Серийные преступления - Ревяко Татьяна Ивановна (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗

Во вторник 12 марта 1963 года давали оперу Вагнера «Валькирия». Спектакль начинался в восемнадцать часов, однако исполнители и служащие театра должны были быть на своих местах уже в семнадцать. Гертруда Гросс работала в театральной уборной, отвечала за парики и прически артисток. В 17.05, уже переодетая в белый халат, она шла привести себя в порядок в женскую душевую, расположенную в боковом крыле здания, где также находятся репетиционные залы и раздевалки балерин и статистов. В «Валькирии» не задействованы артисты балета, поэтому здесь было пусто.

— Опишите, пожалуйста, что вы увидели, — начал допрос комиссар Кронер.

Гросс не знала, с чего начать. Ей было 22 года, нервы у нее должны были быть еще здоровыми, но она дрожала всем телом и сначала беззвучно шевелила губами.

— Так, значит, Гертруда, вы открыли дверь… — подсказал ей комиссар.

— Открыла дверь в душевую и на полу увидела ее тело. Столько крови, столько крови…

— Вы включили свет?

— Нет. Даже не потянулась к выключателю.

— Как же вы разглядели?

— Из коридора падало достаточно света.

— Что вы сделали, когда пришли в себя?

— Позвала нашего пожарника.

— Почему именно пожарника?

— Не знаю. Затем он привел нашего врача.

— Вы имеете в виду театрального врача, находившегося на дежурстве?

Врач установил, что 10-летняя девочка, со страшными колотыми ранами в левой груди и животе, мертва.

Исполнители уже приготовились в гримерных, оркестранты расположились на своих местах, а главный дирижер Герберт фон Караян надел фрак.

Перекрыли ближайшие кварталы, вызвали подкрепление, на улицы Оперинг, Филармоникерштрассе, Кертнерштрассе и Оперигассе прибыли патрульные машины. Специалисты из отдела по расследованию убийств выставили охрану возле места происшествия. Душевые находились на втором этаже здания, в них не было окон, к ним можно было подойти только со стороны центральной лестницы, которая вела на четвертый этаж, а также через запасной выход, отделенный от коридора дверью-вертушкой из непрозрачного стекла.

Душевая была оборудована как обычно: две раковины с зеркалами и четыре душевых кабины. У стены напротив двери стояла простая деревянная скамейка.

Убитая лежала на спине, ноги частично находились под деревянной скамейкой. На левом запястье у нее были часы. Они шли. Девочка лежала в луже крови. Слева от трупа валялась голубая шерстяная кофточка, на вешалке висело серо-зеленое клетчатое зимнее пальтишко и пестрый шерстяной шарф. В кармане у нее нашли ключ и автобусный билет. Девочка приехала в оперный театр маршрутом № 6. Почему она здесь оказалась? Осмотрели ее сумку, но не обнаружили ничего существенного. Несколько конфет, носовой платок, шерстяные рукавицы, товарный чек и программка спектакля.

— Это убийство вызвало среди венцев панику, господин старший комиссар, — сказал советник Хегер своему подчиненному. — Необходимо ускорить расследование.

— Пока мы не намного продвинулись, господин надворный советник, — сказал старший комиссар Кронер. — Следы крови нам ни о чем не говорят. Это кровь только убитой. Нож не был обнаружен, единственный отпечаток подошвы из искусственной резины на полу может, но не обязательно, принадлежать убийце. Поэтому единственными следами являются пятна крови на двери в фойе и у выхода на улицу Кертнерштрассе, через который убийца покинул здание.

Что понадобилось убитой девочке в здании театра? Она могла быть членом детской балетной труппы. Старший комиссар в первую очередь ознакомился со списком всех учениц. Шестой автобусный маршрут ведет к Девятому району. И парагон, найденный у убитой, был куплен в москательном магазине этого района. Старший комиссар еще раз изучил список девочек детского балетного ансамбля и установил, что в Девятом районе проживает только Дагмар Фурих, 11-летняя ученица женской гимназии, расположенной в районе Вена-IX. В детском ансамбле она танцует уже два года, живет с матерью и 16-летней сестрой Сильвией. Из дома она вышла примерно в пятнадцать минут пятого, т. к. в пять часов вечера у нее начиналась репетиция.

Поиски убийцы пока не дали никаких результатов. У полицейских не было ни одной зацепки. В здании во время убийства было много театральных работников, а вскоре театр заполнили две тысячи зрителей. Если и были оставлены какие-нибудь следы, то после выхода зрителей из театра найти их было уже невозможно.

