Когда туфли не жмут. Беседы об историях Чжуан-цзы. - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Князь сказал: "Давно умерших".
И действительно, любая религия пытается доказать, что ее авторитеты очень-очень стары, древни. Спросите индуистов, и они скажут, что их Дхарма санатана не имеет начала. Они — самые хитрые, они говорят, что начала вообще нет, так что вы не сможете доказать, что ваша религия более древняя, чем их. Они с этим покончили: начала нет. Они говорят, что Веды — самые древние, и они думают, что если вы можете доказать, что Веды самые древние, значит они самые авторитетные.
Почему-то ум думает, что чем старее вещь, тем она лучше, будто истина — это вино: чем старше, тем лучше. Все интерпретации не что иное, как наливание старого вина в новые бутылки. Истина — не вино, истина вообще не похожа на вино, она как раз противоположна: чем она новее, чем свежее, чем моложе, тем глубже. Живое более глубоко, мертвое — поверхностно, это пыль, оставленная прошлым и не что иное.
Но индуисты доказывают, что их Веды очень-очень стары, и они все дальше отодвигают дату составления Вед. И они очень сердятся, если кто-то доказывает, что они не так стары. Тогда они думают, что вы нерелигиозны, что вы сошли с ума.
Спросите джайнов: они доказывают, что их тиртханкары старше, чем Ве,ам, и у них есть основание, так как их первый тиртханкар упоминается в Риг-Веде. так что это ясное доказательство. Если первый тиртханкар с почтением упоминается в Риг-Веде, это показывает, что он должен быть давно мертв, иначе как вы выскажете столько почтения к живому человеку? Он не только упомянут, но упомянут с почтением, как бог, что означает, что он должен быть мертв по меньшей мере 5 тысяч лет. Только тогда человек становится богом.
И джайны говорят, что их религия самая древняя. И это пытается сделать любая религия. Зачем это усилие доказать, что вы самые древние? Затем, что ум верит в смерть, ум верит в прошлое. Ум — это не что иное, как прошлое. Поэтому вы думаете, что ваш ум будет более великим, если ваш авторитет древний, так как чем больше промежуток времени, накопление традиций, тем длиннее протяженность ума, чтобы он мог двигаться. Уму нужно время для движения, и ум — это не что иное, как аккумулированное прошлое, поэтому вы имеете больший ум, если ваше прошлое больше, и у вас меньший ум, если ваше прошлое не так велико. Вот почему все старые традиции, страны и расы всегда смотрят на американцев, как на детей, так как у них нет прошлого, — лишь 3 сотни лет.
Разве это прошлое? Три сотни лет? И не только это. Если вы последователь мастера, и он говорит, что ему 500 лет, он соберет больше последователей.
Я слышал, что ходят слухи о ламе из Тибета, которому тысяча лет. Его посетил один англичанин, который приехал из Лондона только за этим, — ведь ламе тысяча лет. Это редкость. Он посетил ламу, и не мог этому поверить — человек выглядел не более, чем на 50 лет. Поэтому он начал узнавать. Он спросил главного ученика ламы: "Правда ли, что вашему мастеру тысяча лет?" Ученик сказал: "Я не могу сказать, потому что я с ним всего 300 лет".
Но это так: чем старше вещь, тем больше у нее авторитет. Даже если кто-то говорит, что возраст его гуру 150 лет, вы вдруг чувствуете, что это нечто очень ценное. Вы думаете, что нечто становится ценным, просто становясь старым. Вам может быть 150 лет и вы просто 150-летний старый дурак, так как возраст не может принести мудрости, он с ней не связан, наоборот, дети более мудры и таковыми они и должны быть.
Бог не может ошибаться, а он всегда убивает стариков и заменяет их детьми. Это означает, что он верит в детей больше, чем в стариков. Стариков нужно выбросить, избавиться от них, теперь их нельзя использовать. Бог верит в новое, а человек — в старое. Бог всегда верит в новый лист, вот почему опадает старый. И он заменяет его новым, свежим, молодым. Бог вечно молод и нов, и такова же религия, но авторитеты... Вы не можете верить в авторитет Бога.
