Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Бавин Сергей Павлович (электронные книги без регистрации .TXT) 📗

В его храбрости нет оснований сомневаться, и все же некоторый элемент невероятности происходящего постоянно присутствует: шутка ли, один человек, пусть даже идущий «тем единственным путем, который ему хорошо знаком», — путем закона, всерьез полагает себя способным остановить страшную армаду…

Но, как оказывается, нет никакого сомнения в таком противостоянии ни у героя, ни у тех немногих, кто помогает ему… По «законам жанра» идущему по следу безотказно полагаются только финансовая свобода и поддержка частных, обычно нелегальных, групп отлично подготовленных боевиков. Как принято у Ладлэма, более мощные официальные силы поддерживают героя только в самый последний момент, а чаще ему приходится — в который раз — действовать в одиночку, вербуя в помощники случайных людей.

Тяга Ладлэма к широкомасштабности своих политических триллеров проявилась и в не переведенном пока у нас романе «Близнецы-соперники». Он охватывает события в Европе и Америке почти четырех десятилетий с начала второй мировой войны, а интересен, кроме всего прочего, тем, что речь в нем идет о поиске рукописей… святого Петра, где подвергнута сомнению версия о распятии и воскрешении Иисуса из Назарета. В поисках принимают участие греческие монахи, криминалисты из Ватикана и частные лица…

В завершение можно еще раз подчеркнуть, что явная забота Ладлэма о сюжетном разнообразии, интенсивной информативности романов в сочетании с яркими фигурами расследователей и умело поддерживаемым нервным напряжением повествования дают заметный результат, достойный небеглого читательского внимания.

Бумага Мэтлока/Пер. М. Брука//Иностр. литература. — 1985.—№ 1–2; Рига: Авотс, 1987.

Заговор «Аквитания»/Пер. М. Брухнова. — М.: Междунар. отношения, 1989.

Обмен Райнеманна/Пер. В. Саввова//Неман. — 1989.— № 8–10.

Рукопись Чэнселлора/Пер. М. Осинцевой//Нева. — 1982.— № 9–10;/ Пер. А. Денисова, Е. Соминского. — М.: Воениздат, 1983;/Пер. М. Осинцевой. — Л.: Лениздат, 1984.

ДЖОН ЛЕ КАРРЕ (John le Carré)

Начало биографии англичанина Дэвида Корнуэлла (David John Moore Cornwell, p. в 1931 г.) не давало особых оснований подозревать в нем популярного писателя. В молодые годы он проявил себя как ученый в области лингвистики, преподавал в Итоне — одном из самых престижных британских частных закрытых учебных заведений, с конца пятидесятых годов в течение пяти лет был сотрудником Интеллидженс Сервис на дипломатической службе Ее Величества в Берлине и Берне.

Но уже в 1961 г. он опубликовал первый роман под псевдонимом Джон Ле Карре, и это имя спустя несколько лет встало в один ряд с именем такого знаменитого британца, мастера политического романа, как Грэм Грин, который в 1966 г. сказал о Ле Карре: «Это лучший современный автор шпионского романа».

«Шпионским» был и первый роман, но бестселлером (17 млн экз. за два года) стал третий — «Шпион, вошедший с холода» (1963). Военный и политический шпионаж в период «холодной войны», о котором автор знал не понаслышке, «кормил» многих писателей по обе стороны баррикад. Но лишь немногим удалось отойти от надуманного романтизма в изображении этой деятельности. В это число вошел и Ле Карре. Так же как Г. Грин, он избрал иронико-разоблачительную интонацию в повествовании о делах и людях на разных этажах британской разведки. Позже Ле Карре неоднократно подчеркнет эту позицию, определив свои романы как «анти-бондовские» (имея в виду сериал Я. Флеминга о Джеймсе Бонде — агенте 007). «Бонд — проститутка, — говорил Ле Карре. — Бонд как раз такая фигура, которая помогает нам уйти от действительности… Все у него фальшиво». Ле Карре чужд культ жестокости и насилия, романтики «тайной войны». Разведчики в его романах — обыкновенные люди, порой даже неожиданно слабые, плохо подготовленные, что ярко показано и в «Шпионе…», и в «Войне в Зазеркалье». Детективная интрига в них весьма специфическая. «Я взял людей незначительных, безымянных, заурядных, подобных каждому встречному прохожему, и оставил их в полнейшем хаосе, в магме шпионажа. Как бы смогли выбраться эти люди? С помощью усердия, предательства или безумия? Поиск ответа на эти вопросы очень увлекает меня».

