Энциклопедический словарь (В) - Брокгауз Ф. А. (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

Н. В.

Верховный тайный совет

Верховный тайный совет. Вступление на престол Екатерины I, по смерти Петра I, вызвало необходимость такого учреждения, которое могло бы разъяснять положение дел императрице и руководить направлением деятельности правительства, к чему Екатерина не чувствовала себя способной. Таким учреждением и был В. т. совет, поколебавший в самом основании правительственную систему Петра Вел. Указ об учреждении В. тайного совета издан в феврале 1726 г. Членами его были назначены генерал-фельдм. светлейший князь Меньшиков, генерал-адмирал граф Апраксин, государственный канцлер, граф Головкин, граф Толстой, князь Димитрий Голицын и барон Остерман. Через месяц в число членов В. тайного совета включен был и зять императрицы, герцог Голштинский, на радение которого, как официально заявлено императрицею, мы вполне положиться можем. Таким образом В. тайный совет в начале был составлен почти исключительно из птенцов гнезда Петрова; но уже при Екатерине I один из них, граф Толстой, был вытеснен Меньшиковым; при Петре II сам Меньшиков очутился в ссылке; граф Апраксин умер; герцог Годштинский давно перестал бывать в совете; из первоначальных членов В. т. совета остались трое — Голицын, Головкин и Остерман. Под влиянием Долгоруких состав В. т. совета изменился: преобладание в В. т. совете перешло в руки княжеских фамилий Долгоруких и Голицыных.

В. т. совету подчинили сенат и коллегии. Сенат сначала был принижен до такой степени, что решено было посылать ему указы не только из В. т. совета, но даже из прежде равного ему синода. У сената отняли титул правительствующего, а потом думали отнять этот титул и у синода. Сначала сенат титуловали «высокоповеренный»; а потом просто «высокий».

В. т. совет еще при Меньшикове старался упрочить за собой правительственную власть; министры, как называли членов В. т. совета, и сенаторы присягали императрице или регламентам В. т. совета. Воспрещалось исполнять указы, неподписанные императрицей и В. т. советом. По тестаменту (завещанию) Екатерины I В. т. совету на время малолетства Петра II предоставлялась власть, равная власти государя, только в вопросе о порядке наследия престола В. т. совет не мог делать перемен. Но последний пункт тестамента Екатерины I оставлен был без внимания верховниками, т. е. членами В. т. совета при избрании на престол Анны Иоанновны. В «Сборнике Императорского русского исторического общества» изданы чертежи, журналы и протоколы заседаний В. т. совета (см. этот «Сборник» за 1886, 87, 88 и 89 г. ).

Е. Белов.

Верхоянский хребет

Верхоянский хребет, в Якутской области, составляет отрог Станового хребта, от которого, отделившись под 64°30ў с. шир., идет первоначально к западу, а затем повернув от устья Алдана на северо-северо-запад, постепенно понижаясь, сливается с северной тундрой. Свое название этот хребет получил от берущей начало на его северном склоне р. Яны. В. хребет и его отроги служат водоразделом pp. Алдана, Лены, Индигирки и Колымы с их притоками. Высота наиболее выдающихся вершин Верхоянского хребта полагается в 1430 м. (5400 фут.); самый перевал через него, по Верхоянскому тракту, определяется в 1220 м. (4700 фут), обставлен скалами в 210 м. (700 фут.) высоты. Подъем на перевал с юга затруднителен по своей крутизне, выступами больших камней на тропинке, имеющей местами не более аршина ширины и вьющейся над пропастью; на вершине перевала имеется площадка всего только в 20 кв. аршин, за которой следует спуск к северу, менее крутой, чем подъем на хребет с юга. Хотя В. хребет нигде не достигает пределов вечного снега, но в верховьях берущих начало в нем рек встречаются нередко тарыни, т. е. весьма значительные пласты льда в речных руслах, не исчезающие в течение лета; эти тарыни, простираясь в длину до 2 — 3 верст, состоят из многочисленных слоев прозрачного льда, среди которых прокладывает себе путь многими руслами речка. От В. хребта отделяются несколько отрогов, из которых главный, Тас-Хаяхтах, идет к северо-востоку и служит водоразделом между Яною и Индигиркою; другой, ТасТабалах, направляется на северо-северо-восток между pp. Индигиркою и Алазеею, конечная его ветвь носит название Алазейских гор, служа водоразделом pp. Колымы и Алазеи. От устья р. Алдана В. хребет, простираясь на северо-северо-запад, образует водораздел Яны и Лены; причем северные его отроги доходят отчасти до морского прибрежья, нося название Оруглан. Ветвь этого хребта, лежащая к В. от сел. Булун, известна под названием Хараулахских гор; понижаясь к дельте Лены, она теряется в тундре. Все эти горные отроги отложе и ниже В. хребта и у Ледовитого моря оканчиваются незначительными холмами. В. хребет представляет границу распространения некоторых пород деревьев, не встречающихся более на его северных покатостях, как напр.: сосны, ели, рябины и некоторые другие. Геогностическое строение хребта однообразно: юго-западные склоны состоят из песчаников и сланцеватой глины, с прослойками каменного угля и растительными остатками; на северо-восточном склоне преобладают песчаники и глинистые сланцы с угленосными отложениями. Между ископаемыми, найденными в В. хребте, раковины Monotis Salinaria и др. оказались тожественны триасу Шпицбергена и относятся к области мезозойского отложения, имеющего довольно обширное распространение по северу Сибири. Кристаллические породы встречаются только в самом водоразделе В. хребта и состоят из гранитов и полевошпатовых порфиров, поднявших хребет. Из минеральных богатств В. хребта известно нахождение серебро-свинцовых руд по р. Эчии, впадающей в Дулгалах. Первое известие о нахождении серебряной руды по р. Юндыбалу относится к 1748 г. Здесь с 1765 — 1775 г. разновременно производилась разработка, и хотя эти руды оказались богаты содержанием серебра, но по отдаленности и малолюдству местности, и по недостатку леса, разработка их была крайне затруднительна и потому оставлена. Алазейские отроги Верхоянского хребта изобилуют самородным железом. Источники: Fr. Wrangel, «Reise langs der Nordkuste von Sibirien» (1 т., 1829 год, Берл.); Stuckenberg, «Hydrographie des Russischen Reiches» (ч. 2, 1844 г.); Гагемейстер, «Статистическое обозрение Сибири» (ч. I., 1854 года); Meglizky, "Verhandlungen d. mineralog. Gesellschaft zu St. Petersb. " (1850 и 1851 г.).

