Убийцы и маньяки - Трус Николай Валентинович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Ли Бэйли достал из своего портфеля тоненькую папку, на которой стояло: "Альберт де Сальво, монтер по отопительной системе, 29 лет, женат, двое детей, живет с семьей в, Флоренс-стрит, 11. Обвиняется в грабеже, нарушении неприкосновенности жилищ и оскорблении".
За четыре года человек этот под предлогом ремонта водопровода или отопительной системы посетил 400 молодых женщин. Приходил он обычно в первой половине дня, когда они были дома одни. Во время работы он заводил непринужденный разговор и между прочим заявлял, что он работает по совместительству агентом фирмы, которой требуются манекенщицы. У вас, дескать, как раз подходящая для такого дела фигура, так почему бы вам не подработать? У нас платят 40 долларов в час.
Большинство женщин, соблазненные таким предложением, позволяли мнимому агенту снять мерку с их фигуры. Записав все размеры, тот исчезал, не причинив никакого вреда. Только впоследствии, так как от фирмы никаких извещений не поступало, женщины начинали догадываться, что имели дело с обманщиком. Лишь один-единственный раз, 27 октября 1964 г., спустя 9 месяцев после последнего со вершенного «душегубом» убийства, де Сальво не ограничился довольно безобидным обманом, а стащил из открытой сумочки хозяйки 100 долларов. Женщина, однако, заметила это и стала звать на помощь. Тогда де Сальво схватил ее, зажал ей рот и привязал ее простынями к кровати. Перед уходом он сказал ей:
— Десять минут не подымайте шума, и тогда с вами ничего плохого не случится. — Уже в дверях он обернулся и прибавил: — Простите меня, я не хотел так с вами поступать.
Однако женщина сразу же после его ухода подняла крик, и сбежавшиеся жильцы дома успели догнать и схватить Альберта де Сальво. Уголовная полиция первым делом проверила, не он ли является тем самым разыскиваемым преступником, но уже очень скоро это подозрение полностью отпало. Ничто в де Сальво не соответствовало характеристике, данной предполагаемому убийце невропатологами, психиатрами и электронно-вычислительной машиной.
Де Сальво был возвращен в разряд обычных преступников, и ему предъявили обвинение только в грабеже, нарушении неприкосновенности жилищ и оскорблениях.
Перемена в поведении Альберта де Сальво наступила после того, как его жена отказалась от него и, спасаясь от пересудов, уехала с детьми к своей сестре в Денвер. Мужу она написала, что намерена развестись с ним. От своих сведущих в законах сокамерников де Сальво узнал, что, если суд признает его невменяемым, его жена не сможет с ним развестись: правонарушения, совершенные в болезненном состоянии, не могут служить поводом для развода. С этого часа Альберт де Сальво, чтобы не лишиться жены и детей, стал разыгрывать сумасшедшего. В ту же ночь он своими криками поднял на ноги охрану и заявил, что жена находится в его комнате, что она ругает и бьет его. Он пригрозил даже задушить ее, если ее тут же не уберут. Подобные сцены он повторял в дальнейшем каждую ночь и в конце концов так вошел в роль сумасшедшего, что тюремный врач, поверив ему, 14 января перевел его для детального обследования в "Бриджуотер".
Здесь, имея дело со сведущими психиатрами и стремясь запутать их, он стал выдавать себя за "бостонского душегуба". На допросах по этому делу в специальной комиссии он узнал некоторые детали совершенных убийств и теперь, изрядно расцвечивая их, стал рассказывать всем. Но подробнее и настойчивее всего повторял он эти истории своему соседу Нэссеру, а тот в конце концов поделился услышанным со своим адвокатом — Ли Бэйли.
Через несколько недель, в течение которых Ли Бэйли многократно подолгу беседовал с Альбертом де Сальво в психиатрической больнице «Бриджуотер», в воскресенье, 7 марта, жену де Сальво вызвали в Денвере к телефону.
