безумие, спутник болезни, —
Ногу неловкую вновь ставлю на тот же уступ.
Так побежденный боец возвращается вновь на арену,
Так поврежденный корабль в море выходит опять.
Может быть, как в старину Тевтрантова царства правитель,
20 Буду и я исцелен рану нанесшим копьем.
Муза, навлекшая гнев, сама же его успокоит:
Песнями можно смягчить даже великих богов.
Цезарь и сам приказал авзонийским женщинам песней
Каждый год прославлять Мать в башненосном венце. [542]
25 Феба велел величать на вновь устроенных играх,
Видеть которые век может единственный раз. [543]
Этих богов в образец возьми, милосерднейший Цезарь,
Гнев твой да будет смягчен ныне талантом моим.
Я не могу отрицать, что он справедлив и заслужен,
30 Нет, не настолько еще стыд позабыли уста,
Но милосердье явить ты не мог бы, не будь я виновен:
Жребий мой повод тебе для снисхожденья дает.
Если бы всех, кто грешит, поражал Юпитер громами,
То без единой стрелы вскоре остался бы он.
35 Бог же, когда прогремит и грохотом мир испугает,
Чистым, дождь разогнав, делает воздух опять.
По справедливости он отец и правитель бессмертных,
По справедливости нет выше его никого.
Ты, что зовешься отцом и правителем нашей отчизны,
40 С богом поступками будь, так же как именем, схож.
Ты ведь и делаешь так, и нет никого, кто умеет
Власти поводья держать так же свободно, как ты.
Ты к побежденным врагам всегда бывал милосерден,
Хоть милосердья от них сам ты не мог ожидать.
45 Видел я, как оделял ты почестью или богатством
Тех, кто когда-то посмел меч на тебя поднимать.
День окончанья войны прекращает и гнев твой мгновенно,
Бывшие недруги в храм вместе приносят дары.
И как солдаты твои, одолев противника, рады,
50 Так побежденный тобой рад твоему торжеству.
Я не столь виноват: мечом с тобой я не спорил,
В стане, враждебном тебе, я никогда не бывал.
Морем клянусь, и землей, и богами третьей стихии,
Видимым богом клянусь, наш покровитель, тобой:
55 Всем моим сердцем тебе сочувствовал я, о великий,
Помыслы отдал тебе (большего дать я не мог).
Я желал, чтобы ты вознесся к звездам не скоро.
Был я песчинкой в толпе тех, кто о том же молил.
Я воскурял за тебя фимиам и вместе со всеми
60 В храме молитвы свои с общей молитвой сливал.
Упомяну ли, что те, меня погубившие книги
В тысячах мест полны именем славным твоим?
В больший мой труд загляни, который еще не окончен,
В невероятный рассказ о превращениях тел:
65 Ты обнаружишь, что я и там тебя прославляю,
Ты доказательства чувств там обнаружишь моих.
Знаю, что славу твою стихами нельзя увеличить,
Знаю, что ей и без них некуда дальше расти.
Мир переполнен молвой о Юпитере, правда, но слушать
70 Песнь о деяньях своих нравится даже ему.
Если напомнят ему, как сражались с гигантами боги,
Может быть, эту хвалу слушает с радостью он.
Пусть тебя славят певцы, которым это пристало,
Пусть тебе песни поют с большим талантом, чем я,
75 Все же, как сотня быков заколотых трогает бога,
Так приклоняет свой взор к пригоршне ладана он.
Ах, как безжалостен был неведомый мне неприятель,
Тот, кто однажды тебе шутки мои прочитал!
Он не хотел, чтобы ты беспристрастным взором увидел,
80 Сколько почтенья к тебе вложено в книги мои.
Если ты враг мой теперь, кто может остаться мне другом?
Сам я порою готов возненавидеть себя.
Дом, который осел, начинает набок клониться
И на осевшую часть всем своим весом давить.
85 Трещине лишь пробежать, и вмиг рассядутся стены.
И наконец под своей тяжестью рушится дом.
Ненависть общая — все, чего я добился стихами,
И, как ей должно, толпа с волей согласна твоей.
Вспомни, ты сам признавал безупречным мое поведение,
90 Сам ты для смотра коня некогда мне подарил. [544]
Пусть все это ничто, пусть честность нам не приносит
Славы — но все ж и вины не было также на мне.
Я не обидел ничем порученных мне подсудимых
Там, где вершат дела десятью десять мужей.
95 Я безупречно решал в суде гражданские тяжбы, [545]
Из проигравших никто не усомнился во мне.
О злополучный, не стань я жертвой недавних событий, —
Мне правосудье твое не угрожало ничем.
Случай меня погубил, и под первым натиском бури
100 В бездне морской потонул течи не знавший корабль.
Нет, не одною волной меня опрокинуло, — воды
Хлынули все на меня, ринулся весь Океан.
О, для чего провинились глаза, увидевши нечто?
Как на себя я навлек, неосторожный, вину?
105 Раз невзначай увидал Актеон нагую Диану:
Дичью для собственных псов стал из-за этого он.
Значит, невольной вины не прощают всевышние людям,
Милости нет, коли бог даже случайно задет.
Ибо в горестный день, когда совершил я ошибку,
110 Рухнул, пусть небольшой, но незапятнанный дом.
Пусть небольшой, но в дали веков отеческих зримый,
Он благородством своим мог бы поспорить с любым.
Он не бросался в глаза ни роскошью, ни нищетою,
Не выделялся ничем — истого всадника дом.
115 Если б и не был мой дом старинным всадника домом,
Славу ему бы принес мой поэтический дар,
И хоть язвят, что его я на шалости тратил пустые,
Громкое имя мое миру известно всему.
Тьма просвещенных умов Назона знает и ценит
120 И причисляет его к самым любимым певцам.
Вот и обрушился дом, лишь недавно Музам любезный,
Пал под гнетом одной, хоть и немалой, вины.
Все же так он упал, что воздвигнуться может из праха,