Подстрелите обезьянку! Секреты нового мышления в бизнесе - Тернер Колин (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Чтобы понять, насколько вы верны своей природе, проанализируйте, как вы ведете себя по отношению к окружающим. Расточая лицемерные улыбки в адрес тех, кто не вызывает у вас ни малейшей симпатии, и принимая участие в заведомо неинтересных для вас разговорах, вы демонстрируете конформизм. Присмотритесь к своим непроизвольным мышечным реакциям, которые отражают внутренний дискомфорт, обусловленный тем, что вы отказались быть самим собой. Естественность мыслей и поступков служит источником внутренней силы; напряжение, необходимое для исполнения навязанных нам ролей, ослабляет.
Спонтанность и непосредственность возвращают утраченную изначальную сущность; они служат мерой того, насколько мы движимы внутренним побуждением и не подчиняемся обстоятельствам. Решения, продиктованные истинным проявлением спонтанности, всегда оказываются безошибочными. Увы, современный мир находится во власти конформизма. Увлеченные соперничеством, мы перенимаем чужие правила игры, постепенно утрачивая способность к спонтанному реагированию.
Конформизм делает нас уязвимыми для самых тривиальных житейских проблем: например, поводом для беспокойства может стать несоответствие гардероба или жилища общепринятым нормам. Подчиняясь диктату большинства, мы добровольно ограничиваем свою свободу. Не будет преувеличением сказать, что отречение от индивидуальности и свободы выбора лишает права называться человеком.
Те, кому, несмотря на давление общества, удалось сохранить независимость мышления и верность своему пути, неизбежно выделяются из толпы. Когда нонконформистам удается открыть те двери, которые, согласно всеобщему мнению, прочно заперты, общество вынуждено признать их правоту и прекратить нападки. Периодически признавая свои ошибки, оно, тем не менее, не желает учиться на них; поэтому в глазах большинства те, кто превыше всего ставит свободу самовыражения, всегда выглядят глупцами, тогда как жадно впитывающие последние веяния считаются вполне разумными людьми.
– Но ведь эта работа тебе не по душе! – в отчаянии воскликнул Гань Доу, обращаясь к своему двоюродному брату Вану. – К тому же последние годы ты провел на чужбине. Ты всегда говорил, что семейный бизнес тебя не интересует; почему же теперь, когда управляющий Ди Лу заболел, ты решил заняться отцовским делом?
– Ответ очень прост, Гань, – ответил Ван. – Я – старший в семье, и это налагает на меня определенные обязательства. К тому же такова воля отца.
Торговец Янь случайно оказался свидетелем разговора между племянником и сыном своего старого друга. Он счел своим долгом предупредить Доу:
– Стоит ли рисковать, доверяя им дело теперь, когда Ди Лу расхворался, если они не ладят?
– Друг мой, – ответил старый Доу, – ты ведь знаешь, что я всегда мечтал ввести старшего сына в семейное дело. Временное отсутствие Ди Лу дает мне шанс для этого. Мне кажется, ты преувеличиваешь риск: я во всем могу положиться на Ганя, который служит у меня с детства и прекрасно знает все тонкости ремесла. Даже Ди Лу не сравнится с ним! В случае осложнений Гань всегда сможет помочь Вану советом.
– Прости за любопытство, – заметил Янь, – но напрашивается вопрос: отчего бы тебе просто не довериться Ганю?
– Но я ему и так доверяю! Я надеюсь, что большая ответственность и полномочия, связанные с должностью управляющего, помогут мне убедить старшего сына вернуться в торговый дом Доу.
– Однако, – сказал Янь, – как правило, возведение в высокую должность служит наградой за выдающиеся заслуги, а не наоборот… Что ж, остается надеяться, что власть не слишком вскружит Вану голову. В любом случае, я от души желаю, чтобы эта рискованная затея не стоила тебе слишком дорого!
Вскоре Яню пришлось отправиться по торговым делам в провинцию Чжао. Возвратившись через три месяца, он узнал, что за это время торговый дом Доу пришел в упадок, близкий к полному краху. Ему рассказали, что Ван, мало интересуясь тонкостями вверенного ему дела, растратил деньги. Кроме того, неуважительное отношение безответственного Вана к клиентам, а также его нежелание прислушиваться к советам двоюродного брата привели к тому, что один из основных клиентов разорвал договор.
