Путешествие Сократа - Миллмэн Дэн (книги без регистрации txt) 📗
Приставив колено к массивной груди гиганта и поигрывая ножом у его щеки, Стаккос спросил:
— Так чем мы закончим нашу встречу? Выбор за тобой — хочешь, еще одну щеку порежу, а хочешь — руку прочь, чтобы того... не кренило в другую сторону.
— Поступай как знаешь, — только и сказал однорукий гигант. — Но я все равно поеду следом за тобой, хочешь ты того или нет. И буду рядом, пока сам не решу уйти.
— Ух ты, слова-то какие нашел! Ты, гляжу, мастер не только кулаком махать. Что ж, рядом так рядом. Давай руку, раз уж я ее не отхватил.
И Стаккос протянул ему руку, чтобы помочь подняться с земли. Но Королёв, словно пружина, вскочил и уже был на коне. По дороге у них завязался разговор, не слишком похожий на дружескую беседу. Скорее это был сговор сообщников.
Стаккос спрашивал о его жизни напрямую, без околичностей, и так же просто отвечал ему Королёв. Откуда шрам? Пацаненком сам себя порезал, чтоб не звали мазунчиком. Когда руку потерял? Три года назад, повздорил с мужиком в трактире, а тот возьми да и схватись за топор.
— Я-то сам не душегуб, — просто сказал Королёв, — но пришлось его жизни лишить, уж больно топором размахался.
Но, прежде чем расстаться с жизнью, мужик так рубанул его топором, что Королёв посчитал бесполезной тратой времени возиться с раной. Того гляди, загноится. Чтобы этого не случилось, он взял тот самый топор — хозяин его к тому времени уже валялся под лавкой со сломанной шеей — и доделал то, с чем не справился мужик. После этого у него еще хватило сил подойти к жаровне и сунуть обрубок в горящие угли.
—Сам после этого чуть концы не отдал, — кивнул своим воспоминаниям Королёв, — но ничего, как видишь, жив остался.
Чем дольше они ехали, тем больше убеждался Стаккос, что у них с Королёвым много общего. И тот рано ушел из дому, но распространяться об этом не захотел, сказал только:
— Набедокурил я. Стали меня все бояться.
— И что, на порог указали?
— Не-а... — покачал головой тот. — Как-то просыпаюсь я утром, а дома никого... ушли. Во как.
Он потянул коня за узду и пристально взглянул на Стаккоса:
— Ты слушать — слушай, а болтать не моги. Так и порешим: кому сболтнешь лишнего про меня, оставлю без языка. Или ты меня без руки. Но теперь я уже умный. Знаю, как с тобой надо драться.
Стаккос так же спокойно ответил на его взгляд, не отводя глаз, и у Королёва все похолодело внутри. Впервые в своей жизни он узнал, что такое страх — чувство, неведомое ему до той поры. Он отвел глаза и добавил еще одно условие:
— С женщинами я не прочь... того... повозиться. Так что ежели будем кого брать в полон...
— А на что нам эти пленные, подумай сам?
— Раз так, тогда сначала женщин — мне, а потом можно и головы с плеч. Согласен?
— А отчего ж и нет? — ухмыльнулся Стаккос. Королёв хочет женщин — будут ему женщины. Стаккосу нужна власть. И она будет принадлежать только ему.
Так они и договорились. Шло время, и к этим двоим, что заключили между собой соглашение на большой дороге, стали подтягиваться такие же, как они. Словно мухи на навоз, слетались они отовсюду, привлеченные невиданным прежде казачеством, во главе которого стояли некий атаман Стаккос и его «рука» — свирепого вида однорукий великан.
.17.
Пришел февраль. В один из дождливых дней, которые иногда случаются в Петербурге в эту пору года, утром, когда они уже собирались вставать, Аня прошептала:
— Сергей, я должна тебе сказать что-то очень-очень важное.
— Моя дорогая, для меня важное все, что ты мне говоришь.
Она шутливо толкнула его локтем:
— Это важнее. Ты слушаешь? В самом деле слушаешь?
Он повернулся к ней, сквозь сон припоминая, что вчера, после работы, руки так и не дошли починить раковину на кухне.
— А что, разве такое когда было, чтобы я тебя не... Но она не дала ему договорить, прижав палец к его губам.
