Самые знаменитые ученые России - Прашкевич Геннадий Мартович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Один из главных аргументов, которые выдвигали современные Дарвину палеонтологи против его учения, была высокая степень развития древнейшей известной тогда фауны, кембрийской, иди, как ее также называли (Барранд), примордиальной. Здесь мы имеем дело с самым крупным пробелом геологической летописи – отсутствием материала для древнейшей истории Земли и населявших ее животных и растений, главным образом, вследствие метаморфизации соответствующей толщи осадочных пород. Те нормальные осадки, которые в верхней части докембрийской толщи сохранились до наших дней, доставили пока лишь очень скудную и по своему составу близкую кембрийской фауну, – таким образом, не дали существенного материала для истории жизни, но поставили новую загадку – о причинах скудости этих остатков…»
Благодаря работам Борисяка стали известны древние фауны млекопитающих из континентальных отложений Азии. Например, он подробно изучил фауну непарнопалых и парнопалых копытных из среднеолигоценовой, так называемой «индрикотериевой» фауны Казахстана. Индрикотерий, названный так, кстати, в честь сказочного зверя древнерусских легенд – индрика, был одним из самых крупных за всю историю жизни на Земле животным.
Отдельная серия палеонтологических работ Борисяка была посвящена мастодонтам, носорогам и лошадям из миоценовых фаун Казахстана и Северного Кавказа. Кроме них Борисяк изучал носорогов (эласмотериев), пещерных медведей и ископаемых моржей из более поздних, четвертичных отложений различных районов страны.
Палеонтологические работы Борисяка представляют собой блестящий анализ ископаемых организмов, проведенный методом, разработанным в свое время В. О. Ковалевским. Эти работы дали новое освещение истории развития наземной жизни на обширном европейско-азиатском материке в третичном периоде – в эпоху расцвета млекопитающих, указав при этом центры эволюции и пути расселения многих групп животных.
«В Азии, – вспоминал Борисяк, – долгое время было известно очень мало ископаемых остатков позвоночных; частью они встречены были на юге Гималаев, в Сиваликских холмах, частью доставлялись ископаемые зубы из Китая, где путешественники скупали их на базарах: они продаются в Китае в качестве медикаментов. Прошло не более двадцати лет с тех пор, как стали известны местонахождения и в других местах Азии. Так, в Белуджистане было найдено несколько отдельных необыкновенно крупных костей какого-то копытного, которое получило название белуджитерия. А через два года была сделана сенсационная находка, вернее, несколько почти одновременных находок – значительно севернее, в Тургайской области, то есть уже в пределах нашей страны.
Это было летом 1912 года.
В Тургайских степях в это время работало несколько отрядов Отдела земельных улучшений. Эти отряды имели задачей выяснение гидрогеологических условий в целях обводнения будущих переселенческих участков. Один из этих отрядов, работавший под начальством горного инженера Матвеева, подобрал на реке Кара-Тургае несколько очень крупных зубов, гигантский позвонок и такую же копытную фалангу. И в то же лето участник другого такого же отряда, студент Горного института Гайлит, несколько западнее Кара-Тургая, на реке Джиланчике, нашел богатые костями слои, в которых он набрал довольно значительное количество остатков носорогов и мастодонтов.
Все эти остатки были доставлены в Геологический музей Академии наук, который в ближайшее же лето (1913 год) командировал того же Гайлита, проявившего большой интерес к своей находке, в качестве «охотника за ископаемыми» для дальнейших розысков и раскопок в обоих местах.
Тургайская область занимает часть киргизских степей, населенных кочевыми киргизами. Степь представляет волнистую равнину, с разбросанными по ней солеными и пресными озерами, заросшими камышами, которые населены множеством водоплавающих птиц. Гайлит снарядил караван, нанял киргизов в качестве рабочих вести раскопки и отправился в путь. По дороге он разговорился с киргизами, которые во время кочевок хорошо изучили свои степи и знали интересные особенности всех их уголков. Киргизы рассказали ему, что они видели скопления костей более крупных, чем на Джиланчике, к югу от этой реки, на берегу большого соленого озера Челкар. Там была большая битва великанов, говорили они, и кости их теперь лежат разбросанные по берегам этого озера.
