Куда ворон костей не приносил - Бельский Симон Федорович (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Переселенцы сначала радуются чудесному плодородию почвы, и какой-нибудь бедняк, высадивший меру картофеля, начинает думать, что он в состоянии прокормить своим урожаем все население Хабаровска и еще останется сотня вагонов. Он не знает, что его картофельный куст, вздымающийся, как орешник, и дающий приют певчим птицам, так же мало может кормить человека, как палка, воткнутая в землю.
Дождь с каждым днем усиливается. Трава полегает и чернеет на корню, озера выползают из берегов и блуждающие воды с песнями странствуют по всей долине, как заблудившийся пьяница.
Переселенцы уходят все выше и выше, но их догоняют болезни.
Сначала лихорадки, все семь сортов, потом являются и остальные.
К началу зимы „Благодатный поселок" покоится на глубине озера, на такой глубине, что в некоторых местах нельзя достать до земли, связав все веревки, какие только есть у жителей. И в то же время на берегу растет кладбище. Сначала умирают дети, потом мужчины среднего возраста и женщины, дольше всех держатся почему-то старики. Кого не трогают болезни, те разбегаются и тонут, спасая свои запасы, или становятся добычей тигров и хунхузов, которые, — Ван-Лин не будет скрывать истины — появляются здесь каждую осень.
Наконец приходит зима и я остаюсь один, сделавшись наследником всего имущества вымершего поселка. Так повторяется из года в год. Но уверяю вас, господин, что остается от них немного. Не стоило бы жить из-за этого в таком проклятом месте, если бы я знал, куда уйти.
По спискам чиновников здесь теперь должно быть триста семей, тысячу человек и даже немного больше! Но если вы будете ходить от восхода до захода солнца и найдёте хотя бы одного живого переселенца, я отдам себя на съедение подлому волку Ин-Шану, питающемуся трупами, которые он выкапывает из могил, и падалью.
Когда я был в Хабаровске, один толстый начальник опрашивал меня, хорошо ли живут переселенцы, и приказал доставить им пуд двадцать фунтов книги „Борьба с пьянством".
Я выбросил все книги в Уссури, потому что кто же поверит ВанЛину, если он скажет, что все они, и пьяные и трезвые, давно сгнили в земле, кроме, конечно, выкопанных старым негодяем Ин-Шаном.
Не купите ли вы у меня что-нибудь? Не хотите? Не гневайтесь на недостойного червя, ползающего у ваших ног. Я собираю только то...
Вот они спускаются с Горы. Вы сказали, что опередили их на два часа? Оли ехали быстро, потому что на этой дороге нагруженная телега раскачивается, как джонка в бурю.
Мы вышли из фанзы. Солнце золотило долину, как поле, готовое для жатвы. Звенели бубенчики, слышался веселый говор; в траве замелькали ситцевые рубашки и кумачовые юбки.
— Здравствуй, Китай! — крикнул кто-то снизу Ван-Лину.Соседи приехали!
Ван-Лин улыбался и считал повозки. В кустах орешника рядом с фанзой мелькнула тощая фигура волка Ин-Шана. Он обменялся быстрым взглядом с Ван-Лином и бесшумно исчез.
Тяжелая, мокрая ветка колыхнулась за ним раз другой, блеснула золотом, рассыпала алмазные капли и замерла над влажной, горячей землей.
Конец истории солнечного народа.
I.
Нет страны древнее Сойотии. Она тянется на юг узкой полосой между белыми раскаленными пустынями и дугой Саян, на склонах которых в черной чаще лиственниц и пихт рождаются потоки, умирающие в песках и красных глинах у подножия гор.
Солнечный свет здесь так ярок и воздух так хрустальнопрозрачен, что альпийские травы и цветы спускаются в степи и сухие, колючие кустарники, блеклые и пыльные, окружены яркими цветами, отразившими все краски неба, огненные, пылающие закаты, сумеречную синеву горных вершин и золото первых утренних лучей, скользящих на горах по снежным полянам. Сойотия одета и напоена светом, как алмаз, затерянный на грани черной сибирской тайги и серых песков пустыни.