— Внутри меня началась новая жизнь. Я чувствую, что ношу ребенка.
Сергею показалось, что он ослышался. Для него это было так же неожиданно, как если бы Аня заявила, что может летать по воздуху.
— Ребенок? — переспросил он. — То есть наш с тобой ребенок?
Аня только засмеялась в ответ.
— Не припоминаю, чтобы кто-то еще принимал в этом участие!
— Когда ты это поняла?
— Я начала догадываться еще в январе, но решила пока не говорить... Мало ли что. Все произошло вскоре после того, как мы поженились. Может, даже в нашу первую ночь, — сказала она.
Потрясенный ее словами, он потянулся к ней, прикоснулся пальцами к ее животу.
— А он шевелится? Можно, я послушаю, как он шевелится?
Аня в притворном ужасе закатила глаза.
— Ах, Сергей Сергеевич, вы себя считаете таким умным, а на самом деле такой глупый! Дайте нам еще несколько месяцев, и тогда мы начнем брыкаться, как наш папочка... А пока... Пока что он не больше твоего кулака, вот так-то.
— Хм... ты сказала, он? Аня наморщила лоб.
— А что, чем тебе мальчик...
— Да будет мальчик! — торжественно объявил Сергей, стараясь отогнать от себя мысль, каково ему придется в роли отца семейства. — Начнем с мальчика, а потом... потом... А твоя мама уже знает?
— Само собой — нет! Кто, по-твоему, о таком должен узнавать первым?
— Нужно и ей, и Андрею немедленно сообщить об этом. И о том, что наш сын должен родиться в Америке!
Аня прижалась к нему.
— Да, в Америке...
— Хорошо бы, если б это и в самом деле оказался мальчик. Я займусь его воспитанием, научу его всему, что знаю сам... Как выживать в дикой природе...
Аня тихонько засмеялась:
— Сергей, давай не будем бежать впереди паровоза. Не успело дитя родиться, а мы уже для него все распланировали. Вот представь себе, что это будет не он, а она?
Но его глаза еще больше расширились, когда он представил себе эту возможность:
— Дочь? Да еще такая грациозная, как ее мать? Тогда она точно будет балериной!
Аня с замиранием сердца слушала его. Она вся светилась от счастья:
— Сергей, а еще говорят, что чудес не бывает. Четыре месяца тому ты даже не знал, что я жива. А сейчас ты уже в своих планах видишь нашу дочь примой в Мариинском...
— Аня, — мягко перебил он ее. — Не будет никакого Мариинского — наша дочь вырастет в Америке...
— Конечно, Сергей, конечно. Это так, просто к слову пришлось. А в Америке, кстати, — там есть балет?
— Надо думать, есть. А еще горячая вода на кухне и туалет в квартире...
— Неужели мы скажем «прощай» походам за водой к колонке на углу? И больше не придется вниз по лестнице идти в туалет? Или греть воду на примусе, чтобы принять ванну? — спросила Аня. — Если так, то я готова хоть сейчас плыть за море! О Сергей, если это сон, то я не хочу просыпаться!
Он обнял Аню так нежно, что она засмеялась счастливым смехом:
— Можешь обнять меня сильнее, я не сломаюсь, — сказала она, крепко сжав его в объятиях прежде чем выскользнуть из постели.
Они сговорились, что Валерии обо всем расскажут только тогда, когда Сергей вернется с работы и они все соберутся вместе за обеденным столом.
Этим вечером, когда Валерия и Аня подавали на стол, Сергей сидел молча, но с такой счастливой улыбкой, что Андрей наконец не выдержал:
— Что-то ты сияешь сегодня, словно новый медный грошик! Случилось что-то хорошее? А ну давай, выкладывай!
Валерия, которая уже обо всем успела догадаться по Аниному выражению лица, затаив дыхание, ждала, чтобы они сами подтвердили ее догадки.
Услышав новость, она, не в силах сдержать чувств, выбежала на кухню.
Сергей непонимающими глазами посмотрел на Аню. Она тут же бросилась вслед за матерью. Вскоре она вышла к мужчинам со счастливой улыбкой и, смахнув нечаянную слезу, объяснила:
— Не волнуйтесь. Мама просто не хотела, чтобы мы
видели слезы на ее глазах, пусть даже слезы радости. Она взялась готовить для нас медовый пирог — отпразднуем прямо сейчас.
