Энциклопедия шокирующих истин - Гитин Валерий Григорьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Иссушенные школьные филологини не без удовольствия зачитывают отрывок воспоминаний Анны Петровны Керн, которой Александр Сергеевич посвятил этот шедевр: «Он пришел утром и на прощание принес мне экземпляр 2-й главы «Онегина» в неразрезанных листках, между которыми я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами: «Я помню чудное мгновенье и проч. и проч. Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло в голове — не знаю».
На этом филологини умолкают, умиленно вздыхая и качая головами. И отчаянно лицемеря при этом, потому что им, как специалистам, несомненно известны письма Пушкина, в частности, его письмо к Соболевскому, из которого становится предельно ясно, что именно у него тогда «промелькнуло в голове». Он пишет: «…Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мной тебе должных, а пишешь о М-me Керн, которую с помощью Божией я на днях уеб».
Иначе это был бы не Пушкин.
Я люблю правду без украшений.
Александр Суворов
Узнавая о сексуальных скандалах Билла Клинтона, нельзя не позавидовать доброй завистью гражданам Соединенных Штатов. Думается, что мужчине, который не в состоянии соблазнить юную красотку, не место в президентском кресле любой уважающей себя державы,
Я человек и считаю, что ничто человеческое мне не чуждо.
Публий Теренций
Александр Пушкин
В современных изданиях начало последней строки приведенного выше стихотворения изложено в виде ряда точек. Вообще поэзии Пушкина из-за агрессивного целомудрия издателей, со спокойной совестью печатавших в очень недавнем прошлом призывы к мировой революции и к физической ликвидации целых классов населения, пестрит рядами точек, причем не только в тех случаях, когда поэт обращается к словам, которые цензоры советской эпохи почему-то считали нецензурными, но и тогда, когда то или иное словосочетание уязвляло их лицемерную мораль.
Например, в стихотворении «Мансурову» последняя строка (кроме одинокой буквы И) полностью состоит из точек, и вот, оказывается, почему:
Здесь усмотрена нецензурщина.
Ах, если бы матери всех ханжей никогда не предпринимали ничего подобного!
«Солнышко, раздвинь ножки!»
Фольклор
Два быка — молодой и старый — смотрят с холма на пасущихся в долине коров.
Молодой: Ты видишь вон ту рыжую телку? Прелесть! Очарование! Так и хочется помчаться со всех ног к ней, и…
Старый: Нет, мы поступим по-иному… Мы спокойно, шагом спустимся в долину и перетрахаем все стадо!
Значит, вы полагаете, что можно заниматься любовью, не произнося никаких слов или, по крайней мере, не пытаясь понять друг друга?
Франсуа-Мари Аруэ Вольтер
Овладей предметом, а слова найдутся.
Квинт Флакк Гораций
Женщины, знайте себя! И не всякая поза годится —
Позу сумейте найти телосложенью под стать.
Та, что лицом хороша, ложись, раскинувшись навзничь;
Та, что красива спиной, спину подставь напоказ.
Миланионовых плеч Аталанта касалась ногами —
Вы, чьи ноги стройны, можете брать с них пример.
Всадницей быть — невеличке к лицу, а рослой — нисколько;
Гектор не был конем для Андромахи своей.
Если приятно для глаз очертание плавного бока —
Стань на колени в постель и запрокинься лицом.
Если мальчишески бедра легки и грудь безупречна —
Ляг на постель поперек, друга поставь над собой.
Кудри забрось вокруг головы, как филлейская матерь,
Вскинься, стыд позабудь, дай им упасть на лицо.
Если легли у тебя на живот морщины Луцины —
Бейся, как парфский стрелок, вспять обращая коня.
Тысячи есть у Венеры забав; но легче и проще,
Выгнувшись, полулежать телом на правом боку…
Публий Овидий Назой
Разнообразие — мать наслаждений.
Бенджамин Дизраэли
Не насладится муж,
Когда жене не любо наслажденье…
Аристофан
Сексуальное чувство мужчины существенно отличается от женского прежде всего своим ярко выраженным активным началом, содержащим в себе немалую долю агрессивности.
Ведь принято же говорить, что мужчина «овладел женщиной», а женщина «отдалась мужчине», и это отнюдь не условный стилистический оборот.
Мужчина — прирожденный воин, вершина счастья которого — победа.
Чувственная любовь — поле его битв.
Даже самый нежный и самоотверженный любовник не чувствую себя удовлетворенным без очевидных проявлений подчиненности, покорности женщины его воле.
Мужчина добивается благосклонности женщины, завоевывает ее, оказывающую — пусть ритуальное, но — сопротивление. И вот, сломив это сопротивление, он входит в женское тело, как победитель — в завоеванный город.
Он самоутверждается через эту победу, как в старину боярские холопы самоутверждались в постелях жен или дочерей своих повелителей, как самоутверждались многочисленные фавориты Екатерины Великой или крестьяне времен французских и российских революций, насилуя помещиц.
Подобный же мотив, несомненно, руководил большевистскими вождями, устраивавшими приемы в своих загородных резиденциях, на которые приглашались знаменитые певицы и кинозвезды. Видимо, вчерашним сапожникам или подручным слесарей безмерно льстило то, что они могут «оприходовать» во всех возможных позах женщину, которая является недосягаемым кумиром и предметом самых страстных вожделений для миллионов и миллионов мужчин.
Хотя Джон Кеннеди и не был в юности сапожником, но, по-видимому, нечто подобное он испытывал, обнимая царицу грез — Мерилин Монро.
Сексуальная потребность у мужчин обусловлена целым рядом факторов небиологического характера, однако в этой потребности долю животного влечения едва ли стоит недооценивать.
Подчиняясь могучему природному инстинкту, мужчина в своих любовных исканиях ведет себя агрессивно и бурно. При всем том, эта природная потребность не наполняет всего его психического мира. Как скоро его вожделение удовлетворено, любовь его временно стушевывается перед остальными жизненными и социальными интересами.
Рихард фон Краффт-Эбинг
Париж. Люксембургский сад. Ночь. На скамейке — мужчина и женщина.
— Пьер, — говорит она, — сними очки, ты рвешь мне чулки…
Спустя пять минут…
— Пьер, Пьер… Да послушай же меня! Надень очки, ты трахаешь скамейку!
Репортер интервьюирует жену известного летчика-испытателя:
— А вот такой вопрос: когда ваш муж выполняет фигуры высшего пилотажа, вы не волнуетесь, что он ошибется и сделает что-нибудь не так?
— Это исключено.
— Вы так уверены…
— Еще бы! Ведь вечером перед полетом мы проводим генеральную репетицию.
— В самолете?!
