Крупнейшие мировые аферы. Искусство обмана и обман как искусство - Башкирова Валерия Т. (книги бесплатно без TXT) 📗

Вскоре свои «черретано» стали появляться и за пределами Италии, чему не в последнюю очередь способствовало всеобщее увлечение учеными занятиями. Методы торговли при этом оставались теми же — продавцы устраивали театрализованные представления, развлекали и убалтывали публику, а после предлагали приобрести какое-нибудь зелье. Так, в 1618 году в Париже, на площади Дофина, возник балаган братьев Жирар, который в течение 10 лет успешно снабжал парижан совершенно бесполезными снадобьями. Братья Антуан и Филипп показали себя истинными приверженцами итальянских традиций, разыгрывая перед публикой диалоги в стиле комедии дель арте. Антуан Жирар, принявший артистический псевдоним Табарен, появлялся перед публикой в клоунском костюме и с деревянным мечом в руках, а его брат, назвавшийся Мондором, вступал с ним в перепалку. Диалоги артистов, по-видимому, были весьма остроумными, поскольку современные искусствоведы считают Табарена и Мондора прямыми предшественниками Мольера и Лафонтена. Бизнес оказался настолько успешным, что, отойдя от дел в 1628 году, братья смогли купить поместье под Орлеаном, где и провели остаток своих дней в безмятежном довольстве.

Если в XVII веке шарлатаны были вынуждены рекламировать свои товары исключительно с помощью собственной глотки, то в следующем столетии им на помощь пришла печатная реклама в периодических изданиях, которая, как выяснилось, имела огромный потенциал. В те годы газетная реклама получила наибольшее развитие в Англии, где была свободная пресса и множество изданий, поэтому и шарлатанство смогло выйти на новый уровень именно в этой стране.

Прежде всего английские шарлатаны придумали рассылку медикаментов по почте. Если традиционный врач ставил диагноз и избирал методы лечения только после осмотра пациента, то теперь любой читатель газеты мог самостоятельно поставить себе диагноз на основе симптомов, изложенных в рекламном объявлении, а затем заказать понравившееся средство. Большим спросом у публики пользовалось так называемое болеутоляющее ожерелье, которое можно было получить бандеролью. Создатели «чудо-ожерелья» знали толк в рекламе и вовсю эксплуатировали достижения науки. Во-первых, создание ожерелья приписывалось некоему врачу по фамилии Чемберлен, а династия врачей с такой фамилией была хорошо известна современникам. Во-вторых, в те годы медики были уверены: высокая смертность среди младенцев объясняется тем, что малыши не могут вынести боли от режущихся зубов. Продавцы «болеутоляющего ожерелья» гарантировали, что их товар «облегчает прорезание зубов» и тем самым «снижает риск детской смертности». Фактически благодаря газетной рекламе зародился новый тип шарлатанов, которые получали патент на изобретенные ими препараты, а после зарабатывали деньги на их распространении. Кроме того, производители подобных средств опирались на авторитет науки. Так, больные могли приобрести таблетки с исключительно научным латинским названием pilulae in omnes morbos (таблетки от всех болезней) или же «великий сердечный эликсир», который якобы «был одобрен более чем двадцатью лучшими врачами медицинского колледжа». По подсчетам исследователей, около 10 % тогдашних рекламных объявлений принадлежало именно шарлатанам. А поскольку газетная реклама в те годы была еще достаточно новым явлением, эффект от нее был впечатляющим. Так, например, доктор Роберт Джеймс, продававший «порошок доктора Джеймса», хвастался, что за 20 лет своей деятельности продал около 1,6 млн порций своего зелья.

Другим английским ноу-хау была имитация высокой учености самозваных светил. Иными словами, если раньше шарлатан не гнушался обрядиться клоуном, то теперь он, отдавая дань моде эпохи Просвещения, предпочитал щеголять в профессорской мантии. Так, общеевропейскую известность приобрел англичанин Джон Тейлор, более известный как шевалье (дворянин) Тейлор. Этот британец действительно имел медицинское образование, однако в деле саморекламы он преуспел куда больше, чем на поприще медицины. Проще говоря, Тейлор понял, что честная практика связана с большой ответственностью и небольшими доходами, в то время как карьера гастролирующего врача-самозванца сулит деньги и славу, а вероятность попасться на врачебной ошибке минимальна. С тех пор доктор Тейлор лечил пациентов с помощью рискованных непроверенных методов и, забрав гонорар, спешил как можно скорее скрыться.

