Тайны мозга. Почему мы во все верим - Шермер Майкл (книги бесплатно без .txt) 📗
Мне захотелось подробнее узнать об этом опыте, и я сумел перехватить Коллинза во время продолжительной поездки к родным, когда в машине его не отвлекали заботы, неизбежные для главы Национальных институтов здоровья. [13] Он приятно (что показательно) удивил меня открытым отношением к своим убеждениям и пути к ним и начал с событий, которые завершились зрелищем замерзшего водопада. Коллинз был штатным врачом, работавшим по сто часов в неделю. «Я перетруждался и недосыпал, и в то же время пытался быть хорошим мужем и отцом, в итоге времени для глубоких размышлений у меня почти не оставалось. Так что если тот момент в горах и был чем-то примечателен, то возможностью отрешиться от всех отвлекающих моментов и позволить себе задуматься над насущными вопросами». Коллинз объяснил, что в этом состоянии готовности он «свернул за поворот тропы и увидел сверкающий в лучах солнца замерзший водопад. Он не столько выглядел чудесным знамением от Бога, сколько вызывал чувство, что я должен принять решение. Помню, я еще подумал, что было бы круто, если бы над головой в ту минуту пролетел белоголовый орлан, но ничего подобного не произошло. Однако я испытал ощущение умиротворенности и готовности, я нашел подходящее место, чтобы принять решение. Меня охватило безмятежное чувство «я здесь, у меня получилось».
Как укрепиться в вере
После «медового месяца продолжительностью почти год», во время которого Коллинз «ощущал безмерную радость и облегчение и побеседовал о своем обращении в веру со множеством людей», сомнения начали закрадываться в его душу, заставляя гадать, «не иллюзия ли все это». Однажды в воскресенье, когда сомнения особенно усилились, Коллинз «подошел к алтарю и некоторое время стоял возле него в сильном смятении, со слезами на глазах беззвучно молясь о помощи». И тут он почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо. «Я обернулся и увидел человека, который, как оказалось, в тот день начал посещать эту церковь. Он спросил, что гнетет меня. Я объяснил, он пригласил меня пообедать, мы разговорились и стали хорошими друзьями. Выяснилось, что мой новый знакомый – физик, который проделал почти тот же путь, как я. Он помог мне понять, что сомнения – неотъемлемая часть пути веры». Успокоенный коллегой-ученым Коллинз «смог мысленно вернуться назад, восстановить в памяти события, которые первоначально привели меня к вере, и сделать вывод, что мои религиозные убеждения подлинные, а не поддельные».
Помогло ли то, что ваш новый знакомый тоже был ученым?
Конечно! Побеседовав со множеством верующих людей, я обнаружил, что придаю своим убеждениям интеллектуальный характер в гораздо большей степени, чем делает большинство людей, поэтому мне было особенно полезно поделиться своими сомнениями с коллегой.
Наличие сомнений не помешало укреплению вашей веры?
Нет, сомнения дали ей возможность развиваться и впредь.
Как позиция «Бог существует, сомнения – нормальная составляющая веры» отличается от позиции «Бога нет, сомнения разумны и приемлемы»?
Существует целый спектр убеждений: от абсолютной уверенности в существовании Бога до абсолютной уверенности в том, что Бога нет. Убеждения каждого из нас занимают некое положение на этой шкале. Мои находятся ближе к тому концу, на котором вера, но это ни в коем случае не означает, что они занимают конечную точку шкалы. Кроме того, мне известно, что значит жить, придерживаясь диаметрально противоположных убеждений, поскольку так я и жил в свои двадцать с небольшим лет. Если взглянуть на этот спектр исключительно с рациональной точки зрения, ни тот, ни другой его конец не являются оправданными, хотя по причинам, перечисленным в моей книге, я пришел к выводу, что «верующая» сторона спектра более разумна, чем «неверующая».
