Преступники и преступления с древности до наших дней. Маньяки, убийцы - Мамичев Дмитрий Анатольевич (книги онлайн без регистрации .txt) 📗

У входа в роскошную спальню, отделанную розовым деревом, на дорогой леопардовой шкуре лежит черноволосый молодой человек итальянского типа. Высоко задернутая рубашка позволяет видеть грудь и живот: чуть выше пупка зияет резаная или колотая рана. Гадать об орудии, каким она нанесена, не приходится: в нескольких шагах на комоде античного стиля лежит острый нож длиной двадцать сантиметров.

Кровь уже не идет. Молодой человек мертв — шерифу это ясно с первого взгляда на застывшее, сведенное судорогой лицо. Смерть, судя по окоченению, наступила не менее двух часов назад. Андерсону не требуется много времени, чтобы узнать покойного. Слишком часто в последние недели это красивое лиц с правильными чертами появлялось на страницах скандальной хроники в газетах и иллюстрированных журналах. Это Джонни Стомпанато, последний любовник Ланы Тэрнер, зарегистрированный в полиции гангстер из банды Микки Когена.

Из спальни, точно звуковое сопровождение к кровавой сцене, доносятся истерические всхлипывания Ланы Тэрнер. Она сидит на банкетке перед большим туалетным столом, закрыв лицо шелковой шалью. Рядом стоит ее 14-летняя дочь, выглядящая на все 18 лет, и успокаивающе поглаживает ее по голове. Полные, чувственные губы девочки плотно сжаты, точно она боится, как бы с них не сорвалось необдуманное слово. Ее застывший взгляд устремлен куда-то в пустоту. В глубине комнаты Мильдред Тэрьер, 58-летняя мать кинозвезды, взволнованно расхаживает взад и вперед, смачивая виски французским одеколоном. На подоконнике неуклюже примостился Гленн Роз, долговязый импресарио Ланы Тэрнер. Он покуривает сигарету и, судя по его виду, менее всего озабочен происходящим.

Не будь шериф твердо уверен, что сегодня страстная пятница и что сам он, как набожный христианин, в этот предпасхальный день еще не прикасался к спиртному, он решил бы, что попал в одну из голливудских киностудий на съемки боевика.

Звучный, достаточно хорошо знакомый голос выводит его из задумчивости:

— Здесь ничего нельзя было сделать, шериф. Когда мы нашли его, он был уже мертв.

Посреди будуара, засунув большие пальцы рук за подтяжки, стоит 60-летний Джерри Гислер, самый дорогой и продувной адвокат по уголовным делам между Сан-Франциско и Нью-Йорком.

Клинтон Андерсон тяжело поворачивается к нему и спрашивает:

— Что значит «когда мы нашли его», мистер Гислер? Вы были здесь, когда это случилось?

— Миссис Тэрнер сразу вызвала меня, и через десять минут я был уже на месте.

— Было бы лучше, если бы миссис Тэрнер сначала вызвала меня, — недовольно ворчит шериф.

Адвокат пропускает эту реплику мимо ушей.

— Минуточку, сэр. Я только быстренько отпущу представителей прессы, и мы сможем продолжить наш разговор.

Он бесцеремонно поворачивается к шерифу спиной, но тут же возвращается назад, едва Андерсон делает шаг в направлении спальни и говорит:

— А я пока допрошу миссис Тэрнер.

— Миссис Тэрнер поручила мне дать за нее все необходимые объяснения, — резко замечает Гислер и уже любезнее добавляет: — Сейчас я буду к вашим услугам.

Клинтон Андерсон саркастически усмехается:

— Тогда разрешите мне по крайней мере известить комиссию по расследованию убийств. Думаю, для нас здесь все-таки тоже найдется работа.

На это Гислеру нечего возразить, и он опять поворачивается к репортерам:

— Итак, джентльмены, вы уже видели, что здесь произошло. На мой взгляд, это была необходимая оборона и убийство, таким образом, явилось вынужденным. Чтобы защитить свою мать, а также опасаясь и за себя, Черил ударила Стомпанато ножом. Полагаю, самый суровый судья в Америке согласится, что лучше было убить этого человека, нежели самой стать его жертвой. Благодарю вас за внимание, джентльмены.

Когда репортеры наконец удаляются, шериф с иронией спрашивает:

— С каких это пор вы произносите защитительные речи еще до начала расследования, мистер Гислер?