Деятельность «светила» была обставлена с чрезвычайной помпой. Тейлор провозгласил себя личным хирургом-окулистом короля Георга II, а также «офтальмиатером» (офтальмологом) Папы Римского, императора Священной Римской империи и еще нескольких важных особ, в том числе вице-короля Индии и некоей мифической грузинской принцессы. Тейлор, окруженный толпой слуг и почитателей, разъезжал по городам Европы в карете, на дверцах которой были изображены глаза, и всюду произносил напыщенные речи, в которых потоки самовосхваления перемешивались с непонятными медицинскими терминами. Затем начиналась череда «чудесных исцелений». Самозванец смело резал катаракты, после чего накладывал прооперированным повязки и запрещал их снимать в течение нескольких дней, которых ему хватало для того, чтобы уехать из города как можно дальше. По словам современника, он руководствовался достаточно простым принципом: «Если операция увенчается успехом, тем лучше, если же нет — пациент останется таким же слепым, как и был до операции». Впрочем, не все его пациенты оставались при своем. Известно, например, что композитор Гендель именно после операции Тейлора окончательно ослеп, а Иоганн Себастьян Бах, по мнению некоторых биографов, умер от осложнений. Незадолго до смерти ослеп и сам Тейлор.

Еще большей славы добился другой офтальмолог — Джеймс Грэхем, который, вероятно, вполне искренне полагал, что нашел способ исцелить все недуги человечества. В молодые годы начинающий врач съездил в Америку, где познакомился с Бенджамином Франклином и пришел в восторг от его опытов с электричеством. Грэхем решил, что с помощью электроэнергии сможет напитать живительной силой любого больного, и, вернувшись в Лондон, в 1775 году начал собственную практику. Грэхему удалось привлечь нескольких богатых клиентов, что позволило ему в 1779 году открыть грандиозный «Храм здоровья», представлявший собой нечто среднее между частной клиникой и увеселительным заведением. Вход в «Храм здоровья» стоил две гинеи — значительная сумма по тем временам, но внутреннее убранство того стоило. В богато отделанных залах играла музыка, среди цветов и античных статуй бродили девушки, одетые на манер греческих богинь. Жаждущие приобщения к последним достижениям науки могли послушать лекции самого Грэхема или же пройти курс лечения по его методике. Лечение обычно заключалось в том, что пациент садился на подобие электрического стула и наслаждался легкими разрядами тока. Те, кому было мало диковинных электрических аппаратов, могли провести время в грязевых ваннах, которые, по словам Грэхема, питали организм всем необходимым для жизнедеятельности. Доктор даже утверждал, что лично провел две недели без еды, сидя в ванной. Впрочем, самым привлекательным в его ваннах была не грязь, а Эмма Лайон — будущая знаменитая леди Гамильтон и любовница адмирала Нельсона, а в те времена лучшая из «богинь здоровья» грэхемского «Храма». Для тех же, кому общение с Эммой не могло помочь, существовала «божественная кровать», которая за одну ночь исцеляла мужчин от импотенции, а женщин от бесплодия. Ночь в «божественной кровати» стоила ?50, что примерно соответствовало годовому доходу джентльмена средней руки, но желающие вы спаться в чудесной постели все равно находились. В первое время «Храм здоровья» пользовался бешеной популярностью, но уже в 1782 году его пришлось закрыть, поскольку доходы от заведения не могли покрыть гигантских долгов доктора. После этого провала звезда Грэхема закатилась, хотя он и пытался сопротивляться ударам судьбы. Для начала доктор попытался заняться просвещением масс, рассказывая им о сексе, но после лекции о «тихих радостях супружеской жизни» ему запретили выступать перед публикой из-за «неприличного содержания» его речей. На склоне лет Грэхем и вовсе превратился в некое подобие городского сумасшедшего — он призывал пить только воду и носить одеяния только из трав и дерна, поскольку шерстяная одежда причиняет здоровью непоправимый вред.