Мысли о чудесах - Остроумов Стефан (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

При размышлении о чудесах Ветхого Завета поражает чрезвычайность некоторых из этих чудес, например, солнцестояния при Иисусе Навине, способность к речи Валаамовой ослицы, кит, поглотивший и сохранивший Иону. Но изумительное в чудесном событии – не его внешние размеры, а недоступный проверке и наблюдению способ его совершения. Чудо есть дело Божие и, как таковое, недоступно ни человеческому чувству, ни человеческому рассудку. Если бы чудо происходило на наших глазах, например, превращение воды в вино в хрустальном сосуде, то и тогда это наблюдаемое чудо не сделалось бы для нас более понятным, потому что мы не видели бы руки и силы Божией. Относительно чудес давнего прошлого наше положение затрудняется еще тем, что мы прилагаем свою современную точку зрения к форме и сущности описываемых чудес, стараемся понять и объяснить чудо при свете наших жалких, школьных познаний. Для произведения одного и того же естественного эффекта может быть несколько способов. Часть этих способов нам известна, а часть остается для нас иксом. Под этим иксом и кроется чрезвычайно простое объяснение эффекта. То же должно сказать и о чуде. При совершении его Бог употребил простейший способ, легкий, как Колумбово яйцо, но этот способ – вне нашего кругозора и, быть может, всегда останется нам недоступным. А мы мудрим, ломаем головы, делаем предположения об электрических солнцах при Иисусе Навине [38], об исчезнувшей породе морских чудовищ, одним из которых будто бы был поглощен Иона. Большая надменность – считать одно из возможных объяснений способа совершения чуда объяснением единственным. Верующий в Бога чудес не должен спрашивать, как совершено то или другое поразительное чудо. Для нас все чудеса невозможны, но не для Бога. Потому Он и Бог: силе и разуму Его нет предела.

При суждениях о ветхозаветных чудесах мы забываем великое различие между нашим временем и временем судей и царей древнееврейских, различие в понятиях и языке. На это различие мы найдем указание в речах Господа, многократно осуждавшего страсть евреев к чудесному. Евреи, например, приписывали магическую силу Моисею и даже его жезлу. Но Господь внушал им: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, но Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес» (Ин. 6:32). Евреи преставление Еноха и Илии понимали как восхождение на небо, но Господь устраняет это чувственное понимание, говоря: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3.13). В этих словах содержится указание на различие неба физического и неба духовного, различие, ведомое богопросвещенным мужам Ветхого Завета, но не усвоенное народной массой. Евреи имели плотское понимание относительно богоявлений первым людям, патриархам. Но любимый ученик Христа утверждает: «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18) [39]. Евреи приписывали силе пророка Илии трехлетнюю засуху в израильской земле, но Христос говорит: «Много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев» (Лк. 4:25).

Мы живем в периоде рассудочном, а ветхозаветные евреи жили чувством. Наш язык точный, хотя и несовершенный, а язык евреев – образный. Св. Иоанн Златоуст в беседах на Книгу Бытия утверждает, что Моисей приноравливается к пониманию своих соотечественников. Вот пример: «И сказал Господь Моисею и Аарону (…) скажи им: (…) не войдете в землю, на которой Я, подымая руку, клялся поселить вас» (Чис. 14:26, 28, 30). О поднятии руки здесь сказано только для более живого представления о клятве. В 31-й главе Исхода читаем, что Бог дал Моисею «две скрижали откровения, скрижали каменные, на которых написано было перстом Божиим» (ст. 18). По известном разбитии этих скрижалей, Господь повелел Моисею: «Вытеши себе две скрижали каменные, подобные прежним, и взойди ко Мне на гору, и Я напишу на сих скрижалях слова, какие были на прежних, которые ты разбил. (…) И вытесал Моисей две скрижали каменные (…) взошел на гору Синай (…) И пробыл там Моисей у Господа сорок дней и сорок ночей; и написал Моисей на скрижалях слова завета десятословия» (Исх. 34:1,4 и 28). При свете второго известия видно, как нужно понимать писание «перстом Божиим» и слова «Я напишу». Подобные образные выражения возможны и теперь. Б. И. Гладков, у которого мы заимствовали замечание против буквального понимания речений Библии, ссылается на речь преосв. Антонина, сказанную 26 декабря 1904 г. в Петроградском Казанском соборе по случаю сдачи Порт-Артура. В речи сказано, что «на крепостной скале перстом Божиим написаны прегрешения одних и мученичество других». Думаю, однако, что, несмотря на эти слова Преосвященного, никто не станет искать на горах Порт-Артура такой надписи [40].