«Доказательство Бога» – искренняя и по-настоящему примирительная попытка навести мост через пропасть между наукой и религией. Я часто ссылаюсь на нее в спорах с креационистами, так как Коллинз, обладатель высокого научного статуса в своем религиозном лагере, тем не менее доступно объясняет, почему такое направление креационизма, как разумный замысел, – чепуха. А его глава, посвященная генетическим свидетельствам эволюции человека, – одно из самых убедительных резюме, какое когда-либо было написано по данному вопросу. Не помешает кратко пересказать ее здесь, так как эта глава прекрасно отражает принципиальное отношение Коллинза к фактам и создает парадоксальную ситуацию, которую ему (и всем нам) приходится обходить, когда затрагиваются основные вопросы природы.
Коллинз начинает с описания «древних повторяющихся элементов» (ARE) в ДНК. Эти элементы – результат «прыгающих» или «мобильных» генов, способных воспроизводиться и встраиваться в другие участки генома, как правило, не выполняя никаких функций. «В отношении генома в целом теория Дарвина предсказывает следующее. Мутации, не влияющие на функционирование организма (т. е. локализованные в «мусорных» ДНК), должны накапливаться с постоянной скоростью, – объясняет Коллинз. – Те же, которые затрагивают кодирующие участки, должны встречаться реже, поскольку, как правило, они вредны для организмов: полезное изменение, дающее организму преимущество при отборе и сохраняющееся в процессе дальнейшей эволюции, – исключительный случай. Так и происходит». В сущности, геномы млекопитающих замусорены элементами ARE, геном человека состоит из них примерно на 45 %. Если сравнить отдельные участки геномов, скажем, человека и мыши, окажется, что идентичные гены и многие ARE занимают одинаковые положения. Коллинз завершает эти выводы язвительным замечанием: «Если не предполагать, что Бог специально разместил эти усеченные ARE так, чтобы сбить нас с толку и ввести в заблуждение, мы практически неизбежно приходим к выводу о существовании у человека и мыши общего предка».
Если наука так успешно объясняет природу, что нам незачем ссылаться на божества как причину таких удивительных явлений, как ДНК, почему же тогда Фрэнсис Коллинз верит в Бога? И в самом деле, зачем вера в Бога ученому или любому мыслящему человеку? На этот вопрос можно дать два ответа: интеллектуальный и эмоциональный. В интеллектуальном отношении Коллинз строго следует примеру своих коллег-ученых, когда речь заходит об объяснении всего в мире законами природы – с двумя исключениями (по поэтическому определению Иммануила Канта): звездного неба над головой и нравственного закона внутри нас. [14] Здесь, в сфере космического происхождения законов природы и эволюционных истоков нравственности, Коллинз стоит на осыпающемся краю пропасти. Вместо того чтобы и дальше развивать науку, он совершает «рывок веры». Почему?
Один из основных прогностических факторов для религиозных убеждений какого-либо человека – вера его родителей и религиозное окружение в семье. Однако в случае Фрэнсиса Коллинза это правило не действует: его родители, светские и свободомыслящие выпускники Йеля, обучали своих четырех сыновей (Коллинз – младший из них) на дому до шестого класса и никогда не поощряли мысли о религии, но и не порицали за них. После динамического влияния родителей, братьев-сестер и других родственников в формировании убеждений важную роль играют сверстники и учителя, и во время учебы в средних классах школы Коллинзу встретился увлеченный своим делом учитель химии. Тогда-то Коллинз и решил, что естественные науки – его призвание. Поскольку скептическое отношение к религии считалось неотъемлемой составляющей научного склада ума, Коллинз по умолчанию обратился к агностицизму, но не после тщательного анализа доводов и свидетельств, а «скорее по принципу «не знаю и знать не хочу». Вычитанные в биографии Эйнштейна сведения о том, как великий ученый отрицал олицетворенного Бога Авраамова, «только подкрепили мой вывод, что ни один мыслящий ученый не в состоянии всерьез принимать во внимание возможность существования Бога, не совершая при этом нечто вроде интеллектуального самоубийства. И я постепенно совершил переход от агностицизма к атеизму. Не испытывая никаких негативных эмоций, я оспаривал духовные убеждения каждого, кто упоминал о них в моем присутствии, и отметал подобные взгляды как сентиментальные и устаревшие суеверия». [15]
