Древние изобретения - Торп Ник (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
В данном случае, однако, в большей степени можно говорить о рытье каналов для ловли рыбы, чем о ее разведении. Первые рыборазводные садки, по-видимому, появились благодаря греческим колонизаторам в Сицилии. Там в V в. до н. э. у Гелона (правителя Сиракуз) был огромный водоем, равный почти 4200 футам по окружности и глубиной 30 футов, вырытый в Агридженто. Согласно историку Диодору, "в него стекались воды рек и родников, и он превратился в рыбный садок, который обеспечивал огромным количеством рыбы, использовавшейся в пишу и для ублажения тонкого вкуса. А поскольку со временем на нем появилась масса лебедей, то к пруду приходили, чтобы просто полюбоваться".
Сцена с росписи древнегреческой гробницы: знатный египтянин "ловит рыбу" простым способом — в канале, прорытом от Нила к его владениям.
Как это делали в Древнем Риме
Примерно в то же время первые римские земледельцы разводили рыбу в своих прудах и экспериментировали, пытаясь выяснить, можно ли содержать морскую рыбу в озерах с пресной водой. Некоторые виды могут переселяться таким образом и успешно разводиться, однако гурманы не всегда были удовлетворены вкусом такой рыбы. Одна из их любимых шуток на сей счет заключалась в следующем: любитель вкусненького, пробуя морского окуня, входил в реку, шлепал им по воде и восклицал: "Черт побери! Я думал, что ел рыбу!"
Проблема разведения морской рыбы была решена примерно в 95 г. до н. э. неким Лицинием Муреной, провозглашенным изобретателем рыборазводного садка. Согласно Плинию, ему немного повезло в том. что удалось прорыть канал от моря через гору, и все для того, чтобы морская вода поступала прямо в рыбные водоемы его поместья под Неаполем. За такой подвиг и продемонстрированное искусство Лициний получил прозвище "Ксеркс в римском платье" — ссылка на персидского императора, прославившегося умением строить каналы (см. "Введение" в разделе Транспорт).
Другие землевладельцы, поместья которых находились у моря, просто сооружали водоемы прямо на берегу.
Водоемы с пресной водой для разведения рыбы (pisci-nari) также стали предметом повального увлечения, и любой уважающий себя владелец поместья имел миниатюрный пруд, который охотно демонстрировал гостям. Как и их египетские предшественники, малоподвижные римские джентльмены "ловили рыбу", не выходя из дома. Римский поэт Марциал сочинил памфлет на некоего Аполлинария, который, "как бы ни штормило море, всегда мог накрыть на стол, закидывая лесу удочки прямо со своего дивана, чтобы поймать белокорого палтуса или окуня". Многие знатные римляне проявляли живой личный интерес к "благополучию" своей рыбы, зачастую обращаясь с ней скорее как с любимицей, а не просто как обычным продуктом питания. А некоторые действительно настолько любили своих рыбок, что не решались есть их и вместо этого покупали рыбу для приготовления пищи на рынке. Антония Августа, дочь любовника Клеопатры Марка Антония и мать императора Клавдия (41—54 гг.), держала в своем садке любимую миногу, которую украсила золотыми сережками. Говорят, что один знатный римлянин, Квинтус Хортенсиус, больше беспокоился о здоровье своей рыбы, чем подневольных рабов, а другой, Ведий Поллио, ударился в крайность и кормил рыбешек мясом провинившихся невольников.
Чудачества римской знати возмущали истинных специалистов сельского хозяйства. Варрон, написавший пособие по сельскому хозяйству в конце I в. до н. э., считал, что увлечение садками, к тому времени больше походившими на разукрашенные аквариумы, чем на рыборазводные садки, выходило за рамки обычной шутки, и огулом осуждал подобную практику. Колумелла, чья книга "Вопросы сельского хозяйства" появилась примерно в 60 г. н. э., соглашался с тем, что снобизм патрициев отвратителен, и подчеркивал, что разведение рыбы — практичный и честный способ для более бедных землевладельцев иметь дополнительный источник дохода. В его книге давались подробные рекомендации по всем видам рыбы, водящейся в различных прибрежных районах, а также по строительству и содержанию водоемов. Наилучших результатов, подчеркивал он, добиваются в том случае, когда сооружение ежедневно обеспечивается свежей прохладной водой — она никогда не должна быть теплой или застоявшейся. Бронзовые решетки на входе в канал "впускали море", но вместе с тем не позволяли "массе воды" сбиться с направления. Колумелла отвел много места в своем сочинении более правильному кормлению и — современные специалисты рыборазводных комплексов уделяют этому должное внимание — подчеркивал важность создания по возможности наиболее природной среды как в целях получения хорошей продукции, так и для блага рыбы:
"Если позволяет место, то было бы неплохо положить в различных местах пруда камни с берега моря, желательно покрытые морскими водорослями, и, насколько может хва тить человеческой изобретательности, придать вид настоя щей морской обстановки, с тем чтобы рыба, являясь плен ником, как можно менее ощущала на себе жизнь в неволе".
Несколько дополнительных советов по разведению рыбы дал Плиний. Кефаль среди римлян имела репутацию доверчивой (равно как и отличающейся особенным вкусом) рыбы, и Плиний описал, как в брачный сезон мужская особь кефали с лесой удочки под жабрами выпускалась в море. Затем се снова возвращали в садок, но уже вместе с определенным количеством "заинтересованных" женских особей кефали. Противоположный метод использовался в период нереста, когда рыба-самка должна была соблазнять самца. Описание Плиния и другие записи по вопросу разведения рыбы не стыкуются с современной выдумкой о том, что римские садки не являлись рыборазводными, а лишь представляли собой водоемы для содержания рыбы.
Тщательно спланированный рыборазводный садок в римском стиле рядом с портом, построенным царем Иродом на побережье Палестины. Все соединения основного бассейна и меньших по размеру водоемов с морем были защищены затворами, с тем чтобы контролировать передвижение рыбы и поток воды. В юго-восточном углу имеется круглое отверстие, просверленное в скале на уровне моря: накаты волн на отверстие должны были создавать эффект сифона при всасывании новой порции воды в систему по другим каналам.
Литературные описания прекрасно дополняются современными археологическими находками. Подводные археологи исследовали и нанесли на карту ряд прудов. Ко времени, когда жил Плиний, римская практика разведения рыбы распространилась на Средиземноморье. Описанный им метод "подсадки" кефали использовался даже за пределами империи — в Южной Франции и Ливане. Действительно, самые лучшие рыборазводные садки были обнаружены не в самой Италии, а в совершенно других районах, включая восточное побережье острова Крит. Врезанные в скалы, садки были поделены на 2—10 отделений. Археологам, исследовавшим их, напомнили слова Варрона:
"Кто, однако, занимается рыбными водоемами и не имеет целого ряда их? Как у художников есть коробки с отделе ниями для хранения красок различных цветов, так и им нужны водоемы с отсеками для раздельного содержания разных видов рыбы".
Варрон под влиянием своего сарказма забыл добавить, что причины для этого имели вполне практическую основу. После бесед с современными критскими рыбаками морской археолог Костис Даварас пришел к выводу, что задача таких отделений заключается в раздельном содержании разных видов рыбы с тем, чтобы та или иная рыба не съела другую и не навредила бы ей. Колумелла, например, подчеркивал необходимость отделения угревидной мурены, поскольку та не отказывала себе в удовольствии в порыве ярости нападать на других рыб.