Люди здесь всегда поклонялись великому Солнцу, источнику всего живущего, с которого пришли на землю их предки.
Высокие камни, затерянные в степных зарослях, глубоко ушедшие в песок, исчерчены изображениями великого светила.
На могильных памятниках умершие возвращались к Солнцу, началу и концу всего живущего. Сойоты насчитывали сорок тысяч лет с того времени, когда первые люди поселились в соль нечной стране, ни больше, ни меньше, и поэтому дети Солнца, являющиеся в праздничные дни за покупками в Минусинск или в пограничное село Усу, с нескрываемым презрением смотрят на русских, на, татар и китайцев.
В белых длинных рубахах, сойоты молча сидят около лавок, украшенных полосами красного и желтого кумача, и с улыбкою смотрят на окружающую их суету. В Минусинском музее хранится золотая монета эпохи Александра Македонского, которую один из этих древних людей предложил за купленную им соль на базаре. Две или три тысячи лет — это очень короткий промежуток времени и только люди, приходящие с севера, 47 думают иначе. В горных долинах и на границах с пустыней лежат плиты из твердого, красноватого камня, на которых высечены изображения ассирийцев в остроконечных шапках с четырехугольными бородами. Прошло уже семь тысяч лет с того времени, как приходили эти люди в страну Солнца; немного раньше появились китайцы из великой пустыни на юге, и с того времени ничто не изменилось в горных долинах. Солнце золотит блистающую корону снегов, которыми покрыты отдельные вершины. Широкими взмахами уходит Енисей в каменном русле, под скалами похожими на брошенный город. Весной степь покрывается голубыми ирисами, под которыми журчат хрустальные ручьи, колючие травы и кустарники бросают прозрачные тени на старые могилы и вдоль заброшенных дорог тянутся высокие каменные столбы, с вырезанной на них историей древнего народа. Не изменились и сами сойоты. Когда приходили ассирийцы, они жили так же, как живут теперь.
Люди, познавшие высшую мудрость, избегают тяжелой работы и проводят время в созерцании, в мечтах и воспоминаниях о прошлом. Немного плодов и ягод, собранных в одичавших, заброшенных садах, горсть зерен, кусок грубой ткани — вот все, что нужно сыну Солнца.
В Сойотию можно пробраться только по крутым горным тропинкам, через которые с громом и шумом перебрасываются пенистые лесные потоки. Пограничное русское село Уса отделено от Солнечной страны бездорожным лесом, в котором кедры и лиственницы спускаются на дно глубоких оврагов, или устало разбредаются по крутым каменным склонам.
Однако полтавские и пензенские мужики, в поисках за свободными землями, пробрались через тайгу и горы и вместе со своим скарбом очутились в самом сердце древнего мира, с его мудрым населением, не желающим отличать правой руки от левой. Земля тут, действительно, была вольная, так как для русских чиновников Сойотия оказывалась „за границей", а китайцы забыли об этом уголке, отделенном от них непроходимой пустыней.
Сойоты встретили русских так же равнодушно, как обомшелая древняя скала встречает набежавшую волну.
— Приходили ассирийцы, персы, китайцы; докатывались остатки войск, собранных Александром Македонским для покорения мира,— и все они ушли, исчезли, как пропадает вода в песках, пустыни. Пусть пройдут и люди с севера, как проходит луч солнца на поверхности потока, тень над степью от пролетающей птицы.
Столкновения между пришельцами и детьми Солнца начались только тогда, когда мужики стали валить вековой лес и убирать с полей могильные камни. Сойот Ван-Ган, одетый в праздничную белую рубаху, в сопровождении трех старшин племени, явился на берег речки, где жили русские, и обратился к ним с цветистой речью.
— Мы заняли эту страну, когда горы были в два раза выше, чем теперь, и леса выходили далеко в пустыню. Мы были уже стары, когда ваш народ еще не существовал, и теперь перед нами вы все, приходящие с севера, то же, что мелкая трава у подножия тысячелетнего дерева. Мы не запрещаем вам жить здесь, собирать плоды, размышлять и писать на камнях ваши короткие мысли, но не трогайте леса и земли! Они наши с того времени, когда с
