Молот ведьм - Инститорис Генрих (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Помимо юга Франции катарство нашло последователей и в северной Италии, где действовали те же экономические факторы, что и в Лангедоке. Кроме того, в Италии на антицерковное настроение влиял и политический момент. Враги светской власти папы не хотели подчиняться Риму и стремились либо к независимости, к созданию в северной Италии ряда маленьких государств, либо, если независимость была невозможна, к усилению императорской власти за счёт папской.
Как всякая ересь, катарство подлежало в первую очередь церковному суду, приговоры которого до XI века, до появления катарства, часто ограничивались духовными наказаниями, как-то: епитимией, временным отлучением от церкви, иногда пожизненным, не дававшим возможности получить причастие даже на смертном одре. Правда, церковь время от времени побуждала светские суды выказывать свою благочестивую суровость (pius rigor) в отношении еретиков и применять к ним смертную казнь, и государственные суды покорно подчинялись этому требованию. Но такие обращения носили скорее эпизодический характер, и лишь с появлением катаров церковь потребовала, чтобы все суды, безразлично духовные или светские, встали на защиту попираемой церкви и во имя истребления ереси заклинала весь христианский мир не останавливаться ни перед чем и широко применять всю мощь своей карающей власти. Так как в катарской ереси были налицо элементы, сближавшие её будто бы с колдовством, ибо катары превозносили силу дьявола и приписывали ему господство над материальным миром, то карательные органы решили подвергать катаров тем наказаниям, каким они подвергали наиболее закоренелых колдунов, зловредителей. И в 1022 г. в Орлеане была, по распоряжению французского короля, сожжена первая партия катаров. Выбор именно этого вида наказания мотивировался тем, что сожжение – наиболее болезненное наказание и что оно уничтожает без остатка преступника-еретика. Вслед за орлеанским сожжением запылали костры в Тулузе, Лиможе, Монтефорте, Аррасе и других местах. Энергичная деятельность светских и церковных судов привела к загону катарской ереси в подполье. Но процесс разложения феодального и натурального хозяйства продолжался народное недовольство усиливалось, крепла торговая буржуазия, учащались её столкновения с церковью, и противоречия общественной жизни выливались в форму религиозного брожения – рядом с катарством, начавшим постепенно сходить со сцены, появилось близкое ему по духу движение вальденцев.
По своему размаху вальденство было гораздо обширнее катарства – настолько, насколько XIII век значительно дальше ушёл в своём развитии, предшествовавшего ему века, тем более, что крестовые походы ускоряли темп общественной жизни, и Европа за одно столетие пережила больше, чем переживала обычно за два или три столетия. Вальденство стало представлять серьёзную опасность для церкви, и последняя решила напрячь все свои силы для борьбы с этой новой ересью. Церковные суды в глазах папы считались недостаточно сильным орудием для искоренения этой страшной опасности были объявлены внутренние крестовые походы, а затем была введена и инквизиция.
Инквизиция должна была вырвать из Европы жало ереси. Но есть ли колдовство – ересь? Ведь ересь характеризуется, во-первых, ошибкой в мышлении (error in ratione), a, во-вторых, упорством (pertinacia) в этой ошибке. Но ведь колдун, веря в дьявола, не совершает ошибки в мышлении, ибо дьявол действительно существует, и упорство колдуна не может быть еретическим, так как он упорствует не в ошибке, а в том, что фактически подтверждается и церковью, и всеми её авторитетами. Правда, еретиком называется всякий вообще, кто либо рождает ложные или новые мысли, либо следует им (falsas vel novas opiniones gignit vel sequitur). Но ведь колдун не рождает ни ложных, ни новых мыслей – и казалось, что все виды колдовства, которое так трудно подогнать под ересь, останутся вне сферы компетенции инквизиционных судов.