Если вы посмотрите на божественное творчество вокруг себя, вы всегда почувствуете, что он выглядит немного безумным, так как к тому времени, когда человек становится мудрым, он его извлекает. Вам исполнилось 90 лет, вы прожили свою жизнь, прошли через все ее стадии, много узнали, накопили опыт, и к тому времени, когда вы стали мудры, он вам говорит: "Давай, уходи из жизни". И он заменяет вас на малое дитя, вас сменяет маленький ребенок, который ничего не знает.
Похоже, что он больше любит невинность, а не знание, и больше любит свежие листья, чем старые, поблекшие. И так это и должно быть, так как жизнь должна быть молода, и если он — вечная жизнь, он должен быть вечно молодым. Вот почему индуисты никогда не изображают Кришну или Раму старыми. Это символично, они всегда молоды.
Видели вы портрет Рамы, на котором он выглядел бы очень старым? Или Кришны с посохом в руке, опирающегося на него? Он прожил 80 лет, он был стар, но индуисты просто отбросили идею изображать его старым, так как если вы смотрите на Бога, он всегда молод, а религия всегда свежа, совсем как невинный малыш, как утренняя роса, как первая звезда на вечернем небе. Но тогда Бог не может быть авторитетом, так как авторитет означает груз прошлого. — без груза прошлого авторитета не создать.
Фынь спросил: "Живых или мертвых?" Князь ответил: "Уже давно умерших". "Тогда, — сказал колесник, — вы читаете лишь грязь, которую они оставили после себя".
Когда вы слишком заняты прошлым, вы заняты грязью, могила-ми, вы — гробокопатель, вы живете на кладбище, вы уже не часть того живого явления, которое является жизнью.
Князь заметил: "Что ты можешь об этом знать? Ты — лишь колесник. Лучше тебе дать мне хорошее разъяснение, иначе ты умрешь".
Князь не мог поверить собственным ушам, что обычный колесник может учить его мудрым вещам. Люди, которые готовы учиться, готовы учиться откуда угодно. Этот человек готов учиться у мертвых авторитетов, но не у живого колесника. А я говорю вам, что живой колесник лучше, чем мертвый царь, так как он жив. Никто ему не поклоняется, но Бог все еще верит в него, поэтому он жив.
Князь очень разгневался, он сказал: "Лучше тебе дать мне хорошее разъяснение, иначе ты умрешь".
Колесник сказал: "Давайте посмотрим на дело с моей точки зрения. Когда я делаю колесо, если я не очень стараюсь его подогнать, оно отваливается, а если я слишком упорствую, оно не подходит. Но если я ни не очень стараюсь, на слишком упорен, тогда оно подгоняется точь-в-точь. Работа получается такой, какой я и хотел, чтобы она была. Вы не сможете объяснить этого словами, — вы должны знать, каково это".
Колесник говорил: я не знаю об авторитетах и экспертах. Давайте взглянем с моей точки зрения. Да, я —лишь колесник, но я знаю свое ремесло и кое-чему из него научился. Это мастерство и такое тонкое и деликатное, что его невозможно объяснить словами.
Если вы впадаете в крайности, колесо никогда не выйдет таким, как надо. Вы должны оставаться как раз посередине. И как вы объясните это словами? Спросите канатоходца, — как он может разъяснить вам это словами? Каким образом он идет по канату, натянутому между двумя горами, над долиной, там. где если он упадет, то упадет навсегда и погибнет? Как он идет по канату? Может он рассказать это словами? Он скажет: "Если я слишком сильно наклоняюсь вправо, я немедленно должен выровняться и склониться влево. Если я слишком наклоняюсь влево, тогда я должен наклониться вправо, в противоположном направлении, чтобы уравновеситься."
Это может быть записано, но не натягивайте канат и не отправляйтесь в прогулку по нему, лишь прочитав это, потому что вы никогда не вернетесь назад. Ведь это не вопрос интеллектуального знания, это вопрос чувствования всем вашим существом: насколько наклоняться? И не может быть ни одной фиксированной формулы — каждая личность отлична. Это будет зависеть от человека, от веса, от роста и от ситуации, от дующего ветра. И это будет зависеть, от внутреннего ума. Вы должны будете это почувствовать, вы не сможете иметь фиксированную формулу и следовать ей. Вы должны будете научиться этому через мастера. Вы не сможете пойти в колледж и научиться этому.