Уже в тот же вечер в полицию позвонил чиновник управления национальной безопасности и сообщил, что его дочь, также воспитанница детской балетной труппы, рассказала некоторые подробности, которые смогут заинтересовать следователя. Кронер сел в машину и отправился к родителям девочки. Ее разбудили.

— Я поднималась по черному ходу, — рассказывала Зузана, — на втором этаже встретила какого-то господина.

— Где это было, Зузанка? — спросил старший комиссар. — Скажи точно.

— У двери-вертушки. На задней лестнице.

— Что было потом?

— Я поздоровалась, он также, потом стал спускаться вниз. Но мне этот господин почему-то не понравился, поэтому я поднялась на третий этаж и сверху стала наблюдать за ним. Он повернулся и снова пошел наверх. Мне показалось странным, что он сначала пошел вниз, а потом стал возвращаться.

— Куда он направился?

— К вращающимся дверям. Около них остановился.

— А потом?

— Потом я уже его не видела. Пошла дальше, чтобы он не узнал, что я за ним подсматривала.

— Как выглядел этот господин, Зузанка?. Ты могла бы его описать?

— Конечно, господин комиссар. Ему примерно 32 года, рост около 172 сантиметров. Он толстоват, но не очень. У него овальное грубое лицо. Под мышкой он нес портфель.

— Какие у него были волосы?

— Каштановые.

— Что на нем было надето?

— Серая одежда.

— На нем был плащ? Ведь сейчас холодно.

— Нет. Я подумала, что это какой-то служащий театра, может быть, рабочий сцены.

Это было весьма многословное описание подозреваемого. Вероятно, Зузанка хотела доставить удовольствие своему отцу, служившему в полиции, а также подчеркнуть свою наблюдательность. Но это было лучше, чем ничего.

— Ты видела во второй половине дня Дагмар Фурих?

— Нет. Она не пришла на репетицию.

— Она не встретилась тебе в гардеробе? Не переодевалась?

— Нет. Просто не пришла.

Старший комиссар доложил об услышанном надворному советнику, немедленно приказавшему разослать описание подозреваемого во все полицейские участки, а также сотрудникам пограничной службы. На телетайпе стояла отметка «23. 26». Таким образом, еще до полуночи стали известны приметы подозреваемого. Но все равно это ничего не дало. На следующее утро были допрошены водители автобусов шестого маршрута, швейцары служебного театрального входа со стороны Кертнерштрассе, но никто из них не вспомнил ни девочку, ни мужчину соответствующей внешности.

Полиции было известно почти точно время, когда Дагмар Фурих вышла из дома и отправилась на автобусную остановку. Старший комиссар Кронер нашел девочку такого же возраста и с ее помощью проверил, сколько времени потребовалось Дагмар, чтобы добраться до театра. Фурих должна была приехать на Кертнерштрассе приблизительно в 16.31, а с убийцей могла встретиться около вращающихся дверей где-то в 16.38. Это было все. Пятна крови на дверях, вероятно, остались от прикосновения окровавленной перчатки или рукава, но это не были отпечатки пальцев. Представлялось маловероятным, что преступник сам поранился и измазал дверь собственной кровью. Из лаборатории вскоре поступило сообщение: речь идет о крови той же группы, что и у убитой Дагмар Фурих.

Судебный врач установил, что орудием убийства послужил кинжал или нож шириной примерно 14 мм и длиной не менее 12 см. Приняв во внимание силу, с которой были нанесены семнадцать колотых ран, он пришел к выводу, что это был не складной нож, а кинжал с прочно закрепленным клинком. Сообщения о вероятном орудии убийства попали в газеты вместе с описанием преступника, и в полицейском управлении беспрерывно звонили телефоны. Несколько человек были убеждены, что видели, как убийца выходил из здания театра, одна женщина даже утверждала, что на рукаве ее шубы были следы крови: возможно, он вытерся о ее рукав. Согласно одному утверждению, на убийце было зимнее пальто, но у него не было портфеля, в других сообщениях говорилось, что он был только в сером пиджаке. То он был молодой с красивым лицом, то лицо его было изрыто оспой. То он был высокий, стройный, то маленький и коренастый. Преступником мог быть кто-то из работников театра, т. к. судя по всему, он хорошо ориентировался в здании театра, однако это мог быть и любой человек, открывший двери и вошедший внутрь, поскольку для входа в здание не требовалось никакого документа, и посетители у дежурных при входе не отмечались. К тому же у боковых входов, которые были также открыты, вообще никто не дежурил.