– В этом нет моей вины! – оправдывался Ван, недружелюбно поглядывая на брата. – Ведь если бы Гань своевременно продлил договор, то клиент не смог бы разорвать его.
– Ты, я вижу, не только не признаешь ошибку, но еще и пытаешься опорочить двоюродного брата, – укоризненно промолвил отец. – Ведь продление договоров – твоя обязанность! А наш капитал? Как посмел ты растратить деньги?
– А чего вы ожидали? – сказал Ван. – В случившемся повинен не я, а вы, отец. Мог ли я заслужить истинное уважение в качестве управляющего, не зная тонкостей этой должности?
Возможно, понятие об ответственности следовало бы преподавать первоклассникам прежде чтения, письма и арифметики. Но так как с самых ранних этапов формирования личности нас приучают не столько отвечать, сколько реагировать, мы начинаем руководствоваться принципом «страшен не проигрыш, а невозможность обвинить в нем другого». Мы с энтузиазмом приписываем себе общую заслугу и с не меньшим упорством стараемся переложить вину за неудачу на других.
Эта противоестественная привычка – следствие неверным образом направленного стремления раньше достичь результата, свести к минимуму возможный риск и обеспечить себе уверенность в завтрашнем дне, переложив на других ответственность за собственную жизнь. Не парадокс ли: борясь за экономические свободы, требуем от правительства гарантий финансовой стабильности; сопротивляясь вмешательству полиции в частную жизнь, возмущаемся бездействием властей перед лицом разгула преступности; желая в как можно большей степени влиять на принятие решений, хотим в то же время нести как можно меньшую ответственность за возможные негативные последствия. Но дело в том, что нет большего риска, чем тот, на который мы добровольно идем, стремясь обеспечить свою безопасность с помощью кого-то другого.
Лишь взяв на себя всю полноту ответственности за все свои жизненные достижения и промахи, мы сможем полностью реализовать заложенные в нас возможности. Лишь тогда мы будем чувствовать себя уверенно и научимся эффективно откликаться на сложные ситуации, что бы ни было их причиной. Перекладывая же вину за неудачу на других, мы отдаем свою силу тем, кому, по нашему мнению, обязаны теми или иными обстоятельствами.
Принимая полную ответственность за все происходящее с вами в жизни, вы безоговорочно признаете, что ничего случайного в вашей жизни нет, что всё в ней – следствие ваших решений и несет в себе урок, который вы решили себе преподать. Таким образом, даже самые абсурдные стечения обстоятельств и непредвиденные несчастья должны рассматриваться как материальное проявление ваших мыслей. Научившись этому, вы позволите своему духу ответственности укрепиться, и сама мысль о том, чтобы обвинить кого-то в своих неурядицах, станет для вас невозможна.
Со всем этим не так-то просто свыкнуться, ведь для этого потребуется взвалить на себя все происходящие с нами неприятности. А если принять во внимание то, насколько глубоко укоренилось в нас мировоззрение, нашептывающее нам: «Если что – мы ни при чем», мысль о переменах в себе становится и вовсе невыносимой. Свидетельством тому – растущая армия адвокатских и страховых контор. Но метафизически мы отдаем частичку своей силы всякий раз, когда высказываем упрек или избегаем ответственности.
Поэтому гораздо разумнее признать, что во все жизненные ситуации мы попадаем по собственной воле. И как правило, то, насколько ответственно человек подходит к своему делу, напрямую связано с тем, насколько он его любит и в нем преуспевает.
Ответственность за свои поступки следует принимать всегда, независимо оттого, добровольны они или нет. Но когда мы действуем по собственному желанию, это сделать намного легче. Добровольная ответственность влечет за собой такой пересмотр отношения к себе, вследствие которого человек начинает неизменно относиться к себе как к начальнику и работнику в одном лице. Он сам себе председатель правления и исполнительный директор, подписавший пожизненный контракт на работу в собственной компании с одним-единственным работником в штате.
