Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Глобус Н. В. (читать полную версию книги txt) 📗
В 8 часов 37 минут в зал заседания был введен Арту-кович. Мелкими старческими шажками он приблизился к специально оборудованной скамье подсудимых и с трудом водрузился на нее. Многие из присутствовавших задавались вопросом: а нужно ли судить 87-летне-го человека? Не руководствуются ли югославские власти в своих действиях древнеримским принципом «Pereat mundus et fiat justitia» («Да свершится правосудие, хотя бы погиб весь мир»), правомерно ли так ставить вопрос в наши дни?
При допросе Артуковича стало очевидным, что, несмотря на старость, подсудимый находится в здравом уме и твердой памяти. Но больше всего потрясало отсутствие у него раскаяния в совершенных преступлениях! Более того, в немощном теле все еще теплился дух ненависти и непримиримости.
Он помнил и точно описывал все события предвоенного времени. Когда задавались вопросы о событиях периода войны, суду приходилось довольствоваться: «Не знаю», «Не помню», «Не понял вопроса», в крайнем случае «Допускаю такую возможность». На вопрос понял ли он суть обвинения, последовав ответ, достойный дельфийского оракула: «В соответствии с обстоятельствами!»
Основную часть судебного процесса заняли показания свидетелей, которых было заслушано более 50. В зале суда как бы ожила история. Говорили люди, чудом выжившие в концлагерях, уцелевшие под грудой трупов при массовых казнях, вспоминали о погибших родных, снова переживали те страшные дни.
Артукович все отрицал.
На 12-й день судебного процесса были заслушаны показания свидетеля Байро Авдича, бывшего телохранителя Артуковича. За совершенные им преступления он был осужден на 20-летнее заключение. Отбыв в тюрьмах и лагерях более 14 лет (общий срок был ему снижен за примерное поведение), он не имел оснований что-либо'скрывать из прошлого.
Авдич сопровождал Артуковича, совершавшего инспекционные поездки по концлагерям, был непосредственным свидетелем его преступлений. Зимой 1942 года около местечка Вргинмост на Кордуне партизаны разгромили усташский батальон. В ответ усташи решили провести «акцию возмездия». Они согнали из окрестных деревень стариков, женщин, детей, загнали их в дома. Артукович отдал приказ раздавить эти дома танками... Гусеницы оказались сплошь покрытыми человеческой кровью. Он оставался здесь шесть дней, лично руководя расправами. Каждый день происходили массовые казни, на которых присутствовал Артукович.
Каждый стрелял из собственного пистолета. Это был своего рода ритуал — всех «повязать кровью». Никто не должен быть «белоручкой»!
Судебное разбирательство продолжалось 18 дней. В своем последнем слове Артукович сказал: «Слава богу, доказана моя невиновность, господин председатель, и мне больше нечего добавить. Позвольте от всего сердца и от всей души поблагодарить вас не только от моего имени, но и от имени всего хорватского народа, который навечно запомнит сегодняшний день!» Это была его последняя «политическая речь».
14 мая 1986 года суд вынес приговор. За совершенные преступления А. Артукович был приговорен к расстрелу.
Между тем здоровье 88-летнего преступника ухудшилось. Весной 1987 года консилиум врачей пришел к заключению, что он находится в состоянии, которое по инструкции о приведении в исполнение смертной казни требует ее отсрочки. Это позволило ему прожить 19 месяцев после вынесения смертного приговора. Он провел это время в особой палате тюремной больницы. Здесь он и умер 16 января 1988 года, так и не заплатив сполна за свои преступления.
Итак, почти половину своей жизни Артукович провел в бегах и все же в конце концов оказался в тюрьме, вначале американской, а затем в югославской. Как и у всех осужденных на смертную казнь, у него-нет могилы: место его захоронения не подлежит обозначению. Такой конец символичен.
БЕГСТВО
Решение об отступлении или, вернее, бегстве, было принято усташским правительством 5 мая 1945 года. Всего двумя днями ранее Павелич и Артукович подписали Закон о равноправии граждан «Независимого Государства Хорватии» независимо от расовой принадлежности. Они пошли на это после того, как на основании ими же изданных законов уже было уничтожено около 900 тыс. мужчин, женщин и детей.