— Меня зовут Ли Бэйли, миссис де Сальво. Я адвокат вашего мужа, — отрекомендовался звонивший. Голос его звучал решительно, почти властно. — В ваших собственных интересах и в интересах ваших детей вы должны сегодня же покинуть дом сестры и скрыться где-нибудь в Америке под чужим именем, потому что в ближайшие недели журналисты и репортеры днем и ночью будут разыскивать вас, чтобы получить ваши фото и взять у вас интервью. Ваш муж и есть тот самый "бостонский душегуб". Он признался мне в этом уже давно, а сейчас не осталось больше никаких сомнений. Для вас это, конечно, ужасно, но, может быть, некоторым утешением послужат вам мои заверения, что он не преступник, а больной.
Когда миссис де Сально положила трубку, она дрожала всем телом. Альберт — "бостонский душегуб"? Она не хотела этому верить.
Уже через два часа ей принесли телеграфный перевод от Ли Бэйли на 2 тыс. долларов для расходов на первое время.
В понедельник, 8 марта, в 10 часов утра Бэйли снова появился в отделе по расследованию убийств. При нем был магнитофон и целая груда кассет. Лейтенант Донован со своими людьми не кончил еще прослушивать теперь уже построенные со знанием дела показания "бостонского душегуба", когда на улицах Бостона продавцы газет стали выкрикивать сенсационные сообщения о раскрытии страшной серии убийств.
Бэйли продолжал пока скрывать имя "бостонского душегуба" от сотрудников отдела по расследованию убийств, то и дело меняя на магнитофоне скорости, чтобы кто-нибудь из присутствующих не узнал случайно голоса говорившего. Для этого имелась своя причина: Бэйли требовал гарантий в том, что его доверитель будет признан невменяемым.
С этой же целью к тщательно сфабрикованному признанию была присовокуплена патетическая концовка: "Я должен был совершить эти убийства не по собственной воле, а потому что какая-то внутренняя, непонятная мне самому сила толкала меня на них. Я знаю, что я болен и до конца жизни не смогу больше вернуться в этот прекрасный мир. Но я хочу приложить все силы к тому, чтобы врачам и другим специалистам стала ясна моя болезнь, чтобы такое никогда больше не могло повториться и чтобы дети мои не стыдились своего отца. Я думаю, что, если смогу таким образом внести свой вклад в науку на пользу человечеству, значит, жертвы мои, быть может, погибли все-таки не совсем напрасно".
Бэйли назвал властям и представителям печати имя де Сальво только после того, как прокурор Бостона Боттомли, прослушав анонимную магнитофонную запись, объявил:
— Я считаю все это трагедией. Я не могу подобрать другого слова. Это случилось, и не в наших силах изменить случившееся. Но я приложу все усилия к тому, чтобы медицинское заключение способствовало реабилитации человеческого общества, к которому принадлежит и убийца.
Пока целая армия профессоров психиатрии, неврологии, антропологии и всех прочих смежных специальностей осаждала Альберта де Сальво, стремясь постичь душу и мозг предполагаемого многократного убийцы, Ли Бэйли втихомолку осуществил последнюю, важнейшую для него часть всего предприятия. Скоростная команда репортеров за короткий срок из представленных Эндрю Туни следственных материалов изготовила на четырехстах страницах биографию-бестселлер "Бостонский душегуб", которая должна была появиться на книжном рынке под псевдонимом Герольда Фрэнка еще до того, как суд успеет изучить и проверить признание де Сальво. Такая поспешность была обусловлена опасением адвоката, что перед открытым судом его гомункулус все-таки не сможет сойти за "бостонского душегуба". Расчет был прост и очевиден: на сочинение и печатание книги нужно было несколько недель, судебный же процесс по столь сложному делу должен был потребовать многих месяцев. И этот расчет оправдался! В июне 1966 г. "Бостонский душегуб" вышел в свет, через две недели он значился в списке американских бестселлеров, был разрекламирован прессой как единственный в своем роде документ, дающий представление о преступности в Америке, и к рождеству 1966 г. разошелся в 4,5 млн экземпляров.
Процесс же против Альберта де Сальво начался лишь в середине января 1967 г. и закончился, как и следовало ожидать, выводом: "Де Сальво не является "бостонским душегубом"!
Обвинение в убийстве ему не было даже предъявлено. Речь шла лишь об открытом хищении денег и об оскорблении четырех женщин. Даже история о 400 аналогичных случаях оказалась выдумкой. И за это де Сальво был приговорен к пожизненному содержанию в психиатрической больнице!