Ф. Ш.

Веселовский Александр Николаевич

Веселовский Александр Николаевич — историк литературы, родился в 1838 г., в Москве, где получил первоначальное образование и прошел университетский курс на словесном факультете, занимаясь главным образом под руководством проф. Буслаева, Бодянского и Кудрявцева. По окончании курса (1859) уехал за границу, сперва в Испанию, где пробыл около года, затем в Германию, где посещал в разных университетах лекции немецких профессоров по германской и романской филологии (см. Отчеты В. о занятиях во время заграничной командировки за 1862 — 1863 гг. в «Журн. Мин. Нар. Просвещ.», ч. CXVIII — СХХI), в Чехию, и, наконец, в Италию, где пробыл несколько лет и напечатал свой первый большой труд, по-итальянски, в Болонье («Il paradiso degli Alberti» в «Scelte di curiosita litterarie», за 1867 — 69 гг.). Впоследствии этот труд был переделан автором по-русски и представлен им на соискание степени магистра в московский университет («Вилла Альберти», новые материалы для характеристики литературного и общественного перелома в итальянской жизни XIV — XV вв., Москва, 1870). Предисловие к изданию текста, впервые разысканного В., исследование об авторе этого романа и его отношений к современным литературным течениям были признаны иностранными авторитетными учеными (Фел. Либрехт, Гаспари, Кёртинг и друг.), во многих отношениях образцовыми, но самое произведение, приписываемое автором Джованни де Прато, представляет лишь исторический интерес. В. указал на особое значение, которое он придает изучению подобных памятников, в связи с вопросом о так называемых переходных периодах в истории, и высказал еще в 1870 г. («Московские Университетские Известия», № 4) свой общий взгляд на значение итальянского возрождения — взгляд, который поддерживался им и впоследствии, в статье «Противоречия итальянского возрождения» ("Журн. Мин. Нар. Просвещ., 1888), но в более глубокой и вдумчивой формулировке. Из других работ А. Н. В., имеющих отношение к той же эпохе возрождения в разных странах Европы, следует отметить ряд очерков, которые печатались преимущественно в «Вестнике Европы»: о Данте (1866), о Джордано Бруно (1871), о Франческо де Барберино и о Боккаччио («Беседа», 1872), о Рабле (1878), о Роберте Грине (1879) и о других. С следующей своей диссертацией, на степень доктора, В. вступил в другую область научных изысканий: историко-сравнительного изучения общенародных сказаний («Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерлине», Спб., 1872), причем в отдельной статье разъяснил значение историко-сравнительного метода, которого он выступил поборником ("Журн. Мин. Нар. Просвещ. ", ч. CLII). Вопроса о сравнительном изучении сказочных тем, обрядовых преданий и обычаев В. касался уже в одной из самых ранних своих работ (1859 г.), а впоследствии в двух итальянских статьях (о народных преданиях в поэмах Ант. Пугги, «Atteneo Italiano», 1866 г.; о мотиве «преследуемой красавицы» в разных памятниках средневековой литературы, по поводу итальянской новеллы о королевне дакийской; Пиза, 1866). В позднейшем труде автор представил обширное исследование из истории литературного общения между Востоком и Западом. проследив переходы соломоновских сказаний от памятников индийской литературы, еврейских и мусульманских легенд, до позднейших отголосков их в русских духовных стихах и, на окраинах Западной Европы, в кельтских народных преданиях. Отстаивая теорию литературных заимствований (Бенфей, Дунлоп-Либрехт, Пыпин), в противовес прежней школе (Як. Гримм и его последователи), объяснявшей сходство различных сказаний у индоевропейских народов общностью их источника в пра-индо-европейском предании, В. оттенил важное значение Византии в истории европейской культуры и указал на ее посредствующую