Важно отметить, что выбор таких героев — не случайность и не произвол, еще менее — желание показать несостоятельность Интеллидженс Сервис. Цель автора весьма серьезна: он утверждает, что руководство (выступающее в его книгах под названиями «Контроль», «Оперативный Департамент») осознанно идет на «подставки» своих людей, жертвует ими либо для упрочения позиций более важной агентуры («Шпион…»), либо для имитации собственной кипучей деятельности, будучи в состоянии только «зеркально» повторять опыт и приемы периода второй мировой войны. «Война в Зазеркалье» (авторское название — «Зеркальная война» — более точно передает смысл) — довольно грустный и странный шпионский роман. Его критическая направленность (как и в «Шпионе…») сочетается с безусловно работающими на повышенный читательский интерес подробностями подготовки резидентов, их нервной и напряженной работы «за кордоном». Но при этом автор постоянно дает понять, что руководство Оперативного Департамента как-то несерьезно относится к миссии резидента. Неоднократно проскальзывают фразы об «учебных действиях», о том, что «игра есть игра» и нужно добиваться того, «чтобы все было как на войне».

Единственный человек, который не играет в эти «игры», — постоянный герой большинства романов Ле Карре Джордж Смайли, разведчик-ас. В «Войне в Зазеркалье» он представляет параллельную организацию, именуемую Цирком, и, не посвященный в аферы Оперативного Департамента, из чувства профессиональной солидарности предлагает реальную помощь в вызволении проваливающегося «незадачливого» резидента, однако она отвергается. «Нужно быть настоящим солдатом. Случайности войны…»

Смайли, к сожалению, пока не известен «в деле» русскоязычному читателю. Наиболее значителен в этом плане, по мнению английской критики, роман «Маленькая барабанщица» (1983) об арабско-израильском конфликте. А как детектив-любитель он проявил себя в одном из первых романов Ле Карре — «Убийство по-джентльменски», действие которого происходит в Англии после второй мировой войны. Много лет отдавший службе в Интеллидженс Сервис, он ушел в отставку — «в мирное время там совсем не то».

Кстати надо сказать, что одна из сильных сторон творчества Ле Карре — качественная фактура материала, создание объемных, психологически проработанных образов, развернутая характеристика обстановки, в которой происходит действие.

В «Убийстве по-джентльменски» события разворачиваются в хорошо знакомой писателю атмосфере привилегированной частной школы. Итон, в котором преподавал Ле Карре, и Карн, показанный в романе, — «одного поля ягоды». Роман создавался в годы развернувшейся резко критической кампании против этих школ, представляющих собой оплот консерватизма, доходящей до абсурда элитарности и упорно соблюдаемых традиций. Отсюда и лейтмотив романа: «Обитатели Карна во все дни выглядят траурно: воспитанники младших классов — поскольку им здесь оставаться, старшеклассники — поскольку им отсюда уезжать, а преподаватели — поскольку респектабельность оплачивается скудно». Соответственно показан мир преподавателей — ханжески-чопорный, переполненный взаимопересекающимися завистью и презрением. В такой обстановке и происходит жестокое убийство Стеллы Роуд — жены одного из педагогов.

Местная полиция бессильна. Как говорит инспектор Ригби, «в Карне у нас тут по-чудному. Между городом и школой — стена, так сказать. Полное незнание и неприязнь взаимная. У них свой круг, и посторонним туда нет хода. А у меня к ним куча вопросов…» Смайли не сыщик, он не собирает отпечатки пальцев и прочие доказательства. Профессиональный разведчик, он оказывается прежде всего тонким психологом, и автор «помогает» ему, подробно раскрывая образ жизни и мыслей круга подозреваемых лиц. Одна из пружин конфликта — взаимоотношения «коренных карнианцев» с пришлыми, каковыми являются супруги Роуд; другая — различный стиль поведения последних: либо открытое презрение к «аристократам», либо хмель от сознания собственной причастности к элите. К слову сказать, эта психологическая коллизия тоже знакома писателю из «первых рук»: он — внук каменщика, а на таких людей «потомственные карнианцы» смотрят косо…