Самые знаменитые ученые России - Прашкевич Геннадий Мартович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
В 1912 году Стеклова избрали действительным членом Петербургской Академии наук. После революции он немало сделал для реорганизации бывшей Императорской Академии наук в Академию наук СССР. В 1919 году он стал ее вице-президентом.
«…Он был убежденным сторонником чисто эмпирического возникновения математики, – писал о Стеклове А. В. Луначарский, – и с величайшим неодобрением относился к идеалистам и к формалистам в этой науке. Он беспрестанно повторял, что математика – вся земная, но вместе с тем верил, что математическая формулировка явлений природы представляет собой предельную ясность истины. Он мне говорил как-то: „Люди непременно все согласятся между собой и притом по всем вопросам, но это будет тогда, когда наука о природе, т. е. вся истина, будет математически формулирована“. И торжествующе смеясь, хитро поглядывал на меня и, поглаживая свою бороду пророка, прибавлял: „Против математики не поспоришь!“
В голодные и холодные послереволюционные годы Стеклов сумел наладить печатание научных трудов, восстановление некоторых физических лабораторий, добился получения новых приборов и литературы из-за границы. Он был активным членом Комитета науки при Совнаркоме, членом Комиссии по изучению производительных сил страны при Госплане, председателем Постоянной сейсмической комиссии. Благодаря усилиям Стеклова была заново восстановлена и расширена сеть российских сейсмических станций. В 1921 году по его инициативе был создан Физико-математический институт, позже разделившийся на три самостоятельных научных учреждения. Одному из них – Математическому институту Академии наук СССР – ныне присвоено имя Стеклова.
Даже профессионалы утверждали, что Стеклову от природы был дан большой голос. В юности он всерьез подумывал о карьере певца, но победил интерес к математике. Музыку Стеклов любил до конца своих дней и в кругу близких людей нередко сам исполнял арии из любимых опер.
В 1924 году Стеклов совершил путешествие в Америку.
«…Это было одно из самых приятных путешествий на пароходе, который все время шел невдалеке от многочисленных островов пролива, – писал он в талантливой книге, посвященной этому путешествию, – непрерывно открывая все новые и новые ландшафты, один красивее другого, а вдали почти все время виднелась цепь Скалистых гор Соединенных Штатов, над темной массой которых возвышается белоснежная вершина горы Бекер, очень напоминающая наш Эльбрус. В этом сравнительно узком и одушевленном проливе мы встретили, между прочим, стадо китов, которые, играя при заходящем солнце, выпускали фонтаны воды, отчетливо видимые, несмотря на то, что расстояние между пароходом и „резвящимся“ стадом китов было довольно значительным…»
Умер Стеклов 30 мая 1926 года в Гаспре.
Владимир Михайлович Бехтерев
Психиатр, невропатолог.
Родился 1 февраля 1857 года в деревне Сорали Вятской губернии в семье мелкого чиновника. В девять лет поступил в Вятскую гимназию. Читал все, что попадало под руки. В списке книг, в те годы прочитанных Бехтеревым, рядом с «Историей» Дрэпера можно увидеть книжку «Дикий человек, смеющийся учености и нравам нынешнего столетия», а рядом с «Опытами» Спенсера – «Портфель раскрытый, выдержки из сшитых тетрадей, автора, не желающего объявить свое имя». Возможно, из любви к чтению случайно увидел в газете сообщение о том, что Медико-хирургическая академия в Петербурге начинает прием учащихся, закончивших всего семь классов. Разумеется, при условии успешной сдачи экзаменов.
Экзамены Бехтерев сдал.
Сорвал все силы, но сдал, и в шестнадцать с половиной лет стал студентом Медико-хирургической академии.
Учился жадно, вбирал в себя все, что мог, но летом, после третьего курса, повинуясь движению души, добровольцем уехал на войну в Болгарию.
Война поразила Бехтерева ничем не прикрытым ужасом.
Под Плевной в походный госпиталь, где работал Бехтерев, с поля боя поступило сразу чуть ли не две тысячи раненых.
«…Они лежали не перевязанными, – вспоминал Бехтерев, – бок о бок друг с другом, а нередко с умирающими или уже с умершими. Теснота была такая, что трудно было проходить между ранеными, не рискуя наступить кому-нибудь на поврежденную руку или ногу. Но все те, которые помещались в палатках, при таких условиях были положительно счастливцами по сравнению с теми, кто за неимением места оставался прямо на размытой грязной земле под открытым небом, сыпавшим мелким дождем… и притом часто даже без верхней одежды, которую раненые покидали ради своего облегчения еще на поле сражения. Все эти несчастные, дрожа от холода и сырости, мучимые страшными болями от ран, ползком добирались до палаток, громоздились друг на друга и моля врачей о жалости. Но что можно было сделать, когда не было возможности даже взять откуда-нибудь соломы, на которую можно было бы укладывать постоянно подвозимых раненых? Общий стон и вся картина были вообще так ужасны, что ум человеческий и вообразить этого не может…»
Опыт войны помог взрослению Бехтерева.
Теперь он точно знал, чему посвятит жизнь.
Без всяких колебаний доктор И. П. Мержеевский, по окончании Бехтеревым академии, оставил своего талантливого ученика для подготовки к профессорскому званию при кафедре нервных и душевных болезней.
В 1881 году Бехтерев защитил докторскую диссертацию.
В 1884 году получил полуторагодичную заграничную командировку.
В психиатрической клинике профессора Флексига, расположенной в Лейпциге, Бехтерев опять увидел страдания и боль, на этот раз производимые ранами не физическими, а душевными. Огромное значение имела для Бехтерева и встреча со знаменитым доктором Шарко.
Вернувшись в Россию, Бехтерев, благодаря рекомендациям докторов Мержеевского и Балинского, получил кафедру психиатрии в Казанском университете.
В двадцать шесть лет он был избран ординарным профессором.
Одновременно Бехтерева назначили консультантом казанской Окружной психиатрической больницы Всех скорбящих – с правом водить туда студентов для занятий.
Обладая завидной жизненной энергией и умением привлекать к себе самых разных людей, Бехтерев создал в Казани Общество невропатологов и психиатров; под его редакцией начал выходить журнал «Неврологический вестник». Здесь же, в Казани, он выполнил исследования, результаты которых составили капитальные монографии – «Проводящие пути спинного и головного мозга» и «Основы учения о функциях мозга».
«…Всевластное и всеведущее участие мозга во всей жизни живого организма, – писал один из биографов Бехтерева, – впервые предстало исследователям в исчерпывающей и впечатляющей полноте. Это было документальным, надежным и основательным фундаментом тех идей, что под названием „нервизма“ отстаивались в те годы думающими исследователями и врачами во всем мире. Это была, кроме того, стартовая площадка всего, чего достигли в изучении мозга и нервной системы последующие поколения их коллег. Бехтерев и употребил впервые это слово – „неврология“, чтобы обозначить им весь круг наук о нервной системе».
Казанский период жизни Бехтерева оказался весьма плодотворным.
Необыкновенно живой, энергичный характер Бехтерева постоянно вызывал к жизни множество самых разных историй, о которых в Казанском университете помнили долгие годы.
Попечителем Казанского учебного округа был в то время человек хмурый, придирчивый, очень нелюбимый и студентами и профессурой; он ходил, сильно приволакивая левую ногу и плохо владел левой рукой, так же, как и мышцами левой стороны лица. Точно такой паралич вызвал молодой профессор Бехтерев у подопытной обезьяны, исследуя проводящие пути двигательной области мозга. Рассказывали, что один из преподавателей выскочил из лаборатории в университетский коридор, всем встречным громко сообщая, чтобы они поскорее спешили в лабораторию. «Бехтерев, – кричал он, – попечителя сделал!»
В 1893 году Бехтерев был приглашен в Петербург, где занял кафедру нервных и душевных болезней в Военно-медицинской академии. А с 1897 года начал читать лекции еще и в Женском медицинском институте.