Гайлит увлекся рассказами киргизов и повернул экспедицию на Челкар.
Это было, конечно, большим проступком с его стороны – изменить намеченное задание, но он не мог противостоять желанию подобрать и «кости великанов».
На Челкаре действительно оказалось нечто в высшей степени интересное.
Кости в полтора и более метров длины, цельные и в обломках, так увлекли нашего охотника, что он провел здесь все время, пока не иссякли все данные ему средства. Кости были очень хрупкими и с ними было много возни. Приходилось каждую обделывать особым глиняным кожухом. Для этого мягкую глину, которую брали тут же на склоне, смешивали с травой (для прочности) и толстым слоем накладывали на кость, по мере того, как ее освобождали от глинистого песчаника, в котором она находилась, пока, наконец, вся кость не представляла толстую цилиндрическую или округлую (смотря по форме) болванку. Караван вез доски для ящиков, так как в степи их негде было достать: по форме костей делались ящики, и кости запаковывались в них, в сено и солому.
Об экспедиции не было никаких сведений все лето, так как поблизости от нее не было никаких почтовых учреждений. Наконец, Гайлит вернулся и с торжеством заявил, что он привез целого мамонта. Велико было разочарование, вызванное этим рассказом: его посылали для сбора совершенно новой, неизвестной до того фауны, а вместо нее он привез давно и всем известного мамонта, остатков которого и без того много в наших музеях.
Но вот пришли и ящики. И хотя «мамонт» и не представлял особого интереса, все же надо было посмотреть, что это за кости. Раскупорили один из самых крупных длинных ящиков, сняли крышку, но вынимать кости не пришлось: глиняная култышка по дороге растрескалась и грозила совсем рассыпаться вместе с костью. Предстояло препарировать тут же в ящике: понемногу осторожно снимать глиняную корку и осторожно склеивать и уплотнять (пропитывать шеллаком) обнаженную часть кости, – работа исключительно кропотливая, чисто мозаичная. С первых же шагов препарировки обнаружились такие признаки кости, которые позволили с уверенностью сказать, что это не мамонт. Это было какое-то совершенно новое гигантское животное.
Разочарование сменилось острым интересом, который удесятерил внимание и осторожность при препарировке.
На этой работе – препарировке скелета индрикотерия, этого нового гигантского животного, родственного упомянутому выше белуджитерию, – создался наш кадр опытных препараторов. Высящийся ныне в геологическом музее скелет индрикотерия (5 м высоты) с его, как из мозаики, склеенными костями, тем не менее сохранившими правильную естественную свою форму, навсегда останется памятником этой гигантской работы – школы…»
Таинственному зверю – вымершему халикотерию, очень своеобразному непарнопалому копытному из третичных отложений Центрального Казахстана, была посвящена специальная монография Борисяка.
Хотя халикотерий и был отнесен к непарнопалым, вместо копыт он имел когти и еще ряд особенностей в строении скелета, которые сильно отличали эту группу от всех других известных палеонтологам представителей копытных. Например, халикотерий имел очень длинную шею, столь же сильно удлиненные передние конечности, а задние конечности наоборот были у него короткие и массивные. Особенно сильно развитыми когтями были при этом снабжены передние конечности халикотерия.
Борисяк тщательно восстановил все особенности вымершего зверя.
В итоге он пришел к выводу, что халикотерий зверь умел вставать на задние конечности, передними при этом опираясь о ствол дерева, подобно тому, как это делают козы, когда объедают листья кустарников и невысоких деревьев. Коготь второго пальца на передней конечности у халикотерия представлял собой как бы специальный мощный «крючок», позволявший животному крепко цепляться за ствол дерева.
