Невероятные случаи - Непомнящий Николай Николаевич (читаем книги .txt) 📗

В свое время эта история не сходила со страниц парижских газет.

Поль Бордье сидел на скамейке в Люксембургском саду, прямо напротив большого пруда. Погода в тот день, 2 июня 1925 года, была солнечной и прекрасной. Люксембургский сад, что над бульваром Сен-Мишель, с давних пор стал, как это всем известно, своего рода «школьным двором» почтенной Сорбонны, Парижского университета – оазисом тишины и покоя посреди уже тогда очень шумного города.

Молодой человек, погруженный в свои мысли, перелистывал записи, сделанные аккуратным почерком в толстой тетради. Время от времени он поднимал голову и что-то про себя бормотал.

Ему было двадцать два года, и он учился на четвертом курсе медицинского колледжа. Еще неделя – и все! Ему остается не так уж много времени, чтобы подготовиться к экзаменам.

Поль выглядел очень нарядно в своем светлом костюме и модной соломенной шляпе а-ля Морис Шевалье. Отец Поля, уважаемый провинциальный врач, регулярно посылал ему деньги, которых хватало на удовлетворение всех его материальных потребностей.

Рядом с ним сел старик. Поль бросил на него быстрый взгляд – но достаточный, чтобы удивиться, как тот хорошо одет, правда, слегка старомодно – в сюртуке и цилиндре, с тросточкой с набалдашником из слоновой кости.

Примерно через минуту старик придвинулся поближе к Полю:

– Знаете, молодой человек, а ведь пятьдесят лет назад я тоже сидел на этой скамейке и, как вы сейчас, готовился к своим экзаменам!

Это вмешательство вовсе не разозлило Поля. Он работал уже два часа и, в конце концов, должен немного передохнуть! Кроме того, старичок выглядел занятным – в нем были некие шарм и грациозность. Почему бы не поболтать с ним немножко? И они начали беседовать о медицине, пока старик вдруг внезапно не сменил тему: – Вы любите музыку?

Поль испытывал слабость к чарльстону, но… к музыке? Почтенный господин явно имел в виду классику, и Поль, чтобы не произвести на своего собеседника неблагоприятное впечатление, с пылом ответил:

– Да, очень!

– Так я и думал! Не окажете ли вы мне любезность – прийти на домашний концерт? Мы даем его в следующую среду, в семейном кругу. Мы будем исполнять Моцарта!

Прежде чем молодой человек успел что-либо ответить, старый господин встал и отрекомендовался, приподняв цилиндр:

– Вот моя визитная карточка, юный друг! Приходите, скажем… в девять часов вечера!

Поль озадаченно смотрел, как его собеседник удаляется размеренными шагами. Затем поглядел на визитку: Ипполит Мансо, 28, рю-де-Вожирар. «Странное приглашение, – подумал он удивленно. – Должно быть, я ему действительно понравился или напомнил о его собственной юности!» И хотя он отнюдь не был ярым поклонником классической музыки, Поль решил пойти на концерт, куда его пригласил любезный старик. В следующую среду. А пока – за работу!

9 июня 1925 года, ровно в девять часов вечера, с букетом роз в руке он позвонил в дверь на первом этаже дома 28 по улице Вожирар. Слуга открыл дверь и провел Поля в салон. Он зашел – и буквально окаменел на месте! Ничего подобного он увидеть никак не ожидал: все господа и дамы были одеты в наряды эпохи романтизма – сюртуки с высокими жабо, шелковые платья с кринолином. У мужчин были бакенбарды, а у женщин прически из спирально завитых прядей. Сама комната выглядела в том же стиле: мебель первой половины прошлого века, времен Луи-Филиппа. И естественно, никакого электричества, только свечи в канделябрах на стенах. Прямо у стены стояли концертный рояль и арфа – перед полукругом из кресел и канапе. Музыкальный уголок.

– Заходите, любезный друг! Вы даже не подозреваете, какую радость вы нам доставили, что пришли!

Поль Бордье тут же с неловкостью ощутил неуместность своего наряда:

– Я не знал, что речь идет о костюмированном вечере… иначе я бы, разумеется, с удовольствием оделся соответствующим образом.

Как ни странно, Ипполит Мансо на это ничего не сказал. Он доверительно подал юному гостю руку:

– Заходите! Позвольте мне вам представить… ^оя жена Клара, моя дочь Луиза и ее муж Жюль Фонсе, мой старший внук Адриан, кадет в морской школе, Эдуард Мансо, мой внучатый племянник, студентюрист третьего курса…

Озадаченность Поля росла с каждой секундой. Какой странный способ представлять гостей! Может быть, у старика не все в порядке с головой? Ведь он ни разу не спросил о его имени! В самом деле, весьма необычно!

Дальнейшие события этого вечера были не менее удивительными. Ипполит Мансо провел его к креслу прямо перед роялем. Оба внука взяли по скрипке, Клара села к роялю, и домашний концерт начался.

Бордье был в большом замешательстве. Остальные члены этого забавного семейства расположились вокруг него – но ни один из них не произнес ни единого слова. Они даже не кивнули из вежливости головой. Что там будут играть – Моцарта? Что это за прием, где людям даже не предлагают освежающие напитки, где никто не шевельнется, не обменяется парой незначительных слов? Что это вообще за люди?

На маленьком свечном столике рядом с собой Поль все же усмотрел пепельницу. Значит, здесь можно хотя бы курить. По крайней мере это – одну сигарету – он себе позволил, исключительно чтобы не заскучать.

Звуки Моцарта наполнили комнату. Теперь Бордье ничего плохого не думал о домашнем концерте Мансо, а только радовался. И само собой разумеется, никакой скуки он уже не испытывал – только время от времени обегал взглядом освещенный свечами салон. Никто не смотрел на него – как будто его здесь и не было. Все семейство сидело с закрытыми глазами, словно в экстазе.

И еще одна странность бросилась ему в глаза: на стене за роялем висел ряд картин – своего рода портретная галерея предков, только это были не изображения давно умерших пращуров, нет! На картинах были представлены все присутствующие в невероятно реалистичной манере, как будто на фотографиях. Загадочная семья, черт побери! Почему они все изображены в этих нелепых старомодных одеяниях?

Казалось, концерт длился бесконечно. Как только завершалась одна пьеса, три музыканта принимались за следующую. Даже не делая паузы, чтобы хотя бы перевести дух. И они играли не по нотам, а по памяти – как профессиональные музыканты, только, может быть, не столь виртуозно.