Афоризмы - Ермишин Олег (электронная книга .TXT) 📗

Камень, который по природе падает вниз, не приучишь подниматься вверх, приучай его, подбрасывая вверх хоть тысячу раз. [129]

Добродетель мы обретаем, прежде что-нибудь осуществив, так же как и в других искусствах. (…) Строя дома, становятся зодчими, а играя на кифаре – кифаристами. Именно так, совершая правые поступки, мы делаемся правосудными, поступая благоразумно – благоразумными, действуя мужественно – мужественными. (…) Короче говоря, повторение одинаковых поступков порождает соответствующие нравственные устои. [130]

Искусство и добродетель всегда рождаются там, где труднее. [131]

Совершать проступок можно по-разному (…), между тем как поступать правильно можно только одним-единственным способом (недаром первое легко, а второе трудно, ведь легко промахнуться, трудно попасть в цель). [132]

Мужественные совершают поступки во имя прекрасного. (…) В противном случае мужественными, пожалуй, окажутся даже голодные ослы, ведь они и под ударами не перестают пастись. [133]

Скупость (…) неизлечима (…); она теснее срослась с природой человека, чем мотовство. Большинство ведь, скорее, стяжатели, чем раздаватели. [134]

Порок уничтожает сам себя, и если он достигает полноты, то становится невыносимым для самого его обладателя. [135]

Какие насмешки не стесняются выслушивать, такие и сами говорят. [136]

Человек (…) свободнорожденный будет вести себя так, словно он сам себе закон. [137]

Молодые люди становятся геометрами и математиками (…), но (…) не бывают рассудительными. Причина этому в том, что рассудительность проявляется в частных случаях, с которыми знакомятся на опыте, а (…) опытность дается за долгий срок. [138]

Как зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель, так не свойственны они и богу, но у него есть нечто, ценимое выше добродетели. [139]

Не способный к раскаянию неисцелим. [140]

Те, что твердят, будто под пыткой (…) человек счастлив, если он добродетелен, вольно или невольно говорят вздор. (Возражение эпикурейцам.) [141]

Для ищущего чрезмерных удовольствий страданием будет уже отсутствие чрезмерности. [142]

При чрезмерных страданиях люди ищут чрезмерного удовольствия, (…) полагая, что оно исцеляет. [143]

Телесных удовольствий, как сильнодействующих, ищут те, кто не способен наслаждаться иными: эти люди, конечно, сами создают себе своего рода жажду. [144]

Юноши быстро становятся друзьями, а старики – нет: не становятся друзьями тем, от кого не получают наслаждения. [145]

Быть другом для многих при совершенной дружбе невозможно, так же как быть влюбленным во многих одновременно. (…) А нравиться многим (…) можно. [146]

Люди, наделенные могуществом, используют друзей (…) с разбором: одни друзья приносят им пользу, а другие доставляют удовольствие, но едва ли одни и те же – и то и другое. [147]

Большинство – друзья подхалимов, так как подхалим – это друг, над которым обладают превосходством, или человек, который прикидывается, что он таков. [148]

Раб – одушевленное орудие, а орудие – неодушевленный раб. [149]

От природы человек склонен образовывать, скорее, пары, а не государства – настолько же, насколько семья первичнее и необходимее государства. [150]

Бездетные скорее разводятся: дети – это общее обоим благо, а общее благо объединяет. [151]

Большинство (…) желает получать благодеяния, а делать добро избегает, как невыгодного занятия. [152]

Благодетели больше питают дружбу к облагодетельствованным, нежели принявшие благодеяние – к оказавшим его. [153]

Все больше дорожат доставшимся с трудом. (…) Не случайно матери (…) любят детей сильнее, чем отцы, ведь рождение ребенка требует от них больших усилий и они лучше отцов знают, что это их собственное создание. [154]

У кого много друзей (…), [те] ни для кого (…) не друзья. [155]

Отдых (…) существует ради деятельности. [156]

Мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и войну ведем, чтобы жить в мире. [157]

Нет, не нужно следовать увещеваниям «человеку разуметь человеческое» и «смертному – смертное»; напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия и делать все ради жизни, соответствующей наивысшему в самом себе; право, если по объему это малая часть, то по силе и ценности она все далеко превосходит. [158]

Обратить к нравственному совершенству большинство рассуждения не способны, потому что большинству людей по природе свойственно подчиняться не чувству стыда, а страху и воздерживаться от дурного не потому, что это позорно, но опасаясь мести. [159]

Страсть (…) уступает не рассуждениям, а насилию. [160]

Врачами становятся не по руководствам. [161]

Рука есть орудие орудий. [162]