Гислер весело улыбается:

— Мы с вами еще даже не поздоровались, Андерсон. Ну, как поживаете? Вы не сердитесь, что я вас так поздно вызвал? Я сам сожалею, что так получилось.

— Для чего вы вообще меня вызвали? — язвительно спрашивает шериф. — Похоже, вы уже произвели расследование сами.

Его злит высокомерие адвоката, который обращается с ним, точно со своим подчиненным. Вдобавок ему ясно, что Гислер вызвал его лишь после того, как проинструктировал всех заинтересованных лиц и дал информацию в прессу. Что здесь теперь еще расследовать? Гислер давно уже спутал все карты и так распределил козыри, что полиция заведомо обречена на проигрыш.

— Я только выяснил, что и как здесь произошло, мистер Андерсон, то есть сделал то же самое, что сделали бы вы.

— Разумеется, мистер Гислер. Но, может быть, вы позволите все же и мне узнать, что именно здесь произошло.

— Сию минуту, сэр. — Гислер подходит к дверям спальни и знаком подзывает Черил.

— Расскажи шерифу, что произошло, Черил.

Лишенным интонаций голосом, не поднимая головы, рано повзрослевшая девушка рассказывает историю гибели гангстера Стомпанато, сочиненную адвокатом Гислером и антрепренером Пленном Розом, — историю, которая уже через несколько часов облетела весь мир, заполнила все газеты, была затем клятвенно подтверждена перед судом, но которой и поныне никто не верит:

— Я смотрела в своей комнате телевизор. Джонни Стомпанато, с которым мама была дружна несколько месяцев, вернулся домой около девяти часов и, поздоровавшись со мной, прошел к маме. Они собирались куда-то в гости. Мама, должно быть, еще переодевалась. Было, верно, около половины десятого, когда я услышала громкие голоса. Они опять начали ссориться, как все последние дни. Детективный фильм, который я смотрела, был не очень интересным, и я подошла к двери послушать, что происходит в маминой комнате. Внезапно я услышала, как Джонни, точно безумный, закричал: «Если ты попробуешь вышвырнуть меня за дверь, я с тобой посчитаюсь! Я изувечу бритвой твое лицо — весь твой капитал».

Тут адвокат прерывает рассказ:

— Он сказал это слово с слово, Черил? «Я изувечу бритвой твое лицо — весь твой капитал»?

— Да, сэр, именно так, — послушно кивает девочка. Шериф переводит взгляд с одного на другую.

— В этих повторениях нет нужды, Гислер. Я все равно не могу проверить сказанного. Для вас важно, чтобы она вот так же уверенно, без запинки, повторила все это в суде.

Адвокат подавляет раздражение.

— Рассказывай дальше, Черил.

— Да, так вот. Услышав это, я испугалась за маму. Я бросилась в кухню и схватила нож, лежавший на холодильнике.

— Зачем? — теперь уже ее перебивает шериф. — Зачем вам понадобился нож? Вам достаточно было просто войти к матери в комнату. Ведь при вас Стомпанато ничего ей не сделал бы, разве не так?

Гислер не дает ей ответить.

— Не перебивайте ее, сэр. Она еще слишком взволнована, чтобы выдержать перекрестный допрос.

Шериф не без ехидства говорит:

— Ну ладно, отвечайте свой урок до конца.

Черил бросает на адвоката неуверенный взгляд.

— Рассказывай дальше! — успокоительно кивает тот.

— Когда я вошла в будуар (дверь в спальню была закрыта), мама как раз закричала: «Оставь меня. Уходи!» Я рванула дверь и увидела, что Джонни обеими руками схватил маму за горло и душит ее. Больше я уже ни о чем не думала. Я просто ударила его ножом.

Шериф выжидательно смотрит на девочку, словно рассчитывает, что она еще что-то добавит к своим объяснениям. Но она молчит. Тогда он кидает взгляд на убитого и указывает на рану.

— Вы ударили его в живот? Как вы могли это сделать, если он в это время душил вашу мать за горло? Он что, взвалил ее при этом себе на спину?

Гислер мгновенно вмешивается:

— Она еще не в состоянии припомнить все детали. Однако миссис Тэрнер может вам все объяснить. Вбежав в комнату, Черил испуганно закричала: «Мамочка! Мамочка!» Стомпанато, стоявший спиной к дверям, выпустил Лану, обернулся и, увидев Черил с ножом, кинулся к ней. Вот тут все и случилось!