Не упуская из виду ни малейшей детали, Павелич приказывает ликвидировать своих вчерашних соратников: усташей Младена Лорковича и Анте Вокича, лидеров хорватской крестьянской партии (ХКП) Иванко и Лю-девита Томашича, также десять офицеров хорватского домобранства (так называлась регулярная армия «Независимого Государства Хорватия», созданная 11 апреля 1941 года. В состав вооруженных сил «НГХ» входили также жандармерия и усташские военные формирования). С Артуковичем же, который был в самых близких отношениях и с ним, не случилось ничего.
На следующий день, в день «отступления», было принято решение спрятать в надежном месте дипломатический архив, передав его архиепископу Алойзию Сте-пинацу (Алойзие Степинац — загребский архиепископ, военный преступник. Один из духовных отцов усташ-ского геноцида против других народов, идеолог «перекрещивания» православных сербов в католическую веру. Выученик иезуитского коллегиума «Германикум» в Риме), поскольку усташи даже в этот момент надеялись на скорое возвращение с помощью английских и американских войск.
Из Загреба им пришлось удирать сломя голову, так как югославская армия была уже на подступах к городу. Тем не менее усташский министр Пук, ведавший государственным банком, нашел время, чтобы вместе с доверенными людьми вывезти из хорватского государственного банка всю валюту, золото и драгоценности. Грабеж был основательным. Из сейфов было изъято:
— 202 701,28 граммов золота в слитках,
— 11 993,50 золотых монет-наполеонов, дукатов, турецких лир и др.,
— 2378 граммов золота в пластинах,
— валюты на сумму в несколько миллиардов кун и бриллиантов разной величины общим весом в 1715,89 карат, приобретенных для Лете Павелича на средства из государственной казны.
Андрие Артукович не стал дожидаться развития событий.
Председатель государственного Веча — именно этот пост он тогда занимал — исчез уже 5 мая, оставив записку с уведомлением о том, что он уехал вместе с членами правительства.
Представляет интерес следующая выдержка из дневника секретаря пацского легата Джузеппе Рамиро Марконе: «Огромное, необычайное волнение в городе! Везде автомобили, грузовики, мотоциклы, телеги. Просто невероятно! Все бегут! В 16 часов уехал поглавник вместе с правительством. Удрал и сараевский архиепископ Шарич...»
Отступление началось 6 мая. Если же принять во внимание прощальную записку Артуковича, то существовало несколько правительств, так как он скрылся днем ранее вместе с «членами правительства».
Но никто из министров и других ответственных лиц ус-ташской организации не забыл в этой спешке свою часть награбленного, которое Пук делил целый день в соответствии с ранее составленным списком. Артукович тоже фигурировал в этом списке, хотя так никогда и не удалось установить, сколько ему досталось. Факты свидетельствуют о том, что по списку он получил лишь небольшую часть драгоценностей по сравнению с теми, что он вывез ранее, спрятав награбленное в надежном месте.
Артукович оказался в английской зоне оккупации, в монастыре близ Бад Ишл в окрестностях Линца и был арестован английскими военными властями. Бывшего министра допрашивали в течение двух месяцев в лагере в районе Шпиталь-Драу. После этого его по непонятным причинам отпустили. Соблюдая известную осторожность, с учетом прежде всего близости границы с Югославией, он продолжал жить в упомянутом монастыре. Но в то время уже функционировал канал, посредством которого военные преступники из Европы переправлялись главным образом в Южную Америку. Именно эти связи использовал при бегстве и Артукович.
Из монастыря в Бад Ишл при помощи церкви св. Иеронима он переправился в Швейцарию. В Женеве Артукович находит укрытие в католическом монастыре. Под новой фамилией и именем — Алойзие Анич, располагая соответствующими документами, полученными с помощью клерикальных кругов и с ведома министра юстиции Швейцарии, он вместе с женой Анной-Марией и дочерьми-близнецами Вишней и Зорицей в июле 1947 года выезжает в Ирландию. А. Артукович, будучи военным преступником крупного калибра, проделал, несомненно, необычный для того времени путь.
