Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Бавин Сергей Павлович (электронные книги без регистрации .TXT) 📗

Ближе всего к боевику стоит роман «Умирать — в крайнем случае», где показан процесс проникновения Боева под именем сбежавшего болгарского моряка Питера в организацию, занимающуюся контрабандой наркотиков. Роман «битком набит» драками, трупами, эпизодами жестокой борьбы за власть между преступными группировками. Личное мужество и отчаянная игра ва-банк быстро поднимает «мистера Питера» к вершинам контрабандной шайки. Но все труды и заработанные синяки смазываются неудачным финалом, заставляющим пожалеть об отсутствии контактов между болгарской госбезопасностью и Интерполом.

Интересно, что манера повествования Боева явственно напоминает манеру инспектора Антонова — то же многословие, то же желание несколько приуменьшить свои заслуги и та же самоирония: «Стоящий справа замахивается кулачищем, явно желая размозжить мне голову, припечатав ее к стене, — описывает герой драку в лифте. — Но, на его беду, головы не оказывается на месте, — в этот миг она врубается в живот стоящего слева, так что бедняга разбивает лишь собственный кулак. Мне тоже не очень-то везет, так как живот у этого типа тверд, как железобетонный бункер, правда, и голова у меня не из папье-маше, словом, счет получился ничейный, вернее, мог бы быть ничейным, если бы мой хитрющий кулак не саданул его чуть пониже, а в какое место, я не стану говорить…» («Тайфуны с ласковыми именами»).

В «Тайфунах…» автор удачно распорядился двумя сюжетами — поиском секретных документов периода второй мировой войны, который ведут одновременно болгарский и американский разведчики, и поиском десятка бриллиантов, в котором активную роль играют две дамы — Флора и Розмари — близкие подруги Боева (Пьера Лорана) и Ральфа Бентона.

Параллельная работа, противостояние, а иногда и сотрудничество представителей различных разведок — очень любопытная черта нескольких романов Райнова. Она заявлена в романе «Что может быть лучше плохой погоды», а подробно и неожиданно разработана в романах «Большая скука» и «Утро — еще не день».

В двух последних рядом с Боевым (выступающим под именем Михаила Коева — Майкла) действует американец Сеймур — многоопытный профессионал, быстро разглядевший под маской скромного научного работника, приехавшего в Данию на конференцию, совсем другое содержание. Читатель имеет возможность в полной мере познакомиться и с атмосферой научного конгресса («две трети из них — пустоголовые социологи, а остальные — разведчики», по словам Сеймура), и с датскими пляжами, банками, библиотеками, портовыми рабочими, местной полицией и т. п. (так же, как в «Тайфунах…» — с бытом швейцарских обывателей, миллионеров и интеллигентов-экстремистов, успевая одновременно увидеть «обличение» «общества потребления» и идей «аскетической бедности», проповедуемых европейскими маоистами)… Но автор, кроме этого, заинтересован в изображении психологии разведчика — человека особого склада характера. Сеймур — это попытка образа сверхчеловека: «Важно понять, как непригляден этот мир людей-насекомых, почувствовать себя свободным ото всех его вздорных законов, норм, предписаний. Свободным, Майкл!» Увидев в Майкле незаурядную личность и узнав по своим каналам, что «стажер Коев» в том ведомстве, где работает, — полковник, Сеймур предлагает сотрудничество — на довольно приемлемых, с его точки зрения, условиях. Но у болгарского разведчика несколько иные представления о своей роли: «Вы хотите содрать с меня кожу, предлагая взамен богатую шубу».

Противостояние, изобилующее крутыми ситуациями, заканчивается «вничью». Но спустя некоторое время Майкл, отдохнувший дома, возвращается в Западную Европу («Утро — еще не день») с заданием раскрыть некую группу торговцев оружием. Эта же цель — у Сеймура; не часто противостоящие разведки оказываются работающими рука об руку, и Майкл имеет возможность более подробно — и не в такой нервозной обстановке — присмотреться к «другу-врагу». «Иногда мне кажется, — рассуждает он, — что вся эта история для него не больше чем игра. Опасная и бессмысленная игра.

А возможно, и что-то другое. Скажем, стремление к самовыражению. Отголосок давно забытого, похороненного чувства морали в аморальном мире. Неожиданная вспышка возмущения у циника, неспособного на нормальные эмоции.

В конце концов, это его дело. Плохо только, что комбинации придумывает он, а выполнять приходится мне… Сводит счеты с Томасом и Райеном, а они и их друзья охотятся за мной. И если Сеймур не одолеет этих двух мошенников, вся их банда набросится на меня…»

Финал этого романа, где Боев на руках выносит раненного Сеймура, символически перекликается со сквозным мотивом, звучащим в нескольких романах, — воспоминанием Боева о своем старшем друге и учителе Любо Ангелове — разведчике, с которым они вместе сражались еще против фашистов… Ангелов погиб уже в мирное время на глазах у Боева, будучи резидентом в Венеции, у него остался сын, которому суждено было волей автора оказаться одним из героев романа «Реквием». Здесь Боев выступил в непривычной для себя роли — педагога-воспитателя трудных подростков и сыщика по «внутренним» делам, хотя и связанным с контрабандой. Справился он с ними удачно, чего нельзя сказать об авторе, пожертвовавшем сложностью детективной интриги ради попытки «романа-перевоспитания».

Эта эпизодическая роль Эмиля Боева тоже напоминает его «кровного брата» — инспектора Антонова, по чьему адресу однажды было высказано пожелание: «Вам бы не в милиции, а в детском саду воспитательницей работать». Во всяком случае, такие нетрадиционные черты только обогащают характеры героев детективов.

Большая скука/Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1970.— Т. 4; София: София-пресс, 1975.

Бразильская мелодия/Пер. В. Никифоровича//Неман. — 1972.— № 3–4;/Пер. Е. Стародуб//Смена. — 1976.— № 16–20; пер. также под назв.:

Инспектор Антонов рассказывает/Пер. В. Викторова, М. Крыстева. — М.: Юрид. лит., 1981.

Господин Никто/ Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1969.— Т. 2.

Инспектор и ночь/Пер. Т. Таховой. — София: Изд-во лит. на иностр. яз., 1964;/Пер. В. Хмельницкого//Болгарский детектив. — Киев, 1989.

Реквием/[Пер. не указан] //Подвиг. — М., 1974.— Т. 5.

Тайфуны с ласковыми именами/Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1979.— Т. 3;//Современный болгарский детектив. — М., 1979; М.: ДЭМ, 1989.

Умирать — в крайнем случае/Пер. Т. Мацневой и Ю. Лубченкова// Искатель. — 1985.— № 5–6.

Утро — еще не день/Пер. Ст. Никоненко//Подвиг. — М., 1983.— Т. 6.

Человек возвращается из прошлого/Пер. Ф. Евгеньева//Искатель. — 1971.— № 4–5;/Пер. Е. Факторовича//Ведется расследование. — Алма-Ата, 1989.

Что может быть лучше плохой погоды/Пер. А. Собковича//Подвиг. — М., 1970.— Т. 3.; пер. также под назв.: Нет ничего лучше плохой погоды/Пер. Т. Таховой. — София: София-пресс, 1969; 1972.

Что может быть лучше плохой погоды; Большая скука/Пер. А. Собковича. — М.: Прогресс, 1974.

Что может быть лучше плохой погоды; Тайфуны с ласковыми именами/Пер. А. Собковича. — М.: Правда, 1986.

ЖОРЖ СИМЕНОН (George Simenon)