Преступники и преступления. Законы преступного мира. Обычаи, язык, татуировки - Кучинский Александр Владимирович
Контролера могут и спровоцировать: вручить взятку и записать эту сцену на видеопленку. Но все эти приемы слишком известны и часто не срабатывают. Самый верный путь — подкуп. Подогретые баландеры передают записки из камеры в камеру и не отбирают «духовые ружья». В малявах подследственные договариваются со своими подельниками о показаниях, зэки обсуждают очередную кандидатуру на воровскую корону, а воры решают более важные проблемы: какую зону греть, кого мочить и сколько взять из общака на личные расходы. Покидая СИЗО или тюрьму, ее обитатели обязаны передать своей смене все каналы связи и всю компру (если таковая имеется) на персонал.
Во многих колониях законники создали свою агентурную сеть. Взяв под контроль тысячные толпы зэков и шантажируя администрацию, они знали все, что творится в их владениях. Доходило даже до того, что в кабинеты лагерных следователей и оперработников подбрасывали «жучки» — приборы аудиоконтроля, которые давали возможность прослушивать допросы и телефонные разговоры.
В некоторых лагерях Урала сидели зэки-связисты такой квалификации, что ухитрялись подсоединяться к коммутатору ИТК. Незаметно пробравшись в телефонный узел, они ставили специальные перемычки и проводили параллельные линии. Каково же было удивление администрации, когда с АТС пришла квитанция за разговоры с Москвой, Чебоксарами, Соликамском, Свердловском, Мадридом и Гамбургом.
В последние годы МВД сильно ужесточило подбор кадров для УИНа (Управления по исполнению наказаний).
Службы внутренней безопасности стараются найти проколы персонала раньше, чем о них узнают зэки. Постоянная ротация кадров не позволяет сотруднику УИН долго задерживаться на одной должности или на одном участке. Несколько лет назад был арестован прапорщик Артемовского СИЗО № 2, который служил в изоляторе связным. Он даже сумел передать в одну из камер ножовку и напильник. Прапорщик получил три года и отправился в колонию.
Сегодня сакраментальную маляву вытесняет мобильная связь. Авторитету некогда ждать, пока послание дойдет до адресата. Лежа на нарах, он наберет по сотовому телефону номер и отдаст все инструкции. Сотовой дороге доступна почти любая точка планеты в течение минуты.
Бабки общаковые
Воровской клан напоминает громадное предприятие с мощным капиталом, опытными кадрами, региональными представителями и уставом. Управляет фирмой воровской совет — сходняк. Как и любая фирма, воровской клан имеет свои кассы. Общаки бывают двух видов — лагерные и свободные.
Лагерная касса формируется внутри зоны и служит для грева карцеров и изоляторов, подкупа кумов, закупок спиртного и наркотиков, а также для личных расходов лидера. В каждом отряде существуют шнифты — местные кассы, за которые головой отвечают шнифтари — группа зэков, назначенных вором в законе. Они и собирают со всего отряда дань на общак: сигареты, чай, продукты, деньги и разную туалетную утварь. Размер дани устанавливает сходка.
Помимо общих поборов, берется налог с карточных игр. В 70-х годах за каждый стук (игру) в очко зэки отчисляли рубль, буру — два рубля, терц — пять. Налог оплачивал проигравший.
Но основной приход в лагерный общак был из свободных касс, расположенных на воле. Они грели целые зоны небольшими суммами, но регулярно. Воровская дорога принимает деньги почти ежедневно. Однажды охране тобольской тюрьмы удалось перехватить маляву следующего содержания:
«Привет хабаровской братве. Балабаны и балясину получили. Спасибо. Роба на кукане у Мюллера, туфля не капает». Письмо подписали девять воров в законе. Оно означает, что деньги и продукты получены, законник Роба под наблюдением у начальника лагерной оперчасти, который взяток не берет.
Вот еще одно характерное письмо по поводу общака. Малява писалась Славой Иваньковым и адресовалась зэкам иркутской зоны:
«Бродяги 16-ой хаты БУРа, приветствую вас. С пожеланиями всего самого Доброго и Светлого — Вячеслав „Япончик“. Ввиду того, что сегодня один из вас выходит в зону, гоню на вас еще 400 рублей (четыреста), которые хотели отправить на крытую с Заурбеком. Но, к сожалению (а может, и к лучшему), загнать их ему не представилось возможным. Говорю к лучшему, потому что, как мне сообщили, Заурбека по приходу на крытую менты посадили спецом к кошкам в хату, и потому у него могли возникнуть сложности. Тем более, он еще не достаточно опытен. Короче, эти 400 рублей также в зоне, сообща с Бродягами вложите назад в общак, вместе с предыдущими 200 рублями, что я загнал вам в прошлый раз. Попутно поясню за эти 200 рублей: их дали, выдали Руслану как Вору, а ему их не положено, ибо он не Вор. Думаю, все понятно. Короче, деньги в сумме всего 600 рублей (шестьсот) гоню назад в казну. У меня все потихоньку. Благодарю вас за внимание и заботу. Примите мои самые добрые пожелания. С ув. — Вячеслав „Япончик“».
До 70-х годов в общак платили не только зэки, но и целые лагеря. Суммы были небольшие — до 150–200 рублей с зоны. Таким образом, ИТК общего, усиленного и строгого режимов грели зоны особого и крытого (тюремного) содержания. После того, так свободные общаки превратились в мощные финансовые структуры, такая необходимость отпала.
В первые годы своего существования свободный общак пополнялся добровольными взносами воров. Своим уловом делились карманники, грабители, домушники, фальшивомонетчики, шулеры и прочий уголовный элемент. Собранные деньги на очередном сходняке клали в тайник. Им мог служить сейф, спрятанный в каком-то заброшенном месте. Воры выбирали кассира и вручали ему ключи от сейфа. Хранитель общака только тем и занимался, что оберегал кассу.
Разумеется, хранилище было символическим: любой шнифер или медвежатник (взломщик сейфов), знающий о тайнике, мог в считанные минуты его распечатать. Но воровская касса была «знаменем полка». Любого, кто надругается над обшаком — запустит лапу или обчистит — ждала смерть. Когда воровские ревизоры выявляли недостачу, начиналось целое расследование. Обычно спрашивали с кассира. Иногда общаковые деньги замораживали — клали на длительное хранение. Например, их могли закопать на кладбище под видом свежей могилы.
Был случай, когда в 50-х годах кассир тайком взял из общака небольшую сумму. Пропажа обнаружилась случайно. Вор божился, что собирался вернуть деньги через неделю, после воровского скока (кражи). Братва понимающе кивала, но кассира все же убила. Новые законники переносят эмоции на второй план, предпочитая им четкий экономический расчет. Когда один вор вернулся из тюрьмы и купил на общаковые деньги без ведома братвы трехэтажный особняк, сходняк пожурил за западло. Затем ему было приказано продать дом, вернуть в общак деньги и заплатить штраф, который был вдвое выше самого долга. На все давались сутки. Опешивший вор просил уменьшить штраф или хотя бы дать отсрочку, но братва не отступила. Чтобы не умереть, он воспользовался своим правом законника и взял из общака кредит под бешеные проценты. Погасив долг, вор стал работать на возвращение кредита. Говорят, что он все-таки расплатился и остался жив.
Современные свободные общаки могут существовать в виде легальной финансовой структуры, но в основном их прячут в глубокое подполье. Банковский счет могут арестовать, к наличности же подобраться почти невозможно. Лет семь назад воровские деньги клали на сберкнижки, которые выписывались на весьма респектабельных лиц без уголовного прошлого. Таких вкладов в одном городе могло быть и десять, и сто.
Сегодня, по мнению оперработников, воры стараются хранить наличность, притом твердую валюту, которая в меньшей степени подвержена инфляции. Такую кассу охраняют не один и не два человека. По некоторым данным, число хранителей свободного общака порой достигает двадцати бойцов, которых выбирают на сходняке. Стеречь кассу — дело почетное и довольно прибыльное. Эту миссию поручают фанатикам, самым преданным воровскому делу законникам. О месте хранения денег и способе их получения знает лишь охрана (ее называют сообщаковой братвой). Она ложится на дно и живет на конспиративных квартирах по фальшивым паспортам. Система безопасности общака продумывается настолько, что заговор внутри сообщаковой братвы ничего не даст. Притом воры-охранники имеют право убить любого законника, даже самого авторитетного, который попытается запустить руку в кассу. Разрешаются разборки и внутри охраны, вплоть до ликвидации.