роль между Востоком и Западом. Впоследствии В. неоднократно возвращался к предмету своей диссертации, дополняя и, отчасти, исправляя высказанные им раньше предположения (ср. «Новые данные к истории соломоновских сказаний», в «Зап. 2-го отд. Академии наук», 1882). Кроме указанного сюжета, им были с особою подробностью изучены циклы сказаний об Александре Великом («К вопросу об источниках сербской Александрии» — «Из истории романа и повести», 1886), «О троянских деяниях» (ibid., т. II; там же разбор повестей о Тристане, Бове и Аттиле), «О возвращающемся императоре» (откровения Мефодия и византийскогерманская императорская сага) и др., в ряде очерков, под общим заглавием: «Опыты по истории развитии христианских легенд» ("Журн. Мин. Нар. Просвещ. ", за 1875 — 1877 гг.). Исследования В. по народной словесности и именно по фольклору, в тесном смысле слова (сличение сходных поверий, преданий и обрядов у разных народов), рассеяны в различных его трудах о памятниках древней письменности и в его отчетах о новых книгах и журналах по этнографии, народоведению и т. п., отчетах, которые печатались преимущественно в «Журн. Мин. Нар. Пр.». В. неоднократно обращался и к рассмотрению вопросов по теории словесности, избирая предметом своих чтений в университете, в течение нескольких лет, «Теорию поэтических родов в их историческом развитии». В печати до сих пор появились лишь немногие статьи, имеющие отношение к намеченной задаче. Отметим, по вопросу о происхождении лирической поэзии, рецензию В. на «Материалы и исследования П. П. Чубинского» (см. «Отчет о 22-м присуждении наград гр. Уварова», 1880); далее — статью: «История или теория романа?» («Зап. 2-го отд. Академии наук», 1886). Рассмотрению различных теорий о происхождении народного эпоса (ср. «Заметки и сомнения о сравнительном изучении средневекового эпоса», «Журн. Мин. Нар. Пр.», 1868) посвящен целый ряд исследований, причем общие взгляды автора изложены в разных статьях его по поводу новых книг: «Сравнительная мифология и ее метод», по поводу труда г. Де-Губернатиса («Вестник Европы», 1873 года); «Новая книга о мифологии», по поводу диссертации г. Воеводского (ibid., 1882); «Новые исследования о французском эпосе» («Журн. Мин. Нар. Просвещ.», 1885). Хотя В. поставил изучение народного эпоса на почву сравнительного рассмотрения материала устных и книжных предали в разных литературах, но главным объектом своих исследований он избрал русский народный эпос (см. «Южно-русские былины», в «Зап. 2-го отд. Академии наук», 1881 — 1885 гг. и ряд мелких статей в «Журн. Мин. Нар. Просвещ.»), а с другой стороны, предпринял серию «Разысканий в области русских духовных стихов» («Зап. 2-го отд. Академии наук», с 1879 г.), продолжающих выходить отдельными выпусками поныне, почти ежегодно; содержание этих «разысканий» весьма разнообразно, и зачастую мотивы духовной народной поэзии служат лишь поводом для самостоятельных экскурсов в различные области литературы и народной жизни (напр., экскурс о скоморохах и шпильманах, в IV вып.), а в приложениях напечатаны впервые многие тексты древней письменности на разных языках. В. проявил редкие способности к языкам и, не будучи лингвистом в тесном смысле слова, усвоил большинство неевропейских (средневековых и новейших) языков, широко пользуясь этим преимуществом для своих историко-сравнительных исследований. Вообще, в своих многочисленных и разнообразных трудах Веселовский выказывает замечательную эрудицию, строгость приемов критики в разработке материалов и чуткость исследователя (по преимуществу аналитика), который, конечно, может порою ошибаться в высказываемых гипотезах, но всегда основывает свои мнения на научно-возможных и вероятных соображениях и приводит в подтверждение их более или менее веские факты.