И действительно, когда известный своей жестокостью доминиканец-инквизитор Бернард из Ко, прозванный Молотом еретиков, открыл в 1245 году еретическое гнездо в местечке Лемас Сен-Пюэль (между Тулузой и Каркасоном) и привлёк к своему трибуналу в качестве полусвидетелей-полупреступников поголовно всё население местечка, он не счёл, в качестве инквизитора, возможным возбудить дело против какой-то колдуньи, заявившей, что она околдовала одежду, пояс и сандалии своих соседок, чтобы предохранить их от всех болезней. Точно так же нет почти никаких указаний на колдовских преступников в тех 5600 процессах, какие были возбуждены этим же Бернардом из Ко, хотя он действовал в том районе, который в XIII веке насчитывал немалое количество колдуний и колдунов. И тулузский инквизитор Бернард Ги, действовавший в начале XIV века, не упоминает в своих 600 процессах ни одного колдуна. Правда, это число процессов не охватывает всей деятельности Бернарда Ги но ничто не наводит на мысль о том, что в неопубликованных процессах этого инквизитора может оказаться более или менее значительное число колдовских дел. По-видимому, инквизиторы не считали колдовство ересью, подлежащей преследованию инквизицией, и в течение 60-70 лет с момента учреждения инквизиции обычно оставляли колдунов во власти епископских и светских судов. Однако, постепенно мысль о тесной связи между колдовством и ересью начинает проникать в церковную среду, и всё настойчивее выдвигается необходимость включить колдовство в сферу деятельности инквизиции и отождествить колдунов с еретиками, в частности, с катарами и вальденцами.
Уже в первой половине XIII века против катаров и вальденцев, жестоко преследуемых и потому, естественно, совершавших свои религиозные обряды тайком, по ночам, в подполье, было выдвинуто обвинение в устройстве синагоги сатаны. В этой синагоге происходят якобы самые ужасные виды богохульства, церковь и Христос подвергаются жесточайшим оскорблениям и для вящего посрамления истинной веры в эту синагогу прибывает сам сатана, которому оказываются отвратительнейшие почести и знаки благоговения. Появление сатаны даёт повод стремиться в эту синагогу и колдунам, чтобы там, одновременно с катарами, выразить свои чувства дьяволу и получить от него те или иные указания относительно колдовства. Так происходят общие собрания еретиков и колдунов. Такие собрания не могут не сблизить всех поклонников дьявола и не сплотить их в почти однородную еретическую массу. На этих собраниях колдуны вступают добровольно в союз с дьяволом и заключают с ним договор, пакт.
Церкви давно был известен факт добровольного союза человека с дьяволом, теперь с середины XIII века, в связи с синагогой сатаны катаров, эти пакты стали обычным явлением – на страницах теологических трактатов их описаниями пестрят все работы как инквизиторов, так и прочих представителей католицизма.
Первый добровольный и в письменной форме заключённый договор с дьяволом известен ещё из жизни набожного Теофила, служившего в Адане в середине VI века в качестве церковного эконома.
Когда аданский епископ умер, решено было избрать Теофила на его место, но из скромности Теофил отказался от епископства и был избран новый человек, не знавший Теофила и сместивший его с поста эконома, так как относился к нему с подозрением, не допуская мысли, что Теофил настолько скромен, что действительно не желал стать епископом. Оскорблённый в своих лучших чувствах, Теофил отправился к одному еврею, известному чародею, с просьбой помочь ему снова занять место эконома. Еврей повёл Теофила в городской цирк, заранее указав ему, что он не должен ничего бояться и что ему следует лишь осенить себя крёстным знаменем. В цирке оказалось множество людей, распевающих песни с горящими факелами, посреди них на троне восседал дьявол и милостиво принимал знаки благоговения. Теофил опустился перед дьяволом на колени и стал целовать его ноги. Дьявол узрел в нём новичка и спросил причину его дерзкого появления в цирке. С глубоким земным поклоном Теофил ответил: «Пришёл, чтобы беспрекословно тебе повиноваться». Дьявол привстал с трона, погладил Теофила по лицу и поцеловал его.
