Развитие разума: книга вторая - Торсунов Олег Геннадьевич (читать книги .txt) 📗
ЧИТАТЕЛЬ: У меня по этому поводу другое мнение.
АВТОР: Вы не одиноки в своём мнении. Большинство ученых, изучающих грубую материю, считают, что вера — ерунда, а ум и разум тем более! Они уверены, что ум и разум — всего лишь комбинации нервных импульсов и что наука начинается с эксперимента, а не с веры в знание. Поэтому то, что невозможно подтвердить привычными материалистическими способами, в такой науке часто просто «зарубается».
ЧИТАТЕЛЬ: И это правильно.
АВТОР: Но если проанализировать логику принципиально новых открытий, то все они, без исключения, вступают в противоречие с этим «незыблемым» постулатом материалистически настроенных ученых.
ЧИТАТЕЛЬ: В чём же состоит логика новых открытий?
АВТОР: Сначала ученый с помощью разума должен открыть истину и сильно поверить в неё. Затем ученый долго вынашивает в уме, как применить идею сделанного им открытия на практике. И только спустя какое-то время ставится окончательный эксперимент, подтверждающий это открытие. Как видите, в основе открытия лежат вера в знание и разум ученого, а не эксперимент! Вера в знание, а также деятельность ума и разума постепенно приводят ученого к возможности подтвердить открытие с помощью эксперимента. Поэтому сама идея экспериментального развития науки просто абсурдна. Науку развивают не экспериментом, а верой в открываемое знание, разумом и умом; а эксперимент проводится лишь для того, чтобы объяснить то, во что ученый поверил.
ЧИТАТЕЛЬ: Тем не менее современный научный подход состоит в том, что для доказательства новой истины сначала нужно провести эксперимент. Если прямой эксперимент поставить невозможно, значит, предмет открытия считается ненаучным, а вера учёного объявляется фантазией. И такой подход в какой-то степени работает, так как многие изобретения можно сразу проверить на практике!
АВТОР: Согласен, такой подход работает, если науку развивать вширь и не пытаться открыть ничего принципиально нового. Так, например, можно изобрести новый вид велосипеда и немедленно проверить, как он ездит. С таким же успехом можно создать новую модель машины или придумать новую сковородку, чтобы при жарке ничего к ней не прилипало. Однако если говорить о развитии науки вглубь, то как без принципиально нового осознания можно поставить эксперимент над тем, что ещё не познано?
ЧИТАТЕЛЬ: В смысле?
АВТОР: Как можно потрогать то, что ещё не изведано! Как можно пощупать электрон с помощью пинцета? Как можно увидеть вакуум? Как можно грубыми приборами измерить что-то гораздо более тонкое, неизведанное и потому неуловимое?
ЧИТАТЕЛЬ: Но тем не менее наука всё же как-то открыла электроны, протоны, нейтроны! Тогда ведь не было приборов, чтобы увидеть их, зарегистрировать и измерить?
АВТОР: Вот именно: «наука как-то открыла» электроны; вопрос в том — как! Сначала, ещё до открытия электрона, появилась гипотеза, родившаяся в разуме гениального ученого. Эта гипотеза помогла ему обрести веру, что идея существования электрона действительно работает в природе. Дальше, наблюдая за явлениями природы, ученый, открывший электрон, долго пытался своим разумом понять, сохраняя веру в открытие, как применить его на практике. Если бы у учёного не было крепкой веры в идею существования электрона, то этот поиск закончился бы неудачно. И при чем тут эксперимент? Истина состоит в том, что науку двигают вера в новое понимание вещей и разум ученого!
ЧИТАТЕЛЬ: Пока я не до конца понимаю вашу логику.
АВТОР: Что тут непонятного? Только с помощью веры, работы разума и ума создаются принципиально новые модели научной мысли. Эти модели приводят к появлению новых теорий. Новые теории со временем открывают возможность создания принципиально новых приборов. Затем эти приборы подтверждают, что открытое вещество действительно существует. Как видите, во всём процессе открытия эксперимент стоит на самом последнем месте!
ЧИТАТЕЛЬ: Возможно, что это так. И что из того?
АВТОР: Если это всё так, то можно ли согласиться с утверждением, что наука строится на эксперименте? На самом деле наука строится на вере в знание и на работе разума и ума ученого! Только спустя определённое время, после многоступенчатого анализа научной мысли, приведшей к открытию, оно проверяется или подвергается измерению! Так что остаётся непонятным, почему официальная наука так несерьёзно относится к таким понятиям, как вера в знание, ум и разум, считая их глупыми и несерьёзными комбинациями нервных импульсов?
ЧИТАТЕЛЬ: А как именно происходило открытие электрона, на котором вы основываете свои рассуждения?
АВТОР: Хорошо, давайте поговорим об открытии электрона. Этому открытию предшествовало определенное развитие научной мысли. Но без веры гениального Томсона в идею существования электрона никто не смог бы совершить революцию в понимании природы электрического тока.
ЧИТАТЕЛЬ: Как же всё это произошло?
АВТОР: Многие столетия моряки любовались свечением кончиков мачт перед грозой, не понимая, что это за чудо такое. Затем ученые начали изучать это свечение, экспериментируя с различными газами. Само явление свечения газа при прохождении через него электрического тока было обнаружено и впервые исследовано в 1838 году М. Фарадеем.
ЧИТАТЕЛЬ: Да, я слышал об этом.
АВТОР: Итак, открытие Фарадея заинтересовало многих прогрессивных людей и заметно способствовало усовершенствованию техники электрического разряда в газах. Поэтому через 20 лет после открытия Фарадея немецкий физик и изобретатель Генрих Гейсслер (1815–1879) показал, что цвет свечения при разряде зависит от природы используемого газа. Он смог продемонстрировать это, впаяв в стеклянную разрядную трубку два металлических электрода. На примере этой трубки Гейсслер исследовал различные газы, и все они давали своё свечение в трубке.
Затем важную роль для изучения величины разряда в разреженных газах сыграло изобретение манометра, который стали использовать для измерения низкого давления газов (Г. Маклеод). Кроме того, ряд усовершенствований в строении разрядных трубок внес английский исследователь Уильям Крукс (1832–1919). Его исследования доказали, что существуют лучи свечения газов, которые к тому времени уже назвали катодными лучами (1879). «Круксовые трубки» получили широкое применение в различных лабораториях, все учёные стали одновременно изучать природу катодных лучей, искренне думая, что это обычные электромагнитные волны.
ЧИТАТЕЛЬ: Всё это интересно, но при чем тут Томсон и электроны?
АВТОР: Немного терпения, мой друг. Затем гениальный ученый Дж. Дж. Томсон сначала выдвинул, а затем достоверно доказал корпускулярную природу катодных лучей. Однако его открытие не привело к революции в умах ученых, по-прежнему упорно принимавших движение электронов за электромагнитные волны. Среди сторонников этой концепции были такие святила научной мысли, как Генрих Герц, Филипп Ленард и др. Итак, спустя 40 с лишним лет кропотливой исследовательской работы и после многочисленных экспериментов открытие электрона так и не состоялось! Поэтому ваша идея о том, что эксперимент лежит в основе научного открытия, не выдерживает критики.
ЧИТАТЕЛЬ: И что же дало толчок открытию электрона?
АВТОР: Вера гениального ученого! В 1881 году, ещё в начале своей научной деятельности Дж. Дж. Томсон понял, что электрически заряженная сфера увеличивает свою инертную массу на определенную величину, зависящую от величины заряда и от радиуса заряженной сферы. Тем самым он ввел понятие электромагнитной массы (массы электрона). Однако это открытие не слишком встряхнуло научную мысль, но ученый верил в свою концепцию и по-прежнему продолжал свой нелегкий труд по доказательству существования электрона.
Так, полученное им отношение величины заряда к радиусу заряженной сферы было использовано для оценки размера электрона как частицы. В результате дальнейших исследований он окончательно убедился в том, что масса электрона имеет не волновую, а электромагнитную природу. Использованный подход убедил учёного в том, что электрон — это частица (а не некие волны, как полагали его современники), размеры которой в сотни тысяч раз меньше размеров атома. Хотя мало кто принял подобную идею, Томсон продолжал верить в неё и по-прежнему вынашивал своё открытие в уме. Это вынашивание длилось 22 года!