Златоуст библейский рассказ о сотворении человека, насаждении Богом рая, о сотворении Евы из ребра и о хождении Бога в раю освобождает от антропоморфической оболочки и истолковывает в смысле духовном (см. его беседы на Книгу Бытия 8,13,15 и 17). Большинством ветхозаветных чудес опровергается понятие о чуде как о событии, нарушающем законы природы. Так, девять первых казней египетских представляют собою явления природные и очень свойственные стране, в которой они совершены. Какие законы природы нарушались, когда ворон приносил хлеб пророку Илие, когда львы не тронули прор. Даниила, когда коровы, запряженные филистимлянами в телегу с ковчегом, привезли ковчег в землю Израильскую, когда жребий указал семью, виновную в утаении неприятельской добычи при взятии Иерихона, когда мятежный Корей с товарищами при землетрясении провалились в образовавшуюся трещину, когда Гедеона ободрил подслушанный в лагере неприятелей рассказ о сновидении?

В Книге Есфирь нет ничего поразительного и таинственного, но она полна чудес в смысле Божиего промышления о спасении народа еврейского, над которым поднят был меч. Для отвращения, по-видимому, неминуемой гибели произошел ряд совпадений в роковое для евреев время. Нужно было, чтобы пред чтением летописи для рассеяния бессонницы летопись раскрылась на странице, повествующей о раскрытии евреем Мардохеем опасного заговора против царя; нужно было, чтобы Мардохей в свое время не был награжден за эту государственную заслугу; нужно было, чтобы фаворит царя Аман сам назначил награду Мардохею, предположив, что царь собирается наградить самого его – Амана; нужно было, чтобы рискованное нарушение этикета юною Есфирью не навлекло на нее царского гнева и т. д. Все эти совпадения никаких законов не нарушают, но они – чудо, вызванное народною молитвою об избавлении от близкой беды.

Если внимательно прочесть хотя бы историю наполеоновских войн, то и в ней не будет недостатка в таких крупных последствиях, которые произошли от малых причин. Небольшая болезненность Наполеона при Бородинской битве, его болезненный припадок 28 августа 1813 г., после победы при Дрездене, имели решающее значение для исхода кампании. Для скептического историка судьба Наполеона чрез 300 лет будет представляться вариантом мифа о Прометее. Как тот, так и другой за свои широкие замыслы был прикован (хотя Наполеон и не буквально) к скале, страдали в вынужденном бездействии.

Спасение Франции героизмом Жанны д'Арк не менее чудесно, чем спасение израильтян пророчицею Деворою.

Внимательный глаз верующего исследователя нынешней мировой войны и в ней откроет следы Промысла Божия.

Видящие в чуде нарушение законов природы ссылаются на чудо всплытия утонувшего топора, произведенное прор. Елисеем и на чудо укорочения тени для царя Езекии.

Первое из этих чудес будто противоречит закону тяготения: железо в 9 раз тяжелее воды и должно тонуть. Но разве не плавают стальные корабли, нагруженные к тому же тысячами пудов товара? Разве не плавает стальная игла, получившая от пальцев легкий слой жира и осторожно положенная на воду? Разве магнит не заставляет прыгать вверх опилки железа? Во всех этих случаях закон тяготения не уничтожается. Это все достигается при ограниченных знаниях и силе человека. Но мудрость и могущество Бога таковы, что у Него «все возможно» без нарушения Им же установленного порядка вселенной. Способы Его, быть может, просты, как Колумбово яйцо. Комбинация сил и законов, нам известных и еще неизвестных, может произвести обманчивое впечатление противоречия естественному порядку вещей. Библия, повествуя о чудесах, довольствуется указанием цели их и не задается научным объяснением способа их совершения. Кто совершил величайшее чудо миротворения, для Того все удивительнейшие чудеса просты и естественны. От первого чуда, как от корня, произрастают все последующие. Есть одно только мыслимое, но невероятное чудо – допускать, что созданный Творцом мир может хотя мгновение существовать без творческого участия в его